Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус
Он испытал страх, все было столь ярким, столь мощным, что он испугался, что весь этот свет уничтожит его, подобно Икару из древних легенд Терры, который осмелился подлететь слишком близко к солнцу.
Вот это судьба! Какой великолепной смертью это бы стало! Протянуть руку и дотронуться до лика моего примарха.
Но даже когда эти слова сформировались у него в мыслях, Рафен знал, что не позволит самому себе умереть. Не сейчас. Во всем этом беспорядочном золотом и ослепительном сиянии, он ощутил истину, которая была настолько сильной и понятной, что он не мог ее отринуть.
Я не умру здесь. Мой долг остался невыполненным.
Затем он открыл глаза и увидел перед собой Фабия Байла, предатель, облаченный в броню достойного и благородного брата, поднял руку для атаки. Больше не было боли. Он не чувствовал ран или усталость. Больше не было сомнений или страха. Остался только его долг.
— ЗА ИМПЕРАТОРА и Сангвиния! Смерть! Смерть! — Рафен атаковал с такой скоростью и яростью, что в это было сложно поверить. Взмахи Байла потрескивающим силовым кулаком казались неуклюжими и медленными, он с легкостью уклонялся от них и наносил тяжелые, словно кувалдой, удары в корпус отступника.
Время стало тягучим и густым, деформированное острыми, как наконечник стрелы, чувствами и быстрыми, как пуля, рефлексами. Рафен чувствовал, как будто скорость и сила выплавила из него другого человека, неостановимого и неприкосновенного. Его обнаженные кулаки били в керамит, в каждый удар была вложена вся его сила, и каждый раз Байл отлетал назад. Трещины на броне, оставленные предыдущими атаками, стали шире и раскололись. Когда внутренние контакты замыкало, оттуда вспышками сыпали искры.
Фабий заревел от ненависти и сжал Рафена в смертельных объятьях, вжимая голову Кровавого Ангела в украденную броню. Щеку Рафена разорвало об острые края крылатой эмблемы на доспехе. Ренегат пустил энергию по силовому кулаку, и синяя молния, потрескивая, впилась в плоть Рафена, угрожая вырвать из него крик.
Испытывая головокружение от шока, с прижатыми к бокам руками, его кости трещали от сокрушающей хватки, Кровавый Ангел издал бессловесный вопль и ударил головой в шлем силовой брони. Он ощутил влажный хруст, когда нос сломался, ощутил горячий поток собственной крови, но вместе с этим услышал треск разбитого бронестекла. Одна из блестящих красных линз шлема треснула от удара, и Байл завопил, когда осколок вошел в мякоть его глаза. Убийственное давление внезапно ослабло, предатель отпустил его, энергично тряся головой, чтобы сместить осколок стекла.
Рафен сплюнул большой, темный сгусток и пошатнулся. Он знал, что промедление подобно смерти и атаковал, пока еще мог. Используя мощь крови, он подпрыгнул и схватился за горжет украденной Байлом брони одной рукой, повиснув на нем, его пятки уперлась в ноги и живот врага.
Взобравшись на свою цель, Рафен ударил по треснутой, поврежденной панели шлема, стремительной очередью он бил снова и снова, вгоняя удар за ударом в одну и ту же точку. По костяшкам пальцев струилась кровь, боль волной ходила по всем нервным окончаниям его руки, но он продолжал, несмотря на разум, несмотря на усталость, пока его рука не превратилась в окровавленные лохмотья.
Он почувствовал, что шлем треснул и сместился, продолжая, он скрюченными пальцами схватился за край визора и выдрал шлем. Под ним на него смотрело лицо Байла, белые волосы потемнели от темно-красной крови, а один глаз представлял собой рваную рану.
Рафен использовал поврежденный шлем как дубину и продолжал избивать предателя треснутым шаром керамита, с тяжелой механической четкостью нанося удар за ударом, один за другим.
Байл рухнул на колени, шаря по талии в поисках оружия, такового не находилось. Он замахнулся на Рафена силовым кулаком, но к этому времени уже почти ослеп и своим поврежденным зрением мог разобрать только туманные красные пятна.
Рафен отшатнулся и уронил разбитый шлем. Мощь святой крови покидала его, истекала из сотен порезов и ран, разбросанных по всему телу. За секунды ведущая сила его уйдет, и он наконец-то уступит смерти. У него оставалось только несколько мгновений, чтобы исполнить свой долг.
Он спас кровь своего примарха и сохранил ее. А теперь он убьет вора, который осмелился выкрасть ее.
— Нет… — пробулькал Фабий, — я… Неубиваемый! Ты не можешь… прикончить меня!
