Энди Чемберс - Путь эльдар: Омнибус

Коснувшись пакетика, алайтокец остановился и снова раскинулся на постели, глядя на пурпурные и красные пятна, что медленно двигались на потолке. Раньше он превращал их в фундамент для любого мира, в который желал отправиться, воплощая плавно изменяющиеся образы в горы и моря, города и леса. Теперь Арадриан видел в них только пламя пожара.

Эльдар с усилием встал на ноги, напряженно пытаясь сосредоточиться. Он грёзил уже долгое время — не знал, сколько именно, но многие циклы — и с трудом возвращался к реальности. Колени его подгибались из-за длительной неподвижности. Опершись рукой о стену, изгой выгнул спину и сделал три глубоких вдоха.

Медленно и болезненно, к нему отчасти вернулась ясность сознания. Глаза болели от света, воздух казался холодным и каким-то шершавым. Алайтокец глубоко впитал это ощущение, чтобы вытеснить остатки сновидений.

Но Арадриан по-прежнему слышал предостережение Тирианны, шепчущей в пустоте вокруг него.

«Они идут убить нас. Мы все будем гореть».

Выбравшись из каюты, изгой медленно зашагал вперед, приспосабливаясь к бодрствованию. У него стучало в висках и болел живот, во рту оставался горький привкус дремолиста, кожа казалась сухой и стянутой. Подняв воспаленные глаза, алайтокец уставился вдоль коридора.

— Постой, — захрипел он, вытягивая руку в сторону нечеткого образа впереди, перепархивающего из одного арочного проема в другой.

— Арадриан? Я думал, ты навсегда затерялся в грёзах.

Голос звучал знакомо, но корсар не мог вспомнить его обладателя. После того, как изгой сделал несколько шагов к нему, размытое пятно превратилось в худощавое лицо Насимиэта, капитана-артиллериста. Эльдар хмурился, скорее удивленно, чем гневно.

— Где Маэнсит? — алайтокец выталкивал слова распухшим языком через онемевшие губы. — Я должен поговорить с ней.

— Не думая, что она хочет тебя видеть, — ответил артиллерист. Арадриан выпрямился, насколько мог, пытаясь сосредоточиться на лице собеседника.

— Могу найти её через матрицу, — бросил он, проходя мимо Насимиэта.

— Только не в таком состоянии, — подняв руку, пират взял бывшего принца за плечо и остановил его. — Капитан в своих покоях.

Показалось, что артиллерист прошептал нечто иное: «Они идут убить нас. Мы все будем гореть».

Тряхнув головой, изгой неуклюже направился дальше.

Покои Маэнсит состояли из нескольких кают, расположенных над командной палубой и соединенных с обзорной галереей. Пока Арадриан добирался туда через коридоры «Наэстро», нового флагмана Лазурного Пламени, к нему отчасти вернулось хладнокровие и здравый смысл. На звездолете было тихо, и окружающее спокойствие будто просачивалось в измученный разум корсара.

Но это было спокойствие перед битвой.

Дверь в покои комморритки отворилась, когда изгой подошел вплотную, и за ней обнаружилось круглое помещение для собраний, застланное толстым ковром. Сама капитан, Таэлисьет и несколько других лейтенантов сидели на креслах и диванчиках напротив друг друга. Как только Арадриан вошел, все они повернулись к нему; одни смотрели с безразличием, другие — с открытой враждебностью.

— Тебе здесь не место, — заявил Таэлисьет, вставая. — Ползи обратно в свои грёзы, проклятый.

Не обращая внимания на издевку, алайтокец сосредоточился на Маэнсит. Женщина равнодушно смотрела, как он шагает по ковру и останавливается напротив неё.

— Нам нужно поговорить, — произнес изгой. — Наедине.

— Сейчас не время, Арадриан, — тон капитана был скорее суровым, чем жестоким. Она слегка покачала головой. — Ты сейчас не в том состоянии, чтобы вести беседы, а мы готовимся к вылазке.

— Ты похож на мертвеца, — вставил один из офицеров, Сайиан.

Подняв с одного из столиков серебряное блюдо, алайтокец посмотрел на себя. Воспаленные глаза с покрасневшими веками запали, окруженные темными кольцами, вся жизнь покинула их. Стянутая кожа напоминала измятый, потрескавшийся пергамент; когда Арадриан потрогал её, посыпались отмершие чешуйки. Ноготь на поднятом пальце был наполовину обгрызен и покрыт запекшейся кровью, выступающие костяшки алели потертостями. Крашеные белые волосы лежали спутанной копной, и у корней пробивался естественный черный цвет.

Чувствовал себя изгой так же скверно, как и выглядел. Позвоночник ныл, казалось, что кости срослись от столь долгого лежания в неподвижности. Воздух с хрипом входил и выходил из съежившихся легких через саднящую глотку. Висящий на груди путеводный камень превратился в серый овал с почти незаметными проблесками внутри. Когда Арадриан наклонился, чтобы положить блюдо на место, все его суставы вспыхнули болью, и импровизированное зеркало, выпавшее из онемевших пальцев, залязгало по столу.

— Вылазка? Куда? — спросил алайтокец, переводя мутный взгляд на Маэнсит. Его слова показались тихим шорохом, слетевшим с пересохших губ.

— Не твое дело, — ответил Таэлисьет, толкая Арадриана. Бывший принц корсаров, не в силах сопротивляться, неловко отступил на полдюжины шагов. — Тебе здесь не место.

— Я должен вернуться на Алайток, — произнес изгой, неловко увернувшись от следующего выпада; от резкого движения у него запылали мышцы ног и спины. — Пожалуйста, дай мне немного времени на объяснения.

— Когда рейд закончится, — ответила комморритка. — О чем бы ни шла речь, до тех пор с этим можно подождать.

У алайтокца закружилась голова, и, пошатнувшись, он начал заваливаться влево и чуть не столкнулся с Таэлисьетом. Офицер ударил его локтем в грудь, и изгой, рухнув, распластался на диванчике. Арадриан остался лежать там, лишь отчасти понимая, что происходит вокруг, слыша, как Тирианна шепчет предупреждение ему на ухо:

— Они идут убить нас. Мы все будем гореть.

— Оставьте его, пока что, — раздался голос Маэнсит, и нависающая тень Таэлисьета отступила. Не вставая, изгой быстро дышал; разговор продолжался, но все фразы казались ему приглушенными и неразборчивыми.

Среди обсуждений стратегии и маневров он вдруг разобрал название — Натай-атиль. Это была звездная система, расположенная неподалеку от той, где алайтокец потерял «Фаэ Таэрут». Несмотря на помрачнение сознания от изможденности, эльдар вспомнил, что эта область безжизненна и не представляет никакого интереса.

— Почему Натай-атиль? — спросил он, с усилием садясь прямо. — Там же ничего нет.

— Это новая точка сбора конвоев, — объяснила капитан, взмахом руки заставляя умолкнуть запротестовавшего Таэлисьета.

Ничего не сказав в ответ, Арадриан, у которого стучало в висках, завалился набок. Совещание в каюте продолжалось, но что-то не отпускало изгоя, пытаясь пробиться через беспрестанный шепот, угрожающий огнем и погибелью. Что-то, относящееся к Натай-атиль, беспокоило его.