Дэн Абнетт - Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3

Крис Райт

Волчий король

Действующие лица

Леман Русс, Волчий Король Фенриса, Повелитель Своры, примарх VI Легиона

Ква, именуемый Тот-Кто-Разделен, рунический жрец

Рунические хранители, назначенные телохранители Ква

Гримнр Черная Кровь, хускарл Почетной стражи примарха

Гуннар Гуннхильт, именуемый лорд Гунн, ярл Онн

Скрир, именуемый Неторопливый Удар, адъютант лорда Гунна

Эсир, адъютант лорда Гунна

Огвай Огвай Хельмшрот, ярл Тра

Бьорн, Однорукий, вожак стаи

Богобой

Хван

Эунвальд

Ангвар

Урт

Ферит

Хварл, именуемый Красный Клинок, ярл Сепп

Альфарий, Повелитель Змей, примарх XX Легиона

Кровавый колодец

Воины VI Легиона — известные под именем Космические Волки тем, кто страшился их, и Псы Императора для тех, кто опустился до предательства — не были, на самом деле, хозяевами пустоты. Не такими, как дикие всадники Хана и тактические мастера Льва, или, как следует сказать, хладнокровные аналитики XX Легиона, которые подходили к вопросам трехмерной войны как ко всему прочему — с точностью, предусмотрительностью и изощренностью.

Для Воинов Своры, выросших в мире дрейфующих ледяных полей, корабль был инструментом, средством защиты от ярости светло-серых океанов на время, достаточное для обнаружения твердой земли. Волки вырезали головы драконов на носах своих кораблей и покрывали длинные корпуса рунами отвращения, но никогда не любили их, не так, как топоры, которыми непринужденно орудовали на редкой земле. Они перенесли древние традиции в море звезд, и их линкоры, крейсера, фрегаты и штурмовые корабли выполняли ту же роль: доставляли воинов со всей скоростью на поле битвы, где их истинные достоинства — энергия, ярость, несдерживаемая агрессия — могли утолить вечно голодный боевой дух.

Таким образом, если вышесказанное было верным, выходило, что Волки никогда не любили бездну, и поэтому их огромные боевые корабли внутри были устроены, как залы древних королей на твердой земле — с пламенем жаровен и едким смрадом раскаленного железа. Для Своры глубокая тьма не подходила для войны, так как в этом месте воин не видел врага. Волк не мог, сцепившись мечами с противником, ни взглянуть тому в глаза, ни почувствовать его страх, ни ощутить вкус его крови на своих губах. Для такого убийцы вакуум был просто остаточным изображением Хеля, местом, где не было места для истинной отваги и битвой правил только голый интеллект.

«С этим нельзя мириться, — думал Бьорн Однорукий, мчась по узким коридорам вражеского звездолета, его новый молниевый коготь потрескивал разрядом расщепляющего поля. — Мы должны стать мастерами на все руки для всех войн».

Его стая бежала вместе с ним, опустив плечи и головы, тяжело дыша через чертовы вокс-решетки. Хускарл вожака Богобой не отставал от него ни на шаг. Из семи Волков, взявших на абордаж фрегат Альфа-Легиона «Йота Малефелос» осталось только четверо, но они продолжали ожесточенно прорываться к своей цели, рубя изо всех сил и сокрушая доспехи и кости внутри них. Сыны Русса сразили убившего их братьев по стае чемпиона — чудовище в тактическом дредноутском доспехе. И с той минуты Бьорн вел их все дальше, словно пылающий факел, брошенный в бьющееся сердце корабля.

Каждая жила пылала раскаленной жизнью. Шлем наполнился вонью меди. Они мчались все быстрее и быстрее. Бежали как один целый охотник, лязгая броней в узких пространствах.

Волки были уже близко. Осталось меньше пяти уровней до манившего их мостика. Бьорн чувствовал тревогу врагов, растущую по мере их приближения. Они не могли сталкиваться с такой скоростью и такой свирепостью, и это вызывало у Волка желание рычать от удовольствия. После такого долгого заточения в железных гробах, играя в ненавистную игру против невидимого врага, они снова сражались. Ведь именно для этого и создала их судьба.

«Волчий Король будет наслаждаться этим, — подумал Однорукий, когда перед ними выросла очередная переборка, охраняемая людьми, которые скоро умрут. — Это расшевелит его старую душу. Он снова станет по старой привычке рычать».

Бьорн почувствовал, как по внутренней части шлема заскребли клыки, и пожалел, что не мог сбросить доспех и вдохнуть отравленный воздух умирающего корабля, радуясь его гибели.

