Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус
Он услышал движение. Железо прошаркало по каменному скату. Пауза. Шипение выходящего воздуха и бульканье жидкостей. Рафен улыбнулся сам себе и подошел к люку.
В металлическую стену на уровни талии была встроена короткая железная труба. У открытого конца виднелась корка засохшей субстанции, а под трубой на полу располагалось бесцветное пятно. Это был желоб для пищи, мало отличавшийся от тех, которые использовали, чтобы подавать питательную кашу в стойла гроксов или лошадей. Рафен помнил предупреждение Тарика насчет напичканной наркотиками еды, предоставляемой сростками, но он и не намеревался есть.
Во время своего отдыха в объятьях узла, Рафен так же задал задачу для другого био-импланта. Железы Бетчера во рту слегка опухли от яда, словно резервуар ядовитой железы какой-то рептилии, гланды могли вырабатывать секрет в виде токсичной жидкости, которую можно было использовать вместо кислоты. Работа этого органа не была стремительной, но при определенных обстоятельствах кислоту с близкого расстояния можно было выплюнуть в лицо врагу или извергнуть ее на наручники, дабы прожечь металл. Использование этого импланта не особо приветствовалось в его Ордене — среди его боевых братьев считалось, что использовать ее в схватке один на один несколько ниже достоинства, — но при определенных обстоятельствах им пользовались.
Рафен знал, что сейчас ему придется использовать железы, его резервы тела буду слишком быстро истрачены отторжением личинки паразита, и он не сможет заново их наполнить. Токсин не будет эффективен против замков люка или бронированного стекла — но подойдет для трубы на стене. Кровавый Ангел изрыгнул жидкость и выплюнул ее на сварной шов, в ответ послышалось шипение плавящегося металла.
Лязгающие шаги приближались. Он оценил, что это были один сервитор, несущий огромный чан с кашей и три сростка-охранника. Завитки резко воняющего дыма поднимались из шва трубы, и Рафен протестировал ее. Труба скрежетала и перемещалась, все сработало.
К люку подошли тени, и послышалось шипение шланга под давлением, подсоединенного к другому концу питающего желоба снаружи клетки. Тут же просочился плотный виток серой и воняющей тухлой морской водой пасты, который шлепнулся на пол. Значит, заключенные должны были опуститься до животного состояния и жрать как звери, отбросив даже самое простое достоинство.
Рафен схватил трубу обеими руками и свирепо дернул, скручивая ее к себе. Труба сопротивлялась, затем сдалась. С той стороны послышались гортанные и смущенные завывания. Кровавый Ангел напрягся и с силой пихнул трубу обратно, заставляя вернуться ее до сварного шва. Она замедлилась, когда проткнула что-то рыхлое, тогда он снова крутанул ею. Поток пасты дернулся и застыл, тут же сменившись струей крови и машинного масла. Чудесно. Рафен дернул ее и втащил обратно в клетку, на сей раз всю трубу. Последние полметра она блестела от свернувшейся крови, там, где он проткнул ею плоть и кости.
Люк начали открывать. Рафен взмахнул трубой, оценивая ее как оружие, затем топнул и расплющил конец, сотворив из него импровизированный клинок. Дверь открылась, и появились три сростка, собакоподобный, рогатый минотавр и обезьяноподобный мутант. У каждого была потрескивающая электрокоса, размахивая ими, они атаковали.
Но Рафен не дал шанса усилить натиск. Держась за конец трубы, он взмахнул ей от земли и расплющенным концом ударил в лицо мутанту-обезьяне, оставив там глубокую рану. Потеряв глаз, сросток завизжал, руками схватился за лицо, меж пальцев брызгала кровь.
Похожий на быка минотавр заревел и кинулся на Рафена, опустив голову и выставив вперед скрюченные рога. Такая атака откровенно разочаровывала, так как была достаточно просчитываемой и вряд ли представляла угрозу для космодесантника. Увернувшись, он крутанул трубой и врезал ей в живот второму сростку. От силы удара труба деформировалась и сломалась, но при этом сбила минотавра с ног, тот рухнул агонизирующей, искалеченной грудой.
