Владлен Подымов - Господин Лянми Часть первая
Почти все.
У Шангаса была своя база, свой архив. Только для шангеров.
И даже в этом архиве многие части исторических сведений были закрыты от шангеров седьмого и шестого рангов. Пятый ранг, ранг сен-шангера, давал доступ к большинству из них, но… не ко всем. В этом Янни пришлось убедиться самому.
В комнате было пусто - Кристиан давно ушел, не дождавшись от друга даже взгляда на прощание. Янни не замечал ничего. Он жадно, подобно тому, как пересохшая земля пьет первые капли дождя, впитывал поток слов и деяний прошлого, что лился на него с экрана.
На экране перед ним разворачивалась древние трагедии.
Нападение на Кинто непонятного врага. Демоны?
Создание искусниками и жрецами дейзаку Троесущности - Господина Лянми, Агатового Дракона Тао-Рин и Черной Кошки Хинши. Гибель большинства мудрых дейза при создании Троесущности.
Битва Трехрогой Луны, в которой враг потерпел поражение от Троесущности и бежал зализывать смертельные раны.
Распад Троесущности на три самостоятельные Сущности. Время Жестоких Перемен.
Создание Горного Храма и Битва Превзошедших. Первое пророчество Сущностей, которое произнес Господин Лянми. Уход Сущностей из мира.
Янни вспомнил, что ослабленные Битвой Превзошедших и предыдущими потерями дейзаку согласились с предложением Господина Лянми. Сущности получили право приходить в мир.
Но - только по вызову дейзаку.
Третье пророчество Сущностей, что черными, словно дым от горящей нефти, буквами повисло на миг над Кинто и исчезло. Жители Кинто до сих пор спорили над тем, что оно означает.
И, наконец, Второе пророчество Сущностей, о котором, как он помнил, стало известно не так давно, всего четыре или пять сотен лет назад. Нет, он не ошибся! Как ни удивительно, но Второе пророчество было открыто людям намного позже, чем Третье. Мысли Сущностей непонятны, дела темны и не всегда они отвечают на вопросы людей. Некоторые вещи стоит принять без излишних вопросов.
Хотя, так ли он много знает об этом пророчестве? Только то, что оно было произнесено.
Янни вернулся ко Второму пророчеству.
Эта часть архива оказалась закрыта для него. Сен-шангер в течение нескольких часов пытался нащупать тропинку, хоть небольшую лазейку к тому, что говорилось в этом пророчестве.
Напрасные усилия. Он не смог узнать ничего.
Сен- шангер устало вытер лоб и откинулся в кресле. Пустыми глазами он долго смотрел на экран вычислителя, затем нехотя окинул взглядом комнату. Кристиана не было. Янни покачал головой. Он не заметил, как ушел Ларов.
Как стыдно.
Однако он чувствовал, что стыд не пробивается к его очерствелому от усталости сердцу. Янни был почти полумертв от изнеможения. Эти несколько часов, что он читал архив, подействовали на него как самая жестокая многомесячная пытка.
С большим трудом он заставил себя встать и спуститься на третий этаж, чтобы добраться до гостевых комнат Управления. Среди них Янни выбрал первую же свободную. Там он, не раздеваясь, рухнул на низкую кровать.
Сил хватило лишь на то, чтобы разуться.
- -
Громадная когтистая лапа, покрытая темно-бордовой чешуей, легла на камень.
И тут же сгинула.
Камень - огромный обломок гранитной скалы, чем-то напоминающий пирамиду высотой в десяток человеческих ростов, внезапно дрогнул. Он едва заметно шевельнулся и вновь застыл. Вдруг - заворочался на каменном ложе, сбрасывая нанесенную ветром землю и сдирая с нижней своей части темно-зеленые разводы мха. Резкие зигзаги трещин, короткий грохот - кусок скалы развалился на две части.
Казалось, что некий великан взял бритвенной остроты меч и разрубил громадный камень. Меньшая часть тут же рассыпалась в мелкие куски, а большая - осталась лежать на прежнем месте. Срез гранита блестел, словно давно спокойная вода, налитая в огромную чашу. Лег он под свет яркого полуденного солнца, как зеркало, в которое не стыдно смотреться и богам.
Верно, так оно и было.
На каменное зеркало вновь опустилась когтистая лапа. Она лежала всего мгновение, лишь одно биение сердца. И опять - исчезла.
На короткое время все словно застыло, лишь на идеально ровной плоскости камня постепенно проявлялись некие линии. Знак Луны - круг, перечеркнутый сверху вниз полукружьем. Знак постепенно наливался глубиной и тенями.
Мгновенье короче вздоха - и мелькнуло нечто темное, воздух вспороли ярко-желтые когти. Помстилось, будто большая кошачья лапа царапнула гранит. Махнула - и исчезла. Но ничего не изменилось. Почти. Рисунок набирался жизни. Луна полностью проявилась. И, нечто новое - три зубца над ней.
