Мэтью Стовер - Star Wars: Уязвимая точка
Чтобы он заткнулся.
Чтобы он не смотрел на меня.
Понимание в его голосе, знание в его холодных голубых глазах…
Я хотел ударить его потому, что он был прав. Он знал, что я чувствовал.
Это желание было настолько уродливым, что просто шокировало меня.
Он сказал, что я хотел уничтожить и улетевшие корабли. Да, я хотел сорвать их с неба и увидеть, как они полыхают. Никаких мыслей о том, что я уже забрал жизни людей в первом корабле. Никаких мыслей о жизнях, которые я бы забрал из этих двух. Я сквозь Силу ощупал горящие обломки на склоне, ища чего-то среди пламени.
Мне бы хотелось думать, что я искал выживших. Проверял, не осталось ли там людей раненных достаточно слабо, чтобы их можно было спасти из-под обломков. Но если быть полностью честным, я не могу этого утверждать.
Возможно, я просто хотел почувствовать, как они горят.
И если быть честным, я не могу сказать, что жалею о том, как повернулся бой.
Я забрал их жизни в самозащите и защите других, но ни я, ни эти другие не были невиновными. Я не могу с чистой совестью утверждать, что мои корунайские компаньоны более заслуживают жизни, чем те люди, что были в ТВК. Я не могу назвать то, что я совершил на перевале, исполнением моего долга джед'ая.
То, что я совершил там, не имело никакого отношения к миру.
Кто-то мог бы это назвать военным инцидентом: так уж случилось, что маленькую группу партизан-убийц сопровождал мастер-джедай, и из-за этого вдовам и детям команды «орабля пришлось пережить самые ужасные потери в их жизни. Ктото мог бы назвать это военным инцидентом… Даже я мог бы…
Если бы это хоть сколько-то напоминало инцидент.
Если бы я не старался до этого сбить этот корабль. Если бы я не ощущал лихорадку в своей крови: кровавую лихорадку.
Жажду победы. Жажду победить любой ценой.
Кровавую лихорадку.
Я чувствую ее даже сейчас.
Она не поглощает меня, я еще не зашел так далеко. Пока. Просто она стала предпочтительным выбором. Ожиданием. Неудовлетворенным предвкушением.
Это плохо. Не худшее, что могло бы быть, но достаточно плохо.
Я уже давно осознал, что здесь я в опасности. Но только теперь я начинаю понимать, насколько близка и темна эта опасность. Я даже не думал, что ХаруунКэл настолько близко подвел меня к последней черте.
Это побочный эффект погружения в Силу для использования ваапада. Мой стиль дарует великую мощь, но и несет невероятный риск. Кровавая лихорадка - это болезнь, которая может убить любого, кого она коснется. Чтобы использовать ваапад, ты должен позволить себе получать удовольствие от битвы. Ты должен окунуться в возбуждение боя. В жажду победы. Вот почему столь малое количество учеников пыталось постичь этот стиль.
Ваапад ведет сквозь полутень темной стороны.
Здесь, в джунглях, эта граница становится невероятно тонкой. Ночь лишь на расстоянии шага. Я должен быть очень, очень аккуратным здесь.
Или я смогу понять, что случилось с Депой, слишком хорошо.
Мейс опустил голову. Бурлящее оживление от боя постепенно уходило из конечностей, оставляя их тяжелыми и болящими: у него оказалось несколько ожогов от брызг плазмы и кусочков полурасплавленных камней.
Он заставил себя посмотреть назад, на перевал, сквозь угасающий огонь и черные клубы рассеивающегося дыма На перевале лежали мертвые акки, мертвые и раненые траводавы, Шрам, и Беш, и Лиш.
Он вспомнил утреннюю интуитивную вспышку Силы.
– Ладно, успокойся, - сказал он Нику. Удивительно, насколько уставшим он внезапно стал. - Кажется, у нас есть пострадавшие.
Они поднялись вверх по склону из щебня. Шрам к тому времени уже дохромала до своего раненого траво-дава и качала головой: зверь был сильно обожжен. Один из боков представлял собой сплошной ожог. Она обошла шестиметровое тело, присела на одно колено и погладила голову траводава. Зверь тихо простонал от боли и ткнулся носом в ее ладонь. Шрам достала пистолет. И выстрелила траводаву чуть ниже глаза на лбу.
Резкий хлопок пистолета эхом отразился от стен ущелья. Для Мейса он прозвучал как знак препинания: точка в конце битвы. А эхо превратило его в саркастические аплодисменты.
Беш и Лиш по-прежнему лежали, прикрываясь мертвым акком. Мейс подумал, что с акком с одной стороны и огромным булыжником с другой они, возможно, смогли избежать огня и все пережили.
