Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк
Гурон рычит от отвращения.
— Проследи, чтобы наши братья прикрепили шлемы. Я не хочу потерять никого из наших в этом месте.
— Как прикажете, лорд Гурон.
Сам Гурон не носит шлема, поскольку после операций его череп приобрел неправильную форму и практически несовместим с таким снаряжением. Кроме того, он предпочитает, чтобы его враги видели его изуродованное лицо: ему не стыдно, и он хочет, чтобы они знали, кто их убивает. Его легкие более чем способны справиться с обычными загрязнениями, которые отфильтрует шлем, а что касается мутагенной пыли, то, по его мнению, потребуется нечто большее, чтобы вывести его тело из-под контроля.
Он может быть прав, может ошибаться, но он никогда больше не будет прятать свое лицо за керамитом. Если ему суждено умереть, то он умрет от ветра на своей коже.
Отряд Яриэля продвигается вперед, используя чуть более широкий участок пути, чтобы проскочить мимо Гурона и его более медленных хускарлов и разведать обстановку у следующего склона горы. Автоматоны Даллакс идут в тылу, готовые отбиваться от тех, кто попытается напасть на них сзади. Пока что инфокузнец вела себя так, как и ожидал Гурон: задействовала своих роботов, если чувствовала угрозу или если он отдавал явный приказ, но в остальном позволяла космодесантникам вести основную часть боя.
Гурон не возражает. Забавно постепенно сломить ее дух, ведя ее за собой и заставляя думать, что она сама выбирает свои действия. Ей больше не нужно думать, прежде чем назвать его «лордом». Вскоре она поймет, что ее дальнейшее выживание лучше всего обеспечивать, служа его интересам, и тогда он полностью подчинит ее себе. Все, что останется от ее независимости, будет глубоко похоронено — возможно, не настолько глубоко, чтобы она забыла о ней или даже осознала, что это больше не является фактором ее мышления, но точно настолько, чтобы она не могла руководствоваться им.
Кроме того, кастеланы почти не использовали особо много энергии и боеприпасов, а это значит, что они могут стать решающим фактором, если ситуация станет отчаянной. При всей их экономии у остальных членов свиты Гурона уже начали заканчиваться болтерные снаряды, а у автопушки «Жнец» Фракна осталось, пожалуй, три хороших очереди. Гурон мог бы поразмышлять о трудностях ведения войны без поддержки линий снабжения Империума, если бы не был слишком хорошо осведомлен о регулярных промахах Адептус Администратум.
— Лорд Гурон! — прорычал ему в ухо голос Яриэля. — Мы достигли пещеры, которая, похоже, является входом в недра горы!
— Превосходно, — отвечает Гурон, шагая вперед. — Охраняйте ее. Мы скоро прибудем.
— Хорошо, что вы здесь, милорд.
Этот голос, переданный по общему воксу, не принадлежит Яриэлю. Гурон узнает тональность Вернгара и подавляет раздражение. Отступнику еще найдется применение, но только до тех пор, пока он не станет претендовать на Эбеновый Коготь и излишнее возвышение своего положения в глазах других Красных Корсаров. Гурон может использовать даже амбициозного командира, который все же знает свое место, — амбициозного же с обнаженными клинками он не потерпит.
— Рад видеть, что ты не отстаешь, Вернгар, — отвечает он под смешки своих хускарлов. Медленный шаг Гурона хорошо известен, хотя те, кто хочет сохранить свои ноги, открыто это не комментируют.
— Нет такой силы, которая могла бы помешать мне быть здесь, мой господин, — хмыкает Вернгар. — Мы приближаемся к нашей судьбе.
Гурон отмечает нетерпение в голосе Отступника. Это не голос воина, стремящегося к славе своего военачальника или легиона. Это голос эгоистичного фанатика.
Гурон может согласиться с тем, что его тоже можно назвать эгоманьяком, но он точно не фанатик. Фанатики ослеплены, и их навязчивые идеи не видят общей картины; либо их картина настолько широка и всеобъемлюща, что у них нет времени на детали. Это одна из причин, почему у него всегда так мало бойцов из Несущих Слово. К тому времени, как они закончат свои молитвы, ритуалы и жертвоприношения, Красные Корсары уже перебьют половину врагов, выступивших против них.
Он обходит изгиб тропы и видит вход в пещеру, расположенный в стеклянной стене, которая ведет вверх, чтобы в конце концов перевернуться и превратиться в когтистую руку горного пика. Сама пещера не менее двадцати футов в высоту и в три раза больше в ширину, с зазубренными кристаллами — выступающими из пола и спускающимися с потолка прямо внутри прохода — которые более чем отдаленно напоминают гигантские блестящие клыки. Жидкость стекает между нижних выступов, разливается по уступу перед пещерой, а затем переливается через край и превращается в водопад, который несется непрерывным потоком не менее двухсот футов, прежде чем окончательно покориться силе ветра и разлететься в брызги.
По крайней мере, это был бы водопад, если бы жидкость была водой. Но это не так.
— Это… кровь? — Магос Даллакс спрашивает с большим сомнением, чем Гурон ожидал от одной из членов Адептус Механикус. Скорее всего, ее разум восстает против постоянного присутствия такого количества крови в этом месте, а не реагирует на ее природу.
Гурон вдыхает и ощущает привкус соли и меди.
— Так и есть. Человеческая кровь. И удивительно незапятнанная мутациями, учитывая состояние здешней жизни.
— Но как такое возможно? — спрашивает Даллакс. Гурон представил, как логические двигатели, которые, несомненно, заменили часть ее мозга, судорожно выполняют расчеты и сценарии, пытаясь понять, что видят ее оптические сенсоры.
Ты в Мальстриме, магос, — говорит он ей. — Это единственный ответ, который тебе нужен.
Он шагает вперед, как раз в тот момент, когда на дальней стороне входа появляются новые фигуры в темно-красных доспехах.
Перед ним стоит Вернгар Отступник, с одной стороны его прикрывает Кузнец варпа Туразан, а с другой — колдун: не Гарлон Пожиратель Душ и не кто-то из главного кабала Гурона, но он может прочесть сигилы, вырезанные на доспехах воина, и ощутить энергию варпа, которая цепляется за него. Значит, чужак: тот, кто исключен из высших эшелонов власти, созданных колдунами в рядах Красных Корсаров, и, вероятно, ищет продвижения так же, как и Вернгар. Амбициозный, но, вероятно, не настолько привязанный к Вернгару, чтобы не бросить его, если звезда Отступника начнет тускнеть. По правде говоря, это обоюдоострый меч, которым Гурон может владеть, а может повернуться в его руке и порезать его.
За Вернгаром идет его почетный караул: около двадцати Красных Корсаров, вооруженных болтерами, болт-пистолетами и цепными мечами. Численность обеих групп относительно равна, но если дело дойдет до боя — а Гурон всегда и во всем учитывает такую возможность, — он может оказаться крайне неравным.
Вернгар — грозный боец, особенно когда его охватывает кровавая ярость. Гурон считает, что ему по силам одолеть Отступника, если дело дойдет до этого, но Гурон также единственный член его отряда, у которого есть реальный шанс нейтрализовать колдуна. Туразан смертельно опасен во многих отношениях, и его нельзя недооценивать, если он решит выступить против своего повелителя. Красные Корсары, сопровождающие Вернгара, с трудом смогут противостоять хускарлам Гурона и кастеланам Даллакс, но это при условии, что Даллакс решится участвовать в таком бою, а также что Туразан не сможет обезвредить имперских роботов с помощью трюков Механикума, многие из которых были созданы как раз для такого случая. Бичевание может переломить ситуацию, но колдун сможет прорваться сквозь них, если Гурон будет занят Вернгаром.
Если все сложится удачно для Гурона, он сможет с легкостью подавить любые попытки мятежа со стороны Вернгара. Однако для того, чтобы ослабить его власть, не потребуется значительного изменения многих факторов. Все будет зависеть от того, каковы намерения Вернгара и кто из сторон окажет ему поддержку.
Гурон немного ускоряет шаг, чтобы успеть добраться до входа в пещеру раньше бывшего ангела Энкармина. Яриэль ждет там, и Гурон видит по его лицу, что он чувствует напряжение, витающее в воздухе. В этом есть смысл: нельзя провести тысячи лет в Черном Легионе и не учуять возможное восстание, когда оно назревает.