Прошел миг. Или столетие. Не так важно, - ведь это лишь сон?
На сияющий в граните знак легла человеческая ладонь. Правая. Золотистые волосы курчавились, а вдоль указательного пальца тянулась длинная царапина. Костяшки мизинца и безымянного пальца слегка ободраны.
Ладонь легко и нежно погладила Знак. Тот вспыхнул и засверкал сине-золотистыми переливами, постепенно угасая. Чудилось, что тонет он в граните, оставляя меж собой и миром толстую скорлупу прозрачного камня.
Ладонь исчезла.
А через миг на граните сошлись вместе черно-рдяная чешуйчатая длань, громадная кошачья лапа с ярко-желтыми когтями и человеческая рука. Явились, и - пропали. И лишь зыбкая тень легкой улыбки медленно таяла в воздухе.
Мы были. Мы будем. Мы есть.
А ты - спи. И пока ты спишь…
Мы живы.
Здесь и сейчас.
Глава 10 - Возвращение пророчества
- -
Падает с Древа Жизни плод.
Бывает, надкусишь его - небесная сладость растекается во рту! Бывает - жгучая горечь подземного масла приходит. И ведь не угадаешь, когда и что получишь.
Горьки и сладки плоды Древа Жизни.
Бывает, что приносят такой плод на серебряном подносе - так и просится в рот. Но посмотришь внимательнее - темные пятна медленно движутся под плотной шкуркой. То не просто так - то капли яда кипят внутри.
А в иной день - лежит себе на том же блюде плод, или даже на простом деревянном подносе - невзрачный такой, слишком зеленый, на вид кислый-кислый, и понимаешь - в нем, именно в нем сладость знания и счастье жизни. И сверкают на зеленой кожице агатовые крапинки, и яшмовые листья укрывают его от слишком горячего взора солнца.
Подержишь его в руках - и положишь обратно, наслаждаться видом и ощущением тепла жизни, получать удовольствие от простого созерцания.
Как удивительно.
Тидайосу- шангер подошел к столу, на котором на серебряном подносе лежал плод Древа Жизни. Он положил ладонь на плод и осторожно покатал его по серебру. Плотная поверхность плода слегка покалывала ладонь. Чем? Неизвестно. Кожура плода была гладкая, как полированный мрамор.
Странный дар предков, пришедший из глубин веков - Древо Жизни.
Плоды его могли излечивать многие болезни, а иные - быть смертельным ядом. Иные плоды приносили здоровый сон, после которого люди могли неделями работать с большим напряжением, а другие - вводили в транс и лишали памяти.
Сотни лет Кэнб Агатового Дракона работал с Древом Жизни и преуспел в понимании некоторых тайн Древа. Во многом поэтому даже столетней давности медицина Кинто была не превзойденной последними работами медиков-таревцев.
На Имароссе Древо Жизни почему-то не прижилось. Два драгоценных саженца, купленных северянами за золото весом в три тысячи раз больше, чем весила их драгоценная древесина, так и зачахли. Несмотря на все усилия северных мудрецов и людей, специально присланных дейзаку.
Удивительное дерево.
Под сотню лет он, вначале младший, затем средний, и теперь - Верховный жрец Шангаса при Водоеме, размышлял над загадкой плодов Древа Жизни. Думал долго, так и не придя к какому-либо мнению.
Возможно, правы те, кто полагал Древо Жизни лишь шуткой древнего искусника в Пути Жизни? Чем-то сродни кулинарным шуткам поваров Кинто. В давнем-давнем прошлом жили такие люди - они жили только для себя и своих дел в раскрытии тайн природы.
Так ли?
Об этом слышал Верховный жрец. Он читал это в древнейших из хроник - но не верил. Создание единственного живого существа было столь трудным, настолько удивительным делом! Никто еще на его памяти не смог сотворить живого. Ни жители Кинто, ни лучшие искусники северян. Не может быть, чтобы так много средств и времени было потрачено на шутку, пусть и столь удивительную.
Никто не создавал живого. Никто и никогда.
Если не вспоминать о Сущностях.
Тидайосу- шангер Тяу-Лин убрал руку от плода. На столе перед ним, частью закрывая серебряный поднос, лежала кипа бумаги. Тяу-Лин долго и задумчиво смотрел на нее, затем протянул руку и взял.
Раскрыл.
В который раз он перечитывал распечатанный вычислителем текст. И вновь качал головой - сколь удивительно! Столь страшно и непонятно. Зачем? К чему этот человек проявляет столь неожиданный и странный интерес? Неужели это то, чего жрец страшился все эти годы? Неужели это предвестник того тяжелого и страшного, что накроет Кинто грохочущей и всесокрушающей волной?
