Аарон Дембски-Боуден - Хельсрич
— Ты убьешь себя.
— Да, убью себя. Но и тебя. И твоего титана.
— Не поднимайте щиты, — с горечью произносит она. Команда подчиняется, ловя каждое движение и каждое шепотом произнесенное слово. — Ты не понимаешь. Присоединиться к битве будет богохульством для «Оберона». Священные военные платформы должны быть благословлены Повелителем Центурио Ординатус. Духи машин придут в ярость без этого. «Оберон» никогда не будет функционировать. Как ты не видишь?
Я понимаю.
Но еще вижу возможный компромисс.
— То есть единственная причина, почему Механикус не использует в войне одно из величайших оружий, чтобы спасти этот мир, заключается в том, что оно остается без благословения?
— Да. Дух машины взбунтуется. Если даже он проснется, то будет объят гневом.
В этих словах я увидел выход из патовой ситуации.
— Зарха, я все понимаю. Юризиан не станет реактивировать Ординатус Армагеддон и не будет приводить его в Хельсрич, — произношу я.
Она не отрывает от меня взгляда, зрительные рецепторы щелкают и стрекочут, скудно подражая выражению человеческого лица.
— Не станет?
— Нет. — На несколько мгновений повисает пауза, и затем я говорю: — Мы просто снимем с него орудие «Нова» и привезем в Хельсрич. В любом случае это все, что нам нужно.
— Тебе не разрешено разрушать тело «Оберона»! Снять пушку — это все равно что отрубить голову или вырвать сердце.
— Зарха, я устал выслушивать банальности, и мне пора идти. Магистр кузни обучался на Марсе, под руководством Культа Машины, в согласии с самой древней клятвой между Астартес и Механикус. Он чтит это оружие и считает свою роль в его пробуждении величайшей честью.
— Если бы он искренне чтил наши принципы, то не делал бы этого.
— А если бы вы искренне чтили Империум, то сделали бы это. Подумай, Зарха. Нам нужно оружие.
— Повелитель Центурио Ординатус уже в пути с Терры. Если он прибудет вовремя и его корабль сможет пробиться через блокаду, тогда есть шанс, что Хельсрич увидит «Оберон» в действии. Большего я не могу тебе обещать.
— В настоящий момент это все, что мне нужно.
Я думал, что так это и закончится. То есть в любом случае не закончится хорошо. Но тем не менее закончится.
Я направился прочь, но она вдруг меня позвала:
— Остановись на минутку. Ответь мне еще на один вопрос. Почему ты здесь, Гримальд?
Я снова посмотрел на принцепс, на это сморщенное древнее существо в гробу, смотрящее на меня механическими глазами.
— Поясни вопрос, Зарха. Не думаю, что ты говоришь о настоящем моменте.
Она улыбается:
— Да. Не об этом. Почему ты здесь, в Хельсриче?
Когда тебя спрашивают о таких вещах, я не вижу причин врать. Особенно ей.
— Я здесь, потому что тот, кто был братом моему погибшему повелителю, послал меня сюда, умереть в этом мире. Верховный маршал Хельбрехт потребовал, чтобы один командующий из Храмовников остался и вдохновлял защиту. Он выбрал меня.
— Почему ты? Ты сам не задавал себе этот вопрос? Почему он выбрал тебя?
— Не знаю. Все, что знаю наверняка, принцепс, это то, что я забираю ту пушку.
— Я с трудом верил, — произнес Артарион, — что твой план сработает.
Рыцари стояли на стене рядом, смотря на врага. Ксеносы собирались, формируя хаотичные полки. Все это напоминает рои насекомых, подумал Гримальд.
Скоро наступит рассвет. И неважно, этого знака ждали ксеносы или какого-то другого. Поток приземляющихся кораблей превратился в тонкую струйку, и теперь каждый новый прибывал раз в час. Пустоши уже приютили миллионы орков. Сегодня начнется штурм. Силы, необходимые врагу для нападения, уже здесь.
— Еще нет, — ответил Гримальд. — В конечном счете все сводится к их разрешению. Нам нужно сотрудничество Инвигилаты. — Капеллан кивнул в сторону собирающихся орд. — Если не получим помощь Механикус в реактивации пушки, эти инопланетные псы через несколько месяцев будут пировать нашими костями.
Дальше по стене раздался крик. На укреплениях было мало гвардейцев, а те, кто остался, выполняли функции часовых. Двое из них кричали, и крик подхватили по всей северной стене. Общий вокс-канал заполнился взволнованными голосами. Вновь завыла городская сирена.
