Бен Каунтер - Битва за бездну
Последний экран предсказывал уровни потерь: оборонная мощь Макрейджа — 49 %; орбитальный флот — 75 %; население — 93 %. О тех, кто останется, позаботится Кор Фаэрон и остальные Несущие Слово. Задкиил улыбнулся: одним-единственным ударом они почти полностью уничтожат родной мир Ультрамаринов, а вместе с ним и весь Легион.
— Я видел это собственным глазом, — настаивал Бриннгар. — Король-трутень не настолько меня ослепил, чтобы я не заметил того, что творится у меня под носом.
Бриннгар присоединился к Цесту, Скраалу и Антигу в приемном покое медицинского отсека, где Лаэрад оказывал помощь потерявшему сознание Мхотепу. В ожидании появления легионера Тысячи Сынов Космический Волк в нетерпении метался по небольшому ярко освещенному и стерильно-чистому помещению, выложенному белыми плитками.
— Ни один человек, даже Астартес, не мог остаться в живых после столкновения с этой ордой, — добавил Скраал. — Хотя я с радостью отдал бы свою жизнь, чтобы вышвырнуть их обратно в варп.
После этих слов Пожиратель Миров разъярился еще больше. Его взгляд заволокло кровавой пеленой, бесконечная страсть к убийствам и жестокости стала овладевать его разумом. Чуть раньше он признался, что почти ничего не помнит после сражения и очнулся только в коридоре, примыкавшем к главному доку. Бриннгар предусмотрительно удержался от комментариев, решив не испытывать гнев Скраала на собственной шкуре.
— Да, и я не могу найти другого объяснения его поведению, — заявил наконец остановившийся на одном месте Бриннгар.
Капитан Ультрамаринов все это время хранил молчание. Если рассказ Космического Волка соответствует истине, дело принимает весьма мрачный оборот. Действия Мхотепа, несомненно, спасли «Гневный» от неминуемой гибели, но эдикты Императора, провозглашенные на Никее, не допускают никаких толкований. Если факт подтвердится, на них обрушится проклятие, как и на Несущих Слово. И каким бы рациональным ни был этот вариант, Цест не мог с ним мириться.
— Мы еще не знаем наверняка, применял ли Мхотеп запрещенные методы и устройства. Пока нам известно, что он остался жив, хотя, по всей вероятности, должен был погибнуть.
— Разве это не достаточное доказательство?! — воскликнул Бриннгар. — Поступки Задкиила, этого мерзкого предателя, — одно дело, но еретик на борту корабля — это совсем иное. Разреши мне вытрясти из него всю правду, я…
— Что же ты сделаешь, брат? — спросил Мхотеп, появляясь в открытой двери приемного покоя.
Как и все Астартес, он был без шлема, а кроме того, Мхотеп снял свои силовые доспехи и был одет в простой легкий костюм.
За его спиной был виден апотекарий Лаэрад и еще один член почетного караула, Амрикс, присутствовавший в кабинете для обеспечения безопасности. Лаэрад собирал свои приборы, а слуги Легиона, стараясь не попадаться ему на пути, забирали сильно поврежденные доспехи Мхотепа.
При виде легионера Тысячи Сынов Бриннгар непроизвольно сжал кулаки, покраснел и обнажил клыки.
— Лаэрад! — окликнул апотекария Цест, вставая перед Космическим Волком, чтобы немного ослабить напряженность.
Апотекарий вышел в приемную, и следом за ним появился Амрикс.
— Никаких повреждений, с которыми его организм не мог бы справиться самостоятельно, — объявил Лаэрад.
— Отлично, — сказал Цест. — Можешь присоединиться к своим братьям в казарме.
— Слушаюсь, мой капитан, — ответил апотекарий и вместе с Амриксом охотно покинул накалившуюся атмосферу приемного покоя.
Следом за ними почти неслышно выскочили слуги.
— Что же произошло в доке? — спросил Скраал, полностью разделявший подозрения Бриннгара. — Я потерял там двух своих боевых братьев. Как тебе удалось спастись?
Двух Пожирателей Миров позже отыскали слепые сервиторы, после чего док был окончательно изолирован и блокирован. Несчастные Астартес, пронзенные когтями порождений варпа, оказались пригвожденными к палубе и погибли, захлебнувшись кровью. Их обгоревшие останки в ожидании достойного погребения покоились в одном из склепов «Гневного».
— Когда я добрался до пульта самоуничтожения, оказалось, что он сильно пострадал, — бесстрастно объяснил Мхотеп. — Но удача мне улыбнулась, поскольку во время нашествия выскочил наконечник одной из топливных линий, и я сумел поджечь горючее. Потом пробился в безопасное место, а последующий взрыв уничтожил призраков очистительным огнем.
— С твоего серебряного языка так и сыплется ложь, — обвинил его Бриннгар, шагнув вперед. — Весь воздух вокруг пропитался ее вонью.
