Анатоль Нат - Бабье царство.
"М-да! А давненько я тут не была. Вижу, что за прошедшее время Сидор времени явно не терял. Хотя, без профессора тоже вряд ли здесь обошлось. Расстроились то уж, расстроились-то! А какой кусище то городской землицы тихой сапой себе отхапали", — постаралась она окинуть весь комплекс одним взглядом. Не получилось.
Плохо видный из-за края дальней в правом углу землянки высокий вал какого-то участка примыкающей там к краю двора крепостной насыпи посада, явно намекал на то, что в том месте находится ещё одна, примыкающая к общему комплексу землянка, габаритами явно выделяющаяся даже на общем, немалом фоне.
— "Ой не зря! Ой, не зря Голова каждый раз, когда заходит об этом месте речь, шипит, как перегретый чайник. Всё ругается, что надо бы Сидора с профессором ограничить.
А я-то дура всё удивлялась чего это он шипит, чего ему надо? Наивный! Таких как Сидор в любовной лихорадке, как же, ограничишь! — мысленно усмехнулась Маша. — Но как же я Голову понимаю. Такой кусище у города отхапать".
Сразу повеселев, Маня уже с более приподнятым настроением ещё раз посмотрела по сторонам, оценивая заново причины наконец-то ставшим понятным недовольства Городского Головы.
И следует сказать, что основания у того для недовольства были более, чем веские.
Под шумок всех перипетий с лошадиной эпопеей и изгнанием с земель города, шкодивших в окрестностях амазонок, Сидор времени зря не терял. Каким-то образом он умудрился выселить из соседних землянок бывших соседей, и вместе с этим сумел отхватить себе изрядный кусок городской землицы. Теперь обнесённый по периметру невысоким земляным валом с полуметровой глубины канавкой по внешней стороне и с идущим по гребню симпатичным плетёным заборчиком с торчащими на нём там-сям типичными селянскими крынками, это был как бы единый комплекс.
— "Типичный сельский пейзаж, — мысленно одобрительно оценила Сидоров дизайн восхищённая Маша. — И как же здесь всё здорово смотрится".
Ещё больше сердце грело, что пусть этот участок и не входил в основное, старое кольцо городских стен, но тем не менее всё равно являлся городским посадом с южной стороны. Хоть и новым, но, тем не менее защищённым городскими крепостными стенами участком. И находился внутри Большого пояса оборонительных стен города. И хотя бы по одному этому был довольно дорогим куском городской земельки, нахаляву хапнутым Сидором у Управы.
К тому же, отхваченный участок был довольно внушительным, особенно учитывая бывший за крайней землянкой пустырь, нагло занятый ныне Сидором под свой собственный новоявленный сад и огород. Одинокие, хилые деревцами молодого сада чётко выделялись на сером фоне земляных валов внешних оборонительных стен города.
И чтоб это всё заметить, Маше хватило одного беглого взгляда.
— "Вот это садик! — мысленно снова она подивилась. — Соток на сорок, пятьдесят точно потянет городской землицы. Ну жук…", — Маша на глаз оценила Сидоров самозахват и оценка ею тут же была выставлена самая высшая. — "Good!" — пронеслась в голове Машы любимая Сидорова присказка.
Видимо уже извещённая, пока Маша хлопала кругом глазами и любовалась местными красотами. возле входной двери жилой сидоровой землянки уже маячила фигура баронессы в окружении ящеров охранения.
Быстро поздоровавшись, совершенно не удивлённая столь ранним визитом баронесса, словно считая столь ранний визит делом делом само собой разумеющимся, поторопила Машу, предложив не задерживаться.
Удивлённо на неё посмотрев, Маша суховатым, недовольным голосом пригласила Изабеллу к себе в коляску. Всё же ей хотелось хоть одним глазком посмотреть как нынче утроено её прошлое жилище изнутри. Явно Сидор и там отличился. Но, без приглашения соваться туда было неудобно, а баронесса что-то не горела желанием пригласить её к себе в гости, попить горячего чаю с утра. Поэтому, не задержавшись даже на минуту, Маша развернула коляску на пятачке перед воротами, и со ставшим уже привычным конфортом устроившись на мягких сиденьях коляски, они сразу двинулись к южным вьездным вратам города.
Как обычно в такое раннее время там было тихо и пусто. И только одинокий воротный страж, местный начальник врат старик Силантий, старый хороший знакомец Маши, издалека завидев приближающуюся к ним знакомую коляску, обрадовавшись поднял радостную суету, от нетерпения приплясывая возле распахнутых уже ворот. Видать так рано утром и ему было скучно и он как всегда рад был хоть с кем-то поговорить.
— Маш! — уже за десять метров до их подъезда орал Силантий.