Сначала Гримальд ничего не сказал. Он смотрел, как орда накатывается, словно снежная лавина. Порядок, и так не соблюдавшийся в рядах врага, теперь и вовсе разрушился — осталось только хлынувшее вперед море грубого металла и зеленой плоти, скрап-танков и развалюх-титанов. Первых облепили со всех сторон завывающие ксеносы, вторые сотрясали пустоши размашистой поступью.
— Я тут слышал кое-что, — заметил Артарион. — Поговаривают, что зеленокожие создают своих титанов по своему свиному подобию.
Приам пробормотал:
— Это объясняет, почему они такие уродливые. Посмотрите вон на того. Как такое может быть божеством?
В чем-то он был прав. Слепленные из железного мусора титаны были металлическим воплощением тучных ксеносов, их обширные животы использовались для укрепленных отсеков, где располагались пушки.
— Я бы посмеялся, — заметил Неро, — если бы их не было так много. В шесть раз больше, чем машин Инвигилаты.
— Вижу бомбардировщики, — заметил Кадор, не заинтересованно и не равнодушно, просто констатируя факт.
Группа уродливых самолетов, больше сорока, сорвалась с посадочных платформ, спрятанных за судами основных сил. Гримальд даже отсюда услышал их двигатели, работавшие как больной старик, поднимающийся по ступеням.
— Братья, нам стоит оставить стены. — Неро повернулся, чтобы посмотреть, как последние гвардейцы спускаются по трапам и лестницам с укреплений. — Титаны скоро начнут стрельбу.
— Да. — Приам улыбнулся под шлемом. — И стены будут превращены в порошок.
В этот самый момент над головами рыцарей пронеслась эскадрилья истребителей — гладкие металлические корпусы «Молний» Барасата лучами восходящего солнца были окрашены в серебро.
— Какая отвага! — промолвил Кадор.
Командующий Барасат долго и напряженно спорил, чтобы получить разрешение начать атаку. Вопрос был принципиальным, потому что было ясно, что почти наверняка эта первая атака станет и последней.
Полковник Саррен был против. Адъютант Тиро тоже. Даже представитель порта, да проклянет его Император, был против. Барасат был терпеливым человеком; он гордился своим тактом и готовностью планировать, но сидеть и слушать, как гражданские жалуются и оспаривают его мнение, — это было уже слишком.
— Разве нам не нужны будут твои самолеты, чтобы защищать танкеры, приходящие от платформ Вальдеза? — спросил представитель порта Магерн.
Барасат притворно улыбнулся и кивнул в знак признательности.
— Непохоже, что оркам хватит ума, чтобы искать способ перекрыть нам поставку топлива, а если даже и хватит, им придется долго колесить вокруг города и рисковать обстрелом прежде, чем они доберутся до наших путей в океане.
— Все равно есть риск, — сказал Саррен, тряся головой и лихорадочно ища, как закрыть вопрос.
— Со всем уважением, — настаивал Барасат, ничем не выдавая бушующие в душе страсти. — Эта атака даст нам слишком много, чтобы просто от нее отмахнуться.
— Риск чересчур велик, — сказала Тиро, и Барасат тут же ее возненавидел: наглая маленькая принцесса из штата главнокомандующего — ей стоило бы вернуться к своим канцелярским занятиям и оставить войну тем мужчинам и женщинам, которые для этого тренировались.
— Война, — промолвил Барасат, обуздывая гнев, — это и есть риск. Если я возьму три четверти своей эскадрильи, то мы уничтожим первую волну бомбардировщиков и истребителей прикрытия. Они даже не достигнут города.
— Именно поэтому это совершенно дурацкое предприятие, — возразила Тиро. Она была менее искусна в контролировании чувств. — Оборонные системы города предотвратят любую воздушную атаку. Нам даже не надо рисковать ни одним из ваших истребителей.
«Вот именно, моих», — безмолвно подтвердил Барасат.
— Адъютант, я попрошу вас обдумать практичность вашего предложения.
— Я обдумываю, — усмехнулась она.
«Надменная стерва», — мысленно закончил пилот свою предыдущую фразу.
— Это двойная атака, как я полагаю. — Барасат посмотрел на собратьев-командующих, собравшихся в комнате для инструктажа.
Сама по себе комната была жужжащим ульем, заполненным персоналом и сервиторами, обслуживающими вокс-панели, сканеры и тактические дисплеи. Главный стол, за которым раньше заседало все городское командование, теперь был почти пуст. Почти все главы полков сейчас находились со своими солдатами, готовые к битве.
