Брайан Ракли - Рождение Зимы
— Ну хорошо, со временем передумаешь. Девочка. Эньяра!
Внезапно ставший резким голос встряхнул Эньяру. Она подняла налившуюся тяжестью голову. В глазах у нее прояснилось, поскольку пелена, накрывавшая рассудок, в тот же миг рассеялись.
— Ты голодна, девочка? — спросил Эглисс.
И в тот же момент голод вернулся, и сильнее, чем когда-либо начал терзать желудок. Он высасывал последние силы из ног. Она почти перестала их чувствовать и упала. Иньюрен взглянул на нее, озабоченно и словно с некоторой болью. Она постаралась улыбнуться, но вряд ли ей это хорошо удалось. Она рискнула быстро оглянуться. Эглисс уходил, вот-вот скроется из виду.
— Я почти спала, — сообщила она.
— Не совсем, — мрачно ответил Иньюрен. В этот момент резкий рывок веревки напомнил им о великой мудрости молчания.
* * *Они шли по самой неровной и тяжелой местности. Длинные, невысокие горные хребты бежали через лес, и компания вынуждена была то подниматься и переваливать через них, то спускаться. Они переходили ручейки и петляли среди огромных валунов, которыми были усыпаны склоны. Здесь лес был редкий и представлял собой смесь березы, сосны и поросшего лишайником дуба. Эньяра была уверена, что они все еще находятся на землях ее Крови, но не видела никаких признаков ни скота, ни людей. На эти дикие земли пастухи забредали только летом и то только если не могли найти подходящего пастбища ближе к дому.
Вскоре после полудня они действительно натолкнулись на нескольких человек Ланнис-Хейга. Но никакой радости это не принесло. Они свернули вниз по склону к ручью, журчание которого Эньяра слышала в скалах над головой. Когда они подошли к потоку, она увидела там лагерь охотников. Он был разрушен, палатки опрокинуты, костер, на котором готовилась пища, залит водой. Трое мужчин, хозяева лагеря, лежали там же, у костра, мертвые. Эньяра смотрела на них, когда проходила мимо. Один из них лежал на спине, лицом вверх, с высунутым языком. Совсем молодой, лет шестнадцать. Как Оризиану. У нее перехватило горло. Она отвернулась.
Вскоре после этого их опять вздернули на лошадей, и вся компания прибавила скорости. Желудок Эньяры уже давал себя знать едва ли не болью. Да еще ей приходилось изо всех сил бороться со сном. Но руки сидевшего сзади наездника-инкаллима не давали ей упасть. Она вяло соображала, что теперь они поднимаются вверх по какому-то довольно ровному склону.
Позже, в полубессознательном состоянии, она почувствовала ветерок на лице, и сильные руки столкнули ее с коня. Она рухнула на землю и так и осталась лежать, не в состоянии пошевелиться. Потом все-таки подняла тяжелые веки и увидела облака, стремительно бегущие по сумеречному небу. Впервые за показавшееся вечностью время никакие ветви не мешали ей смотреть. Высоко-высоко над ней, на недосягаемой высоте, над лесом царственно парил орел. А она, лежа на кочковатой тропе, наблюдала за ним некоторое время и представляла себе, как огромные крылья уносят ее далеко отсюда, в покой.
Инкаллимы сооружали лагерь, устраиваясь на ночь. Они остановились на более или менее свободном месте почти у самого гребня гряды. На этом коротком отрезке земля вздымалась над мантией леса и была похожа на спину огромного кита, всплывшего на поверхность моря.
Потом около нее опустился на колени Эглисс. Он наклонился и закрыл ей вид. Она увидела его лицо. Она глядела в серые глаза и ничего не видела. Он перевернул ее и ножом разрезал веревки. В руках сразу болезненно начала пульсировать кровь и стали прокатываться горячие волны. Оказывается, на запястьях была содрана кожа.
— Вставай, — приказал Эглисс и потянул девушку вверх. Эньяру качало. Неожиданно ее за талию поддержали чьи-то руки. Иньюрен.
— Смотри, — велел Эглисс.
Она не поняла, что он имел в виду, и в полном изнеможении всем телом прислонилась к Иньюрену. Он поддерживал ее, помогая держаться на ногах. Потом Эглисс стиснул плечо девушки.
— Смотри, — прошипел он и ткнул пальцем.
Она проследила за простертой рукой. Под ними по длинному склону сбегал вниз лес, а дальше начиналась лесистая равнина. Она смотрела поверх Анлейна и чувствовала, как от этого вида у нее кружится голова. Деревья тянулись почти до горизонта, но там, далеко на севере, появлялся некий намек на открытую землю, а еще дальше, так далеко, что казалась всего лишь черточкой, шла полоса гор: Кар Крайгар неясно вырисовывался над долиной Гласа.