Возможно, лорд Гунн был прав. Возможно, это был выход — сойтись с врагом лицом к лицу, сломать ему ребра и вырвать глотку. Блокаду можно было прорвать. Бьорн и его братья были подобны брошенному топору, который метали снова и снова — слишком быстрый и слишком тяжелый, чтобы его можно было остановить.

Он мог мириться с ярлом, при каждой встрече одаривающим его злобным взглядом янтарных глаз. Он мог мириться с чем угодно, если это разобьет оковы, так долго наложенные на них в кровавом колодце Алаксеса.

Бьорн взглянул на хроно-отметку на дисплее шлема. Они сражались уже второй час, и от этого факта у него подскочил пульс.

«Нам нужно выбраться отсюда, — подумал Бьорн, врезаясь в защитников переборки и давая волю когтю, который он уже научился так люто любить. — Нам нужно выбраться».

I

Тремя днями ранее, внутри туманности Алаксес, прозванной кровавым колодцем и кислотным оком, Волки собрались на военный совет.

Только крайняя необходимость вынудила Легион направиться в скопление, исключительная опасность которого позволила Волкам выжить и продолжать сражаться. Газовое облако — красно-ржавый клубок на лике пустоты — по мере продвижения в его глубины становился только опаснее. Сенсоры слепли, двигательные системы получали повреждения, а поля Геллера шипели, словно магний в воде. Ни один здравомыслящий навигатор не повел бы корабль сюда, если только снаружи не было гарантировано полное уничтожение.

Туманность пронизывали туннели — небольшие участки чистого космоса среди огромных скоплений едкого вещества. Корабли могли скользить по этим проходам под защитой и одновременно угрозой смертоносных «отмелей», скрытые от вражеских сканеров и торпедных ударов, но беззащитные перед разрушительными вспышками, которые пробивали броню и перегружали пустотные щиты. По мере продвижения в недра кровавого колодца Волки обнаруживали, что туннели становятся все более тесными, загрязненными, перепутанными, словно нервные окончания. Корабль, оказавшийся в пылающих газовых полях, погибал за считанные часы. Его корпус расплавлялся, как только выходила из строя защита щитов, а варп-ядро разрушалось. Поэтому Волки двигались осторожно, отправляя во все стороны эскортные корабли и постоянно проводя авгурное зондирование.

Звездный свет не освещал эти глубины, здесь сам космос светился багрянцем затягивающейся раны. Светло-серые носы кораблей Влка Фенрюка стали кровавыми, как пасти волков. Каждый корабль нес шрамы жестокой битвы с Альфа-Легионом в открытой пустоте. Они попали в засаду, восстанавливаясь после операций, последовавших за Сожжением Просперо. Превзойденным числом и маневром, Волкам только оставалось отступить в сердце облака, чтобы выжить и продолжить бой. Многие корабли были более неспособны к варп-переходам, даже если бы газовые течения им это позволили. На обшивке каждого линкора копошились команды техников, работая изнурительными сменами, чтобы только восстановить работу генераторов щитов и установок макроорудий. Но выполнить работу должным образом им было не под силу, не без помощи верфей Механикума, ближайшие из которых находились невообразимо далеко.

Таким образом, потрепанные и истощенные Волки были принуждены к отступлению более сильным и бесконечно терпеливым врагом. Они постоянно подвергались атакам и двигались вперед подобно скоту под ударами хлыста, пока сводящее с ума ощущение заточения не распространилось вирусом по всем палубам.

Вот при таких обстоятельствах докладывал Гуннар Гуннхильт, ярл Онн, прозванный братьями лордом Гунном, выше которого стоял только примарх.

— Они затравят нас, — сказал ярл.

Командование Легионом — совет из сорока воинов — внимательно слушало. Сам Русс молчал. Примарх с задумчивым лицом сгорбился на гранитном троне, у ног свернулись его истинные волки. Под русой гривой повелителя Зимы и Войны тускло мерцали голубые глаза. Он не сражался с момента неудавшейся попытки выманить Альфария на «Храфнкель», и вынужденная бездеятельность, казалось, истощила его.

Бьорн участвовал в том последнем бою, видел, как примарх разорвал, словно детскую игрушку дредноут «Контемптор». Эта сила все еще должна быть где-то там, запертая глубоко в сердцах драчуна даже посреди бесконечной череды поражений. Но внешний огонь погас. Русс окружил себя рунами, прислушиваясь к холодным шепотам беловласых жрецов и пытаясь разгадать предсказания, подобно древнему годи.