Рафен отбросил то, что осталось от импровизированного оружия, поднырнул под гудящий взмах косы сбоку и перекатился вперед. Пяткой он раздавил глотку минотавру, дабы полностью вывести его из сражения. Он собирался подобрать оружие минотавра, когда ощутил странное, легкомысленное состояние. Паразит пытался остановить бой, старался замедлить его, вбрасывая в кровь изнуряющий яд. Он стряхнул это состояние и столкнулся с последним из трех — собакоподобным, который гавкал на него и пытался тяпнуть. Собака-мутант был ростом почти с Астартес, к тому же у него были волчьи челюсти, полные зубов-кинжалов. Он заревел и ударил своим оружием.
Кровавый Ангел зарычал от боли, когда по груди прошелся мощный электрический разряд, и ощутил, как заголосил в ответ паразит. Собакоподобный широко открыл свою пасть, намереваясь откусить кусок плоти с плеча. Рафен увернулся и выкинул вперед руки, схватился пальцами за открытую пасть зверя. Используя набранную сростком скорость, он крутанулся, и оторвал голову существу. С влажным звуком раздираемой плоти, фонтаном ударила кровь.
К тому времени, когда мутант-обезьяна достаточно пришел в себя, чтобы атаковать, Рафен уже вооружился двумя электрокосами. Он парировал удар сверху и сблизился, после чего вытолкнул обезьяну из клетки на каменный пол снаружи. В луже крови и пасты поблизости лежало остывающее тело сервитора.
Как только двое сражающихся появились снаружи, тут же сверху начал бить лазерный огонь. Рафен помнил, что сверху кружили стражники — летучие мыши, мощным взмахом он отправил одну из кривых кос в грудь существу в небесах. Не теряя ни секунды, он перекувырнулся к обезьяне и стремительным, жестоким потоком ударов в голову, прикончил зверя.
Существо упало в грязь. Рафен встал, мокрый от крови и обдуваемый ветрами. Он ощутил необычную нехватку кислорода: снова активизировался паразит. Ему нужно было как-то компенсировать это вредоносное воздействие — против обычных головорезов, вроде сростков, он по-прежнему имел преимущество, даже если бы дрался с завязанными глазами, но эта угроза была намного существеннее. Рафен огляделся и определил свое местоположение. Весь комплекс казался странно притихшим. Не было слышно ни воя сирен, ни тревожных криков. Только стабильный стон ветров.
Он осмотрелся и увидел вершину башни, сооружение, которого так страшился Тарик, было едва видимо за кромкой кратера. Он кивнул сам себе. Там находится его цель. Кровавый Ангел сорвался на бег, стараясь держаться теней.
НАСТОЯЩИЙ враг ждал его на кромке склона, прямо перед железной, тяжелой, опускной решеткой, охраняя туннель к склону. Фигура стряхнула с себя серовато-коричневую тунику и пинком отшвырнула ее прочь. Под ней не оказалось ничего, чтобы напоминало одежду. Вместо нее, враг был обмотан чем-то, что было похоже на одну длинную полоску кожи, которая кольцами охватывала изогнутые конечности и гибкий, худой торс, кажущийся почти эльдарским. Пояса из цепей и булавки из красной стали держали всю эту конструкцию вместе. У опутанного на груди висели небольшие пистолеты и бритвенно-острые клинки.
— Чейн, — Рафен замедлился и стал осторожно приближаться, — твоя клетка не сдержит меня.
Воин-андрогин рассмеялся:
— Ваш род столь предсказуем, Астартес. Вы всегда говорите одно и то же, но потом сожалеете. Скажи мне, у вас был специальный курс во время обучения, на котором вас учили высказываться такими банальностями?
Бесполая фигура склонила голову набок:
— Ваши учителя правда преподавали вам, как высказываться напыщенно и торжественно?
— Это дар, — с усмешкой ответил Рафен, — к тому же, кажется, мне столь же быстро наскучил твой голос, как и тебе мой.
— Ох, хорошо, — ответил Чейн, — значит меньше болтовни. Больше дела.
Андрогин сделал пируэт и отбросил жилетку с оружием, после чего ладонью поманил к себе Рафена. Чейн кивнул ему:
— Никакого дистанционного оружия. Повеселимся с холодным.
Кровавый Ангел прищурился. Посреди руки Чейна были длинные, вертