Люди и чудовища. Том 2 - Валерия Веденеева
— Что в ней? — Альмар поднялся на ноги и, продолжая при этом следить за Шенгом, подошел к походному мешку туура, который действительно лежал недалеко. Развязал шнур у горловины и бросил быстрый взгляд внутрь. Оружие. Веревки. Запасная одежда. И кожаная фляга.
— Айхра, у отца взял.
Господин Митрил рассказывал Альмару, что в Степи не росло виноградников и свое вино, айхру, кочевники делали из молока кобылиц, причем получалось оно куда крепче обычного вина и непривычных к такому имперцев валило с ног.
Альмар достал флягу, но отдавать ее Шенгу не пошел:
— Я слышал, что при ранах в живот нельзя пить. Умрешь быстро.
— Что, хочешь дольше смотреть, как я мучаюсь? — Шенг зло усмехнулся. — Ну смотри тогда.
— Можно перевязать рану, — сказал Альмар негромко, — а в становище шаман тебя вылечит.
— Вылечит, — странным тоном повторил Шенг и, морщась, неловким движением согнул ноги в коленях, подтягивая ближе. — Ну да… Там у меня есть запасная рубашка. Может тогда разрежешь ее на полосы и дашь ее мне?
Разрезать ткань не заняло много времени. Альмар свернул полосы вместе и медленно, держа в правой руке нож, приблизился к Шенгу. Остановившись в трех шагах, кивнул на нож того:
— Оттолкни его дальше.
Шенг приподнял брови, но послушался, и его оружие зазвенело по каменному полу и ткнулось в стену в добрых пяти футах от туура.
Альмар кивнул, и, сделав еще два шага, протянул сидящему на полу подростку то, что получилось из его рубашки.
— Перевяжешь рану сам.
— Да, конечно, — Шенг протянул руку навстречу — и взметнулся вверх, первым же ударом вышибив из руки Альмара оружие. Не ожидавший нападения, мальчик не удержался на ногах, и они покатились по полу. Шенг, не заботясь о своей ране, вцепился в горло Альмара обеими руками, мокрым от собственной крови, пытаясь задушить.
— Все равно убью, — прошипел туур, не обращая внимания на попытки Альмара освободиться. — Со мной подохнешь!
Искаженное ненавистью лицо.
Боль и страх.
Обида и гнев.
Мгновенно — и неосознанно — принятое решение.
Перед глазами уже начало темнеть — от боли и недостатка воздуха — когда Альмар заставил себя разжать пальцы правой руки, до того вцепившиеся в руки Шенга, отвести ее ниже и резким движением всадить в открытую рану в животе врага. Мокрое, горячее, живое. Что там? Кишки? Селезенка? Печень? Сжать то, что первым попалось под пальцы, дернуть изо всех сил, натягивая, разрывая…
Руки, вцепившиеся в его горло, ослабли. Лицо Шенга исказилось в агонии, изо рта вырвался хрип. Резким движением Альмар столкнул туура с себя, на четвереньках метнулся к тому месту, куда, как он помнил, улетел его нож, нащупал рукоять, сжал, и кинулся к Шенгу, сейчас скорчившемуся на полу. Ударил в шею туура резким рваным ударом — туда, где проходит главная артерия.
И еще.
И еще.
И еще…
Крови было много. Очень много. Как в одном человеке может поместиться столько крови? Глаза Шенга смотрели на Альмара, но не видели. Пустые. Рот открылся в последнем беззвучном крике, а лицо так и осталось искажено болью.
Альмар замер над телом врага, тяжело дыша. Медленно опустил руку с ножом.
— Ты… — сказал хрипло, глядя в лицо мертвеца. — Ты дурак. Я же не хотел убивать. Не хотел! Ты сам… Это твоя вина.
Мертвец молчал. Может, его душа уже ушла туда, куда уходят все души. А может, она еще оставалась здесь, рядом со своим телом, но, невидимая и неслышимая, не могла отвечать. Или спорить. Или сыпать проклятиями…
— Конечно, это его вина, — согласился голос за спиной Альмар, и мальчик крутанулся на звук, вскидывая нож… И застыл, глядя, как из воздуха проявляется человеческий силуэт, глядя на знакомое лицо господина Митрила, оказавшегося всего в двух шагах позади него.
— Вы? Здесь? Как? Когда?
— Почти с самого начала, — спокойно отозвался тот, снимая с пояса нечто, напоминающее толстую двуцветную веревку. — Я отправился назад сразу, как только понял, что Волна возвращается не вовремя. Должен сказать, ты меня порадовал сегодня, Альмар. Жаль, конечно, что поддался жалости и поверил притворству Шенга, но с твоим воспитанием такие срывы нормальны. Да, для твоего сведения — очень немногие шаманы смогли бы вылечить рану, какую ты нанес Шенгу, и Радган не сумел бы точно. Наши шаманы вовсе не маги-целители. Шенг был обречен и знал это.
— То есть вы… Вы были здесь все время и просто смотрели? Просто…
— Я бы вмешался, стань опасность для тебя серьезной.
— Вы бы не успели! Никакой человек бы не…
— Успел бы, — спокойно возразил полуэльф. — Если нужно, я могу двигаться намного быстрее, чем обычный человек. И уж явно быстрее, чем какой-то мальчишка-туур. Мне нужно было убедиться, что ты сможешь постоять за себя.
— То есть, что смогу убить? — мальчик смотрел на господина Митрила с таким чувством, будто видел его впервые. Часть Альмара хотела плакать, кричать, требовать… что-то. Он даже не знал, что. Повернуть время вспять? Отменить эту… эту проверку? Чтобы последнего получаса не было. Чтобы Шенг оказался вновь жив, а сам Альмар не стал убийцей.
— В том числе и то, что ты сможешь убить, — согласился полуэльф.
— Это неправильно! То, что вы…Вот так! Это… Это…
Господин Митрил приподнял брови, и Альмар замолчал, давя слезы.
Сейчас, с трупом у своих ног, Альмар впервые полностью осознал то, что его похититель, ставший опекуном, повторял уже ни один раз — Великая Степь мало напоминала империю. Здесь были другие законы, другие правила, другие люди, и выживать здесь тоже надо было по-другому.
Господин Митрил подошел к ближайшему окну, выглянул наружу, где ряд за рядом ехали на мертвых конях мертвые люди. В свете призрачной Волны его лицо казалось еще менее человеческим, чем обычно. Потом повернулся к Альмару и сказал будничным тоном.
— Ты весь перепачкался. Нужно смыть кровь, пока окончательно не засохла.
* * *
Во дворе замка нашелся колодец, и в нем — ведро на цепи.
Альмар не стал ждать, пока вода нагреется, как предложил полуэльф. Мальчик зачерпывал ледяную воду, яростно стирая с лица и рук все следы чужой крови. Словно этим мог стереть и чужую смерть.