Шрам добралась до них, опередив Мейса и Ника. Пока она шла от своего траводава, ее взгляд ни на секун-ду не отрывался от того места, где должны были лежать братья, и, судя по выражению ее лица, то, что она видела, выглядело плохо. Она обернулась на Ника, когда они подошли, и также медленно безэмоционально покачала головой.
Беш сидел на земле возле головы мертвого акка. О6-нимал свои колени. Раскачивался взад-вперед. Смотрел на разложенное на земле содержимое обычного медиа-ка: ручной сканнер, спреи инъекций и перевязки, стабилизаторы костей. Ран на нем видно не было, но он был бледен, словно мертвец, и округлившимися глазами смотрел в никуда.
Лиш бился в конвульсиях.
Его лицо превратилось в неподвижную маску, невидящий взгляд был устремлен в послеполуденное небо. Он изгибался и метался, его ладони конвульсивно сжимались, пятки били по камням. Первой мыслью Мейса было: «Травма головы» - попадание осколка камня могло вызвать подобные судороги. И он никак не мог понять, почему Ник, Шрам и Беш просто стояли и наблюдали за страданиями Лиша, ничего не делая. Присев на колено, Мейс поднял сканнер медпака. Шрам сказала: «Брось».
Мейс посмотрел на нее. Она покачала головой: «Мертв уже».
Мейс все же откинул крышку сканнера, чтобы активировать дисплей. Показания сообщали, что Лиш не был ранен.
Он был инфицирован.
Неопределенные кровяные паразиты засели в его центральной нервной системе. И сейчас они вошли в новый жизненный цикл.
Они пожирали его мозг.
Теперь предыдущая ночь в палатке приобрела для Мейса смысл: Лиш, видимо, уже был заражен этими паразитами. А Мейс думал, что все было следствием стресса и потребления тисселя.
– Осы лихорадки, - хрипло произнес Ник. Он был почти столь же бледен, сколь и Беш. Он мог присутствовать при жестоких смертях и лишь подмигивать да саркастически улыбаться, но от нынешней ситуации у него на лице проявилась испарина. От него буквально несло страхом. - Трудно сказать, когда его укусили. Жующие тиссель чаще попадаются. Личинки предпочитают жить в коре. Когда они вылупляются…
Ник сглотнул, и глаза его сузились. Он отвернулся:
– Они вылупляются из черепа Сквозь череп. Словно… словно из яйца».
Животный страх на его лице говорил Мейсу о том, что Ник увидит то, что он описал, не в первый раз.
Мейс положил медпак на землю возле мертвого акка:
– Показания утверждают, что его еще можно спасти, - всего секунда потребовалась на то, чтобы сменить инъекционный спрей на танатизин. - Мы можем замедлить его жизненные процессы. Замедлить… личинок ос,., пока не довезем его до Пилек-Боу с нормальным госпиталем. Даже если его там узнают…
Беш посмотрел на него и покачал головой в молчаливом «Нет».
Мейс проскользнул мимо него и присел возле Лиша:
– Мы можем спасти его, Беш. Может быть, он попадет в руки ополчения, но он, по крайней мере, останется жив.
Беш схватил Мейса за руку. У него на лбу была небольшая рана, кровь из которой заливала ему глаза. Вновь он потряс отрицательно головой.
– Мастер Винду, - Ник взял сканнер и посмотрел на отчет на дисплее. - Лиш в гораздо худшем состоянии, чем показывает эта штука.
– Сканнеры медпаков очень надежны. Сомневаюсь, что с ним что-то не в порядке,
– - С ним все в порядке, - мягко ответил Ник. Он повернул сканнер, чтобы Мейс смог снова взглянуть на экран. - Просто это показания не Лиша, - Что?
Беш, все так же уставившись в землю, ткнул себя пальцем в грудь и сжался. Похоже, он совсем упал духом, и с каждым вздохом его покидали надежда и страх. Его аура в Силе светилась черным отчаянием.
Мейс перевел взгляд с Беша на Ника, потом - обратно, затем посмотрел на Лиша, сжимающего камни, и на инъекционный спрей в собственной руке.
«Не потому, что джунгли убьют тебя, - сказал как-то Ник. - Просто потому, что все здесь такое, какое есть».
Ник забрал сканнер и помахал им возле головы Мейса:
– Ты в порядке, - тихо произнес он, слизывая испарину с верхней губы. - Никаких признаков заражения. - Он обернулся к Шрам, уставившись на показания сканнера.
Его плечи передернулись, а рука начала трястись.
У него не было слов, но они и не были ему нужны. Она прочла свою судьбу по его лицу.
Она выпрямилась, а ее губы сжались в тонкую полоску. Затем она развернулась и отправилась куда-то вниз по склону.
– Шрам… - беспомощно позвал ее Ник. - Шрам, подожди…
– «Молнию» забирать пошла я, - ее голос был ровным, безэмоциональным, словно у речевого модуля навигационного компьютера. - Хорошее оружие. Понадобится вам оно.