Рафен не ответил, вместо этого он согнулся и вложил всю свою силу, чтобы поднять бронированную фигуру над скользкой от крови крышей, поднять тело над головой.
С последним усилием все мышцы в его теле стонали от напряжения, Рафен швырнул предателя вперед и сбросил его с каменной башни. Кровавый Ангел рухнул на парапет и свесился с краю, наблюдая, как вниз летит фигура в красном и проклинает его.
Предатель Фабий Байл, заклятый враг Бога-Императора человечества и Империума, упал в готовые, жадные когти роящейся массы ксеносов далеко внизу. Рафен видел, как она поднялась визжащим, гомонящим валом, черная волна чудовищных очертаний разорвала его врага на части.
Мое служение… окончено. Только для того чтобы сформировать эту мысль, казалось, потребовались все его силы, до последней капли.
— Еще нет, — произнес мрачный голос.
Он что, произнес это вслух? Его тело настолько сильно болело, что он едва был уверен в том, что еще дышит.
Его подняли руки и развернули. Он увидел знакомое бледное лицо и темные, мертвые глаза.
— Нокс.
— Он самый. Значит, грохнул его?
Он попытался кивнуть. Расчленитель сделал этого за него сам.
— Ну, наконец-то.
Отбрасывая тени, вокруг двигались другие силуэты. Он услышал строгий тон Пулуо:
— Трон Терры. Он еще жив?
— Да, — это был Аджир, — хотя кажется, что на каменных плитах больше крови уважаемого сержанта, чем осталось в его венах.
— Тираниды внутри! — заорал другой, незнакомый голос. — Они внутри лаборатории!
Рафен закрыл глаза, вслушиваясь в гром болтерного огня. Теперь уже скоро.
— Только со смертью заканчивается служение, — прохрипел он.
— Не сегодня, — слова Цериса, казалось, доносились откуда-то издалека, — смотри. Байл, должно быть, потерял его во время боя.
Он услышал странный, музыкальный перезвон. Ретранслятор. От этого звука Рафен улыбнулся.
— Сомкнуть шеренги! — заорал Нокс, — Все ко мне! Если хотите прожить еще один день, все ко мне!
Тепло охватило тело Рафена, и он позволил тьме унести его.
ИЗ ОКНА часовни, через окрашенное стекло он наблюдал, как Дайника-5 отворачивается от него, словно боится показать свое лицо. Ядерные огненные цветки размером с континент пересекали ее поверхность, ударные волны от множества взрывов достигали коры и скального основания океанического мира. Моря уже выкипели в космос поскольку атмосфера рассеялась, орбитальные орудийные черепа постигла та же участь.
За день, а возможно и меньше, пятая планета станет не более чем оплавленным угольком, и все, что на ней существовало, останется только воспоминанием. Порча Хаоса и чужаки сгорят.
Рафен вздохнул, слегка вздрогнув, когда глубокий вздох причинил боль.
Так много было потеряно там, внизу. Нокс и Церис с остальными собрали только небольшую часть трофеев Байла, которые он хранил в башне, дабы добавить их в собранное с "Археохорта" — среди них нашелся и плазмаган, который принадлежал герою Ариону — но потеряно было еще больше. Он ощущал огромное раскаяние за разрушение доспеха брата Кира, он произнесет специальную речь во имя памяти павшего воина в Зале Героев, когда "Тихо" вернется на Ваал.
Однако существовала еще одна потеря, которую он не будет оплакивать. Черный покров вины, который омрачал его с тех самых пор, как началась миссия. Его долг был исполнен, и совесть чиста.
Отвернувшись, он склонился и позволил сангвинарному жрецу помазать себя освященной жидкостью из реплики Алого Грааля, которую тот держал в своих руках. Все воины, которые вернулись живыми с Дайники-5, были подвергнуты ритуалам очищения и чистки, дабы уничтожить любые оставшиеся отпечатки нечеловеческого — но Рафену и тем, кто был в заключении, предстояло еще многое испытать. Каждому из них имплантировали одного из полудемонических-полутиранидских гибридов Байла, жрецам и капелланам Адептус Астартес нужно будет убедиться, что на их душах не осталось клейма. Братья уже заключили договор хранить молчание о полной картине своего заключения в руках извращенного Прародителя, никто из них не сомневался, что силы Имперской Инквизиции очень жестоко изучили бы каждого космодесантника, а возможно даже отдали приказ о полном уничтожении. Но теперь это осталось не во власти инквизиторов. Их будут судить по возвращению в свои Ордены, но только единственно важная власть — свои же боевые братья.