Стальной взгляд Мхотепа переместился на Космического Волка.
— Не знаю, что чует твой нос, сын Русса, но, могу тебя заверить, этот запах исходит не от меня. Возможно, тебе придется поискать источник в самом себе.
Бриннгар с ревом бросился на Мхотепа и своей массивной тушей сбил его с ног.
— Выпей-ка вот это! — зарычал воин Волчьей Гвардии, стараясь прижать голову Мхотепа к скользкому полу.
А потом на перекошенное лицо легионера Тысячи Сынов, бессильно пытавшегося вырваться из железных объятий Волка, шлепнулся плевок.
Цест всем весом налег на Бриннгара и опрокинул его. Космический Волк, оторвавшись от своей жертвы, снова яростно взревел.
Скраал уже собрался прийти на помощь Бриннгару, но путь ему преградил Антиг и демонстративно коснулся рукояти короткого меча.
— Стой на месте, брат, — предостерег он.
Рука Скраала метнулась к цепному мечу, но через мгновение он презрительно фыркнул и расслабился. Пожирателя Миров привлекали другие битвы.
Бриннгар откатился от Цеста и вскочил на ноги. Капитан Ультрамаринов поспешно занял позицию между Космическим Волком и легионером Тысячи Сынов. Слегка пригнувшись, он принял боевую стойку.
— Цест, отойди с дороги, — буркнул Бриннгар.
Тот не шелохнулся, а только пристально посмотрел в глаза Волка.
— Уйди сейчас же! — неторопливо и угрожающе рыкнул Бриннгар.
— Астартес так не поступают, — ровным и размеренным тоном произнес Цест.
Мхотеп за его спиной поднялся с пола. Несмотря на некоторое потрясение, он не пострадал и по-прежнему раздражал Космического Волка.
— Нет, так не поступают сыны Жиллимана, ты это хотел сказать, — запальчиво заметил Бриннгар.
— Даже если и так, этим кораблем и этой миссией командую я, — заявил Цест. — И если ты хочешь оспорить мои приказы, тебе придется иметь дело со мной.
— Он нарушает декреты Императора, а ты его защищаешь!
Бриннгар шагнул вперед, но тотчас остановился, ощутив острие короткого меча Ультрамарина у своей шеи.
— Если Мхотеп заслужил наказание, он получит его по моему приказу и после надлежащего расследования, — сказал Цест, не опуская меча. — Суровые законы Фенриса не действуют на этом корабле, боевой брат.
Бриннгар заворчал, но, немного подумав, попятился.
— Ты мне больше не брат! — бросил он и выскочил из комнаты.
Скраал, слегка усмехнувшись, последовал за ним.
— Все обошлось, — с облегчением вздохнул Антиг.
Ему совсем не нравилась перспектива схватиться с одним из сынов Ангрона, да и смотреть, как его брат-капитан дерется врукопашную с Бриннгаром, тоже не хотелось.
— Сарказм тебе не к лицу, Антиг, — мрачно заметил Цест.
Бриннгар был ему другом. Они не раз сражались вместе в многочисленных кампаниях. Он был обязан жизнью старому Волку, и у Антига тоже накопилось немало подобных долгов. Но Цест пренебрег его мнением и тем самым запятнал его достоинство. Но как он мог отказаться от Мхотепа, не имея веских доказательств его вины? В душе капитан признавал, что на его решение повлияло видение Макрейджа, явившееся ему в пламени реактора.
— Я тебе благодарен, Цест, — произнес Мхотеп, поправляя одежду после столкновения с Бриннгаром.
— Можешь не благодарить, — бросил Ультрамарин, злясь еще и на себя за неуместные сомнения. Его взгляд, брошенный на Мхотепа, не предвещал ничего хорошего. — Твое дело не закончено, и я не удовлетворен твоим объяснением происшествия в доке. До самого выхода из варпа ты останешься в своей каюте, а у меня будет достаточно времени, чтобы принять дальнейшие решения. Антиг, — продолжил Цест, — пусть адмирал Каминска пришлет нового офицера дозора и отряд охранников, чтобы проводить Мхотепа в его каюту.
Антиг коротко кивнул и поспешил на капитанский мостик.
— Я легко могу справиться с этим отрядом и не подчиниться приказу, — сказал Мхотеп, продолжая смотреть в глаза Цеста.
— Можешь, — согласился тот. — Но ты этого не сделаешь.
— Ни в коем случае нельзя считать, — вещал Задкиил, — что варп лишен воображения.
Перед адмиралом Задкиилом, покинувшим личные покои ради корабельной кафедры, ряд за рядом стояли Несущие Слово. Их собрание в этом сводчатом зале перекликалось с его воспоминаниями о торжествах по поводу запуска корабля с Туле. И то и другое зрелище наполняло сердце Задкиила ощущением собственного могущества.
