Аарон Дембски-Боуден - Предатель
Какое-то время царил хоть и осторожный, но оптимизм. После первых смертей прошедшие психическое обучение легионеры пытались обуздать Гвозди, привести шестое чувство в гармонию с бионикой, которая теперь меняла химические процессы мозга. «Вопрос силы воли», — говорили они, и братья делали вид, что не видят отчаяния в их глазах. Да. Вопрос силы воли. В этом был смысл.
Но они продолжали гибнуть. Гибнуть в бою, в бурях огня и молний, или же — в нескольких случаях — посылая импульсы полной ненависти боли в Гвозди окружающих воинов и вынуждая своих сородичей страдать от цереброваскулярной блокады. Целые отделения умирали у ног кодициев от кровоизлияний в мозг и апоплексических ударов.
Это-то все и решило. Ангрон предоставил психически-одаренным сыновьям выбор: казнь или извлечение Гвоздей.
В первые же годы после обнаружения примарха легионеры усвоили, что изуродовали себя по образу и подобию беспощадного человека. Гвозди нельзя было вынуть. Об этом знал каждый Пожиратель Миров, ведь даже техномаги самого Императора не смогли удалить имплантаты примарха. И все же большинство библиариев согласилось рискнуть.
Все без исключения умерли. Переделанные мозги давали сбои, подчиняясь измененным импульсам. Никто не встретил легкую или благую смерть.
Довольно скоро последними библиариями Легиона, теперь охваченного Гвоздями, оказались те, кто еще не успел получить их. Они влачили изолированное существование в практически пустых залах библиарума на борту «Завоевателя».
И они тоже начали умирать, один за другим. Не от плохого обращения или нарушения функций, а из-за того, что были Пожирателями Миров, а у Пожирателей Миров была короткая и жестокая жизнь. Их осталось сто. Потом пятьдесят. Потом двадцать. Их никто не оплакивал. Легион превыше всего ставил узы фронтового братства, а безмолвные братья умирали в одиночестве. О них никогда не забывали, но всегда игнорировали. Геносемя оставалось гнить в телах, его не извлекали, чтобы генетическое наследие не поразило второе поколение тем же проклятием.
Он смотрел, как Эска бежит впереди. Верный брат. Тихий, по понятным всем причинам. Лишенный подлинных родственных уз, даже несмотря на то, что Легион напрочь отказался подчиниться Никейскому эдикту, или хотя бы признать его. Повиновение этому закону просто прошло мимо внимания Пожирателей Миров. К тому моменту их психически одаренные сородичи уже превратились в память о прошлом, которую едва ли стоило принимать в расчет.
Эску все сторонились. Но он оставался верен. Заслуживали ли последние живые библиарии большего от братьев?
Кхарн знал, что ответ на этот вопрос зависел бы от того, кому он его задал. Ангрон бы фыркнул и проигнорировал вопрос. Просто находиться рядом с одним из них означало муку, причин которой не смог установить ни один апотекарий.
Аргел Тал втянул бы его в беззлобный спор о том, что сила армии равна прочности слабейшего звена в цепи, и о ценности жертвы.
Каргос бы скривил лицо так, что обычная мешанина швов стала бы еще менее привлекательной, и поинтересовался бы, какое вообще Кхарну дело.
Скане бы рассеянно согласился, занимаясь чисткой оружия во время разговора. По желтизне его глаз было бы понятно, что радиационное заражение не слишком пошло на пользу его внимательности.
Все ответы были бы столь же раздражающими.
Кхарн выбросил это из головы, четко и последовательно отдав по воксу своим людям приказы снизить темп и перегруппироваться. Пыль была такой густой, что в ней можно было бы задохнуться, однако большая часть этого района устояла. Громадные здания с колоннами взирали на широкие проспекты. На каждом из них находились статуи из землисто-темной бронзы. Академии. Университеты. Колизеи. Обсерватории. Залы дискуссий. Арсеналы.
Над головой с содроганием пролетели десантно-штурмовые корабли Пожирателей Миров. Их прожектора шарили по земле, проводя разведку впереди основных сил. У Кхарна были сопровождающие на реактивных мотоциклах, а также разведгруппы, которые ушли вперед. Последние несколько часов они вели атаку, как любой Легион. Сверху волнами хлестал ливень, несомненно, вызванный возмущениями атмосферы из-за тысяч кораблей на низкой орбите, которые заходили для выброса войск. Пыль никуда не делась, только земля превратилась в липкую грязь.
Впрочем, дождь отчасти отмыл заляпанную кровью броню Пожирателей Миров.
Массивный «Грозовой орел», зависший низко над соседней площадью, распался на части в небе. Кхарн успел уловить искаженное последнее сообщение пилота, а затем десантный корабль взорвался с запоздавшим из-за расстояния грохотом, и на землю огненным дождем полетели двигатели и броня.
— Стало быть, Ультрадесант на следующей площади, — передал по воксу Каргос. Кхарн слышал в его голосе усмешку.
— Всем отделениям, — произнес капитан. — Построиться и приготовиться.
На оккулусе увеличивалась в размерах «Преторианская истина». Она становилась все больше и скалила зубы, сверкая орудийными палубами. «Завоеватель» содрогался вместе с потревоженными пустотными щитами. Невидимое поле кинетической энергии мерцало от попаданий, заливая пространство перламутровым светом. Вдали от Арматуры, от тесного хаоса железного неба из двух сражающихся флотов, атака происходила более традиционным образом — на расстоянии нескольких тысяч километров. И все же «Завоеватель» быстро приближался, а «Преторианская истина» теперь сокращала дистанцию, двигаясь прямо на преследователя.
Ивар Тобин стоял, скрестив руки на груди, наблюдая за оккулусом.
— Они храбры, мэм. Признаю.
Лотара не стала спорить. Она подала знак магистру вооружения и двум дюжинам его сервиторов и рабочих.
— Открыть огонь.
— Ведем огонь, капитан.
«Завоеватель» снова содрогнулся. От первого залпа по щитам «Истины» разлилось сияние. Второй пробил их, и энергия разрядилась в пустоту космоса, точно так же как брызжущая из нарыва жидкость.
Началась резня, уносившая бесчисленные жизни. Лэнсы флагмана кромсали незащищенные стены с бойницами и хребтовые надстройки. Из ран вырывалось пламя, которое превращалось в дымку во тьме, а затем полностью исчезало.
— Они продолжают приближаться, — заметил Тобин. — Похоже на таран.
У Лотары не было такой уверенности. «Истина» погибла бы до того, как получила возможность врезаться в них, и у нее были другие подозрения.
— Огонь по готовности, — распорядилась она.
Многие лучи лэнсов уходили мимо цели. «Истина» была тяжелым крейсером, однако капитан и экипаж выжимали из нее максимум. Лотара с восхищенной улыбкой смотрела, как корабль закладывает виражи и вертится со всей быстротой, какую позволяли габариты. Он уходил от дальнобойной, математически рассчитанной злобы «Завоевателя», уверенно сокращая дистанцию.
— Аа, — произнесла Лотара.
— Мэм?
Она не ответила. Она продолжала ждать, пока лэнсы рвали, рассекали и рубили корпус «Истины». Продолжала ждать, пока крейсер «Ультрадесанта» не превратился в разваливающийся пылающий остов с отказывающими двигателями, который силился не распасться на части. Он продолжал приближаться по инерции.
— Вот оно, — сказала она. — Уже вот-вот.
— Входящий вызов с «Преторианской истины», — воскликнул Кеджик со своего поста.
— Идеальный момент, — она подала знак принять сообщение, словно королева на троне из меди и черного железа. Донесшийся из динамиков мостика голос принадлежал раненому человеку. К нему примешивался шум, издаваемый взрывающимся на заднем плане кораблем.
— За Императора, — произнес он. — Отвага и честь!
Связь отключилась. Лотара сцепила пальцы под подбородком, продолжая наблюдать за агонией «Истины». Она точно знала, что высматривает, и кивнула сама себе, когда увидела. Выбросы воздуха по краям «Истины», но не выстрелы бортовых батарей. О, нет. В конце концов, это ведь был корабль Легионес Астартес.
— Турелям западной стены, образовать сплошной огневой расчет. Развернуться для перехвата.
— Повинуюсь, — безжизненным голосом отозвался сервитор от орудийной консоли.
— Командор Тобин? — окликнула она.
— Капитан?
— Перекрыть корабль. Немедленно пришлите ко мне триария Делваруса.
Ему потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что она права.
— Есть, мэм.
Он ушел отдать необходимые распоряжения, а она ввела на подлокотниках кресла код быстрого доступа, и поудобнее откинулась назад. Общекорабельный вокс издал тройной сигнал, который предшествовал всем обращениям капитана.
— Говорит капитан Лотара Саррин, — сказала она десяткам тысяч рабов, рабочих, офицеров и солдат. — Всем по местам. Готовьтесь отбивать абордаж.
В качестве меры предосторожности — несомненно, бессмысленной — она вынула пистолет и проверила энергетическую ячейку. Как всегда, заряжен и в безупречном порядке. На оккулусе защитные турели плевались в пространство между кораблями зажигательными боеприпасами, однако отстрел абордажных капсул всегда в равной мере зависел как от мастерства, так и от везения.