За постоянное нахождение на этом месте, он давно уже превратился в местную достопримечательность, потому и был так и прозван — Воротным. Фамилию его за прошедшие года все благополучно забыли, и теперь этого дряхлого, с трясущимися руками, но бодрого ещё весёлого старичка, неизменно присутствующего возле ворот, и ставшего уже их неотъемлемым атрибутом, так и прозвали Силантий Воротный.
— Машка! — снова требовательно прошамкал он беззубым ртом, как только коляска начала притормаживать рядом с ним. Пользуясь своим более чем преклонным возрастом и тем что знал практически всех в городе чуть ли не с младенчества, он ко всем всегда обращался запанибрата. — Пожалей старика, Машка, скажи своим шалапутным девкам, чтоб не таскались ночь, полночь. Совсем житья мне старику не стало. Как только полночь, так они шляться начинают и спать мешают. Ночь-полночь, им всё равно. Это не дело!
— Каким таким девкам? — удивлённо посмотрела на него Маша, поневоле останавливаясь в полураспахнутых городских воротах. — Ничего не знаю. Говори ясней старый, — ей так и хотелось уточнить "старый пень", но она сдержалась.
Старичок был хоть и старый, но невредный и приносил много пользы. Если бы не он, то ей бы пришлось нанимать на это место кого ещё, другого и более дорогого. Совет бы заставил, как самый богатый клан в этой части города, а, как ни крути, это были лишние траты. Ей вообще последнее время сильно не нравилась эта порочная городская практика, когда любого, чуть мало мальски поднявшегося над общей нищетой человека или даже целый клан тут же обязывали ко всяким общественным тратам, как будто они не платили налоги в казну города. Вот типа как это — содержать этого старика Силантия, которому никак не сидится у себя дома. Пусть бы сидел в своей землянке, грел бы старые кости на печи. Так нет! Привык быть всегда на людях, и в силу своего более чем преклонного возраста и того что всех в городе знал с малолетства имел, как говорится, волосатую лапу в Совете. Вот её и обязали подыскать старику местечко. Причём, за их счёт. А с какого такого рожна. Налоги то она платит, как все, — вот оттуда пусть и выделят деньги всем таким вот "воротным"…
— Да куда уж ясней, — рассердился старик, прервав поток её недовольного мысленного бурчания. — Пленных амазонок своих приструни, говорю. Совсем распоясались. Повадились паршивки шляться каждую ночь по каким-то твоим делам, так никакого покою нет. Только лягу спать, как слышу: "Силантий, да Силантий. Открой, да открой!". Как будто для них нет никаких установленных правил. Сказано же что с заходом солнца ворота закрываются. Всем сказано.
— Так паршивки на тебя ссылаются, говорят, что едут по твоим нуждам. Вот, я тебя и прошу, приструни ты своих девок, дай старику поспать спокойно. Прекрати свои ночные посылы, — сердито проворчал он.
— Да каких девок то? — рассердилась Маша. — Я лично никого никуда не посылала. Так что говори, старый, кого ты постоянно среди ночи из города выпускаешь?
— Да твоих же девок, — растерянно посмотрел на неё Силантий. — Тех, что в долине вашей обосновались. И не из города, а в город. Вечером сюда, утром обратно.
— Это Димкиных жён, что ли? — удивлённо посмотрела на него Маша. — А что им в городе надо? Да ещё ночью?
— Да нет же, — рассердился Силантий, хлопнув себя в раздражении по сапогу кнутовищем, которое вертел в руке. — Я же тебе говорю. Тех, кто вместе с ними там обосновался. Кто с этим вашим дурацким кустарником в долине за болотом возится.
— И что с нми не так? — удивлённо посмотрела на него Маша, уже совершенно ничего не понимая. — Да объясни ты толком, — рассердилась она.
— Ты скажи им, чтоб ночью не шлялись, — тут же снова заканючил Силантий. — Что им, дня не хватает, что ли? Так и шныряют каждую ночь, так и шныряют. Никакого сна с ними нет. Заездили совсем старика.
— Почему ты открываешь городские ворота ночью? — неожиданный негромкий голос баронессы, прозвучавший чуть ли не шёпотом, прозвучал для Маши с Силантием от неожиданности чуть ли не громом с ясного неба.
— Да какие там ворота, — раздражённо отмахнулся тот на неё рукой. — Так, калиточку в створке приоткрою, чтоб только пробраться могли. Что я, не понимаю что ли. Дело то молодое. Девкам то невмоготу сидеть одним там в долине. Вот ты бы высидела бы одна, без мужика, чуть ли не полгода? — неожиданно насел он на незнакомую молодую девчонку, сидящую рядом с Машей и вздумавшую его, старика, учить.
