Сангвиний. Великий ангел (ЛП) - Райт Крис

— Я помню, как он прибыл, — сказал мне Круз, когда мы сидели в его личной камере. Это была скромная комната с голыми стенами и грубым рокритовым полом. — Пятьдесят девять лет назад, а словно бы это произошло вчера. Мы уже видели других примархов. Мы служили вместе с ними. Ни один из них не вызывал такого интереса, как он. Мы так мало знали о его Легионе, понимаешь? Их держали подальше, держали вне поля зрения. Я думал, что он окажется мутантом. И так оно и оказалось, но он был не таким, как я опасался. Возможно, радиация пощадила его, а может, и нет. В любом случае результат выглядел прекрасно.

— Как часто вы его видели?

— Не так уже и много. Воитель — не то чтобы его тогда так называли, взял его под крыло. Они много разговаривали наедине. Первые несколько раз, когда я его видел, то подумал, что он выглядит соответствующе. Тихий, умный. Не то что тот громила Русс, которого я тоже встречал. Русс мне понравился. Если вы меня спросите, то я скажу, что его недооценивают, особенно те, кто…

Этого было предостаточно. Отступление, непрошеное мнение. Я пытался отфильтровать ненужное.

— Его глаза, — задумчиво произнес Круз, потирая козлиную бородку. — Ты смотрел в них, и то, что смотрело на тебя, было старше, чем должно быть. Ты же понимаешь, о чем я? Словно он уже видел то, на что ты смотришь сейчас. Словно он уже был там ранее. Ко мне не раз приходили такие мысли. Так же и в бою, он сражался так, будто знал, куда ударит враг. Я говорил об этом Тарику, и он согласился. Сначала было жутковато, но через некоторое время мы к этому привыкли. Я не утверждаю, что он и в правду знал. Скорее имел силы Библиария. Или, создавал у тебя такое впечатление. Возможно, так казалось просто потому, что он был настолько хорош. В галактике есть не так много живых душ, которым я бы дал шансы против моего примарха, но он один из них. Меня пробивает дрожь, когда я вижу, как мастерски он убивает.

Так и есть. Это правда.

— И в то же время он казался старым, — продолжал Круз. — Честно сказать, я не знаю, как у них происходит старение. Не знаю, можно ли опираться на порядок их нахождения, когда говоришь о биологическом возрасте — думаю да — на даже если он и моложе Луперкаля, то он никогда себя так не вел. Он выглядит достаточно молодо, словно бы не подвержен старению, тебе так не кажется? Словно он существует уже целую вечность. И людям не потребовалось много времени, чтобы начать просить у него наставления или совета. Даже Воитель. Иногда, перед каким-нибудь решением, я смотрел на них двоих и видел, как Ангел склоняется к нему, чтобы сказать что-то лишь ему, словно старый мудрец, предостерегающий от необдуманных поступков своего военачальника.

Я думал почти точно так же.

— Он посоветовал вам сменить имя, не так ли? — спросил я.

— Так мне сказали. Сыновья Хоруса, — Круз фыркнул. — Мы не должны менять старые имена. Слишком много изменений произошло, и ничего хорошего из этого не выйдет.

— Все идет своим чередом.

Круз выглядел раздраженным.

— Думаешь? Ты правда так думаешь? — Он покачал головой. — Символы и знаки отличия меняются. А вот то, что под ними — не совсем. Возьмем Девятый. Несмертный Легион, так их называли. Их боялись и ненавидели. Упомяни их имя и ты заметишь, как потемнеют лица. Я мог бы рассказать тебе истории. О, я могу рассказать тебе многое.

— Прошу вас, расскажите.

Он наклонился вперед и понизил голос. Что было весьма странно, потому что никого более не было в пределах слышимости.

— Все время ходили слухи, что их омофагия дефектна. Это орган, который дает нам способность впитывать воспоминания. Он есть у всех нас. Мы пожираем убитых, чтобы узнать их секреты. Я так понимаю, ты знаешь о нем? Некоторые из вас удивительно невежественны.

Я знал. Я никогда не считал это приемлемым, и часто задавался вопросом, правда ли это — я не мог представить, как этот орган может работать, по крайней мере, с научной точки зрения. Я кивнул, пытаясь угадать, к чему это все приведет.

— Это редка способность, ее редко когда используют, — продолжил Круз. — Некоторые Легионы более склонны к ней, чем другие. Некоторым Легионам это даже нравится. Им очень нравится возможность вонзить зубы в плоть убитого, почувствовать во рту кровь, пока она еще горячая. Несомненно, это так. Но, возможно, есть что-то еще. Возможно, они чувствуют голод, в котором они не признаются. Может, дело не только в голоде, но и в необходимости.

Я вдруг вспомнил труп на Илехе, тот самый, иссушенный, серый, и мне стало не по себе.

— Они профессиональные солдаты.

— Теперь да, — Круз мрачно усмехнулся. — Мы долго воевали с ними бок о бок. Десять лет, без перерыва, наши роты находились под параллельным командованием. К концу этого срока они стали такими, какими ты их видишь сейчас. Отполированные клинки, позолоченные доспехи, надменное благородство. В начале все было не так. Он еще не успел подействовать на них своим заклятием, и они оставались кучкой жалких людишек, уж поверь мне. Я едва не отказался сражаться рядом с ними. Некоторые чувствовали то же самое. Они принесли с собой несколько отвратительных привычек, и, несмотря на то, что они выглядели соответствующе, глубоко в них сидела болезнь. Они ненавидели все — ненавидели врага, нас, самих себя. Это делало их в некотором смысле смертельно опасными, но с ними невозможно было сражаться бок о бок.

Мне не нравилось слушать все это.

— Но он изменил все это, не так ли?

— С самого начала, — кивнул Круз. — Он был единственным, кто относился к ним с уважением, и они ответили на это. Я думаю, они были готовы к переменам. Они знали, что должно произойти, и он стал тем, кто их изменил. Они привели себя в порядок. Сообщения о зверствах стали звучать все реже. Я не говорю, что они перестали это делать… скорее они просто стали более осторожны. Или они отучили себя от этого. Немного.

Это оказалось больше, чем я ожидал.

— Но главное, — продолжил я, — что примарх их вылечил. Какими бы излишествами они не обладали, теперь с этим покончено.

Круз загадочно улыбнулся.

— Ты уверен в этом? — сказал он. — Ты уверен, что настолько глубоко засевшую привычку можно искоренить, чтобы она больше никогда не проявлялась? — Он покачал головой. — Ты человек, летописец. Ты из плоти и крови с минимальными изменениями. Мы — нет. Мы — творения, созданные для определенной цели. Все в нас подчинено геносемени. Они делает нас теми, кто мы есть, управляет нашим характером, нашими наклонностями и нашей преданностью. А каково происхождение геносемени? Примарх. Мы просто их продолжение. Отражение той изначальной славы.

Тогда я подумал, что он меня подначивает. Я думал, он хочет, чтобы я разозлился.

— Все не так просто, — уверено сказал я.

— О, не так просто. Понимаю. Я не знал, что разговариваю с экспертом. — Он сидел, вытянув две массивные руки, и ухмылялся. — Кончено, это сложные вещи. Но ты задавал мне вопросы, ты хотел окунуться в прошлое, и теперь не жалуйся, когда кто-то дает тебе ответы. Ты слышал рассказы о Несмертном Легионе, и тебе хочется верить, что Сангвиний пришел и очистил их. Все хотят верить в это. И это правда. Конечно правда. Он изменил их, и теперь их любят, а не боятся, и все вдруг захотели сражаться рядом с ними.

Затем его длинное, скорбное лицо исказилось в выражение, которое трудно было понять.

— Но не стоить верить, что их прежняя форма ушла окончательно, — произнес он. — Оно всегда было в семени. То, чем они являются сейчас, когда-то был он. И кем они были тогда, тем он и является сейчас.

Сразу после этого меня снова начало тошнить.

Возможно, прошла эйфория от моего опасного путешествия на поверхность. А возможно, к этому привело возвращение на «Красную Слезу». Какова бы ни была причина, я начал чувствовать боль, ломоту и тошноту. Я путешествовал между гигантскими флангами на лихтере с Видерой, и она сразу же заметила изменения во мне.