Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус
Это ее не остановило, и она поползла на животе.
— Не позвольте ей коснуться меча, — выкрикнул я. — Убейте ее!
Зад’ир пригвоздил врага к полу глефой, вонзив оружие обеими руками, в то время как Вулканис проломил череп булавой.
— Ничего не оставлять, — прорычал я братьям, и вместе мы превратили труп Абатора в отбивную с пеплом.
Когда все кончилось, я с трудом дышал. То же самое было с Вулканисом и Зад’иром.
Все демоны были истреблены. Собравшись с силами, я уничтожил то, что осталось от сломанного клинка, и увидел, как развеялась его мощь. Вспышка черного света наполнила зал, и среди свирепых криков я услышал диссонирующий вопль.
— Все кончено, — сказал я скорее себе, чем братьям. Данте сказал, что в мече что-то было.
Зачехлив оружие, Вулканис подошел к Ксаккусу.
Зад’ир встал рядом со мной, наблюдая за тем, как Кровавые Ангелы заканчивают свою работу. Он вырвал глефу из останков Абатора и вернул ее в крепление на спине.
— Думаю, ритуал пошел немного не так, — пробормотал он.
— В клинке что-то было скрыто. Когда оно вошло в контакт с Абатором, Ангел стал сосудом для крови Рэгус Малифакт и твари, частично связанной с оружием в его руке.
— Оно овладело Абатором, — услышал я голос Данте.
Он и его Ангелы стояли спиной к нам. При уничтожении демонов, извергнувшихся из крови Малифакта, Кровавые Ангелы и Саламандры отделились друг от друга.
Кроме того, я заметил кое-что еще: тела воинов в красных доспехах. Большинство были в боевых шлемах, но некоторые обнажили свои сумасшедшие лица. И какое же безумие я увидел в их глазах.
Данте и остальные Ангелы по-прежнему не поворачивались.
— Аксинор? — спросил я о Кровавом Ангеле, которого охватило бешенство.
— Мертв, — ответил Данте диким рыком, все так же не поворачиваясь. Силовые доспехи не могли скрыть тяжелое дыхание магистра и его воинов.
Я шагнул вперед, считая, что опасность миновала, и, позволив своим Змиям заняться ранеными. Приблизившись к Ангелам, я обратил внимание, что некоторые тела были изувечены, а их глотки вырваны. И увидел, как Кассиил, присев, пьет кровь мертвого.
Я заметил другие подробности, полускрытые тенью… сильные спазмы, кровотечение, окровавленный рот, дикое выражение лица, поглощение крови…
— Что это, Данте? — нерешительно спросил я. Мне приходилось бороться с желанием снова взяться за молот, убеждая себя, что должно быть какое-то объяснение.
— Не подходи… — предупредил Властелин Воинств. Его посмертная маска блестела на полу. Полированная золотая поверхность была испачкана брызгами крови.
Я рискнул сделать еще шаг. В этот момент Вулканис и Зад’ир заметили, что происходит, и поднялись.
— Не подходи! — снова зарычал Данте. В этот раз громче, достаточно громко, чтобы я заметил странную дрожь в голосе.
— Да что с тобой, брат? — я потянулся к нему, плечо Ангела было почти на расстоянии вытянутой руки. — Пожалуйста, позволь мне…
Данте повернулся, нет, крутанулся, быстрее хлыста. Он ударил по моему незащищенному лицу тыльной стороной руки с такой силой, что меня подбросило в воздух.
Я кувыркнулся, но сумел приземлиться на корточки.
В воздухе стоял запах крови. Я почувствовал знакомый медный привкус на языке. Захмелев от удара, я тряхнул головой и взглянул в лицо ударившего меня воина.
Данте зарычал. С подбородка капала кровь, брызгая на отброшенную посмертную маску.
Я попытался дотянуться до его сознания сквозь то обезумевшее существо, в которое превратился Повелитель Ангелов.
— Брат! Приди в себя!
Когда он зарычал, я увидел окровавленные зубы. Клыки выступили из-за бледных, покрытых багровыми пятнами губ. У его ног лежало, по меньшей мере, три тела с разорванными глотками.
Следующим должен был стать я. Это было видно в его глазах — безжалостных и наполненных яростью.
Кровь поработила их. Подчинила каждого воина и лишила всех чувств. Чудовища, не ангелы, стояли пред нами. В тусклом свете приемного зала я видел решимость его почетной стражи — этих багровых призраков. Похожие на рубины и напряженные от голода глаза оценивали нас.
— Данте… — я попытался достучаться до него в последний раз, прежде чем осознать, что благоразумие покинуло это место.
Я медленно отступил на три шага. Не для того, чтобы сбежать: мне нужно было больше места для схватки. Я позволил рукояти молота скользнуть между пальцами, прежде чем крепко сжать ее в руке.
Вулканис и Зад’ир последовали моему примеру, отступив и обнажив оружие.
— Никаких болтеров, — предупредил я. Обратить оружие против благородных союзников само по себе было достаточно плохо, тем более стрелять в них. Я старался не думать о последствия убийства нами одного из них, или же ими нас.
Вулканис заворчал, оттаскивая Ксаккуса. Затем он взялся за щит и булаву. Саламандр не стал ее активировать, хотя я видел желание сделать это.
Зад’ир был фемийцем, выходцем из племени варваров и охотников. Ему не нужен был повод для драки. Обнажив глефу, он выбросил ее вперед, словно бросая вызов.
— Магистр Ту’шан, — услышал я за спиной слабый голос Икания, потерявшего много крови. — Нам не одолеть…
— Я знаю, — ответил я. Мой взгляд, как и настрой, был непреклонен, когда я встретился с глазами Данте и его крадущихся воинов.
Ангелы пали. Они пролили кровь сородичей, чтобы остановить безумное буйство одержимых, и теперь желали пустить кровь и нам.
— Если нам суждено умереть, мы умрем стоя, — заявил я своим братьям. — На наковальню!
Они разом повторили мой клич, прежде чем на нас набросились Ангелы.
Из теней хлынула красная волна, сверкая в полумраке клыками. Кровавые Ангелы почти сразу же смяли нас, хватая за руки и ноги, опрокидывая на пол, пытаясь добраться до наших глоток. Нашим единственным преимуществом было того, что они не могли вцепиться в нас одновременно, став из-за жажды крови безрассудными. Кроме того я надеялся, что в них все же осталась крупица разума, и сквозь кровавый туман часть Ангелов все еще различала союзников.
Вулканис и Зад’ир сражались подле меня, образуя стороны треугольника со мной в его вершине, а Иканий и Ксаккус находились между нами. Они отбросили жаждущих Кровавых Ангелов назад, но всего лишь на несколько секунд.
За мной пришел Данте.
К счастью, топор "Морталис" лежал в стороне, забытый в кровавой ярости. Я не подпускал Данте, давя рукоятью молота на грудь, но его силы и свирепости было все еще достаточно, чтобы одолеть меня.
Его воины, словно хищники, начали собираться вокруг нас, но Данте удерживал их в стороне рыком и оскалом клыков. Этим он говорил, что я — его добыча.
Отпустив молот, я сумел обхватить левой рукой подбородок Данте, не позволив укусить себя за кисть.
Кровь залила его глаза, стирая сетчатку и зрачок, пока не осталась только багровая склера. По моему лицу, словно жгучие капли расплавленного металла, стекала кровь тех, кого он осушил.
— Смотри! — настойчиво произнес я, сжав его благородный подбородок.
Данте боролся, и я чувствовал в его руках ужасающую силу.
— Посмотри мне в глаза и узнай меня, — закричал я.
Но Данте не оставлял попыток убить меня.
Я должен был остановить Владыку Воинств и каким-то образом воззвать к человеку внутри чудовища.
— Ты не зверь, — уговаривал я его. — Ты Данте!
Я крепко держал его, и мне показалось, что его сопротивление чуть ослабло.
— Узнай меня, — снова повторил я, более спокойно, надеясь, что демонстрируемая мною человечность передастся ему.
— Ту’шан, — сказал я с выражением безмолвной настойчивости на лице, — твой друг… твой брат.
Данте моргнул, и дикий взгляд смягчился, хотя и не отступил полностью.
Он поперхнулся, и я отпустил его.
— Остановитесь! — закричал Кровавый Ангел, утомленный и пресыщенный произошедшим. — Братья, остановитесь!
Данте пришел в себя. Сознание прояснилось, как только подчиненность низменным инстинктам отступила.
Постепенно Кровавые Ангелы, достаточно растерянные, чтобы не представлять непосредственную угрозу моим воинам, вышли из состояния красной жажды.
— Оно внутри нас, — сказал Данте, — проклятье, я…
Поднявшись и взглядом дав своим Змиям команду «отбой», я отмахнулся от его слов.
— Ты никогда не должен объясняться передо мной, брат.
Сначала Данте удивился. Он собрался улыбнуться, но при виде останков Абатора снова помрачнел.
— Я потерял контроль, — сказал он себе, мне, родичам, это не имело значения. — Кровь… оно всегда в крови.
Отвернувшись от мертвеца и взглянув на меня, он сказал:
— Ты оказал честь мне, всем нам. Я не могу желать более верного союзника, чем ты, Ту’шан.
Я кивнул в знак признательности, но Данте не закончил.