— Что? — спросила она и не узнала собственный голос.
Рука Иньюрена крепче стиснула ее талию, и она не поняла почему.
— Смотри, дым, — подсказал Эглисс.
Она опять посмотрела. И с трудом различила, что где-то между лесом и горами поднимался вверх и расплывался в небе черный дым. Ей пришло на ум, что, должно быть, это очень большой пожар где-то у реки.
— Не понимаю, — пробормотала она.
— Поймешь, — рассмеялся Эглисс и ушел.
Она взглянула в лицо Иньюрену. Он смотрел на север, потом вздохнул и опустил голову.
— Думаю, теперь я знаю, где мы находимся. Это Андуран. Горит Андуран.
III
Воздух был полон резким дымным смрадом. Ветер возносил его над городом и кружил вокруг замка. За серой завесой солнце выглядело бледным диском. Кросан ок Ланнис-Хейг наблюдал за тем, как пепел его города поднимается к небу.
Он стоял на верхней площадке главной башни замка. Где-то под ним, в зале, его советники и чиновники держат совет. Все они забрались на эту самую выгодную для обзора точку, когда почувствовался запах дыма. Через несколько минут он всех отправил обратно вниз и остался один, не в силах оторваться от вида горящего города. То в одном месте, то в другом среди домов взвивались языки пламени. Но больше всего было просто дыма. Как будто сама земля исходила смрадным испарением. Странно, что с такого расстояния доносился, и то еле слышно, только треск дерева и грохот очередного обрушившегося здания. Ни криков, ни стонов, ни рыданий на улицах. Это жуткое молчание добавило к печали Кросана еще и отвратительную дрожь. Все выглядело так, словно город уже умер и идет его кремация.
Они были в огромном новом зале на площади, когда появился вестник. Кросан не мог припомнить, когда еще был так счастлив. Его переполняло светлое воодушевление и нетерпеливое возбуждение, что больше приличествовало бы ребенку. В зале было полно людей, все смеялись, болтали без умолку, ожидая начала грандиозного праздника Рождения Зимы. Потом появился вестник, и все обратилось в прах.
Человек без остановки гнал коня из Тенври и привез сообщение о том, что по Долине Камней движется армия, повторяется кровавая пляска Темного Пути и Истинных Кровей. С последнего появления здесь армии прошло уже больше тридцати лет. Тогда Кросану было семнадцать, и он получил первый боевой опыт под стенами Тенври, отправившись туда верхом с отцом и братом, чтобы отбросить силы Горин-Гира. Слушая измученного гонца, окруженный сверкающим и ни о чем еще не ведающим шумным праздником Кросан сразу вернулся в юность. Ничего не изменилось за все прошедшие годы. Тан опять должен выехать из Андурана и лицом к лицу встретить врага своей Крови.
Через час после появления вестника две сотни человек — половина гарнизона города — уже выходили из северных ворот Андурана. Всадники Кросана рассыпались по всем сельским пригородам, собирая людей в армию. Через пару дней у него уже было почти полтысячи людей, готовых выступить к Тенври. Но выступать не пришлось.
Глубокой ночью один из его щитников потребовал доступа к тану. Кросана нашли в верхней комнате башни, где он заперся с Нарадином и его капитанами для обсуждения ситуации. Они уже выработали план, которому не суждено было осуществиться.
— Это фермер, мой господин, — мрачно говорил щитник. — Сначала мы прогнали его прочь, но он явился снова и с ним другие. И все говорят одно и то же. Иначе мы не пришли бы.
— О чем ты говоришь, — строго спросил Кросан. Его прежнее, веселое настроение исчезло, испарилось. Щитник подтолкнул от дверей взъерошенного человека с всклокоченной шевелюрой и спутанной бородой.
— Темный Путь, правитель! — выкрикнул он. — Они идут из Анлейна. Тысячи. Жгут фермы, жгут дома.
Вокруг стола раздалось недоверчивое бормотание. Тогда щитники тана дружно приподняли фермера и понесли из палаты.
— Моя ферма, собственная, на опушке леса, пропала, господин! — надрывался человек.
— Так говоришь, остальные рассказывают то же? — спросил Кросан.
И довольно скоро этому поверили все. Сельские работники и пастухи, лесорубы и охотники пришли в Андуран, все они бежали из своих разрушенных домов и разоренных земель. Всего через несколько часов после наступления сумерек из лесной тишины армия вышла на открытые поля. Каким-то непостижимым образом враги пересекли всю дикую ширь и бездорожье Анлейна, прошли по владениям этих дикарей, кирининов Белых Сов, и подошли к самому Андурану. Совершенно невероятный проход.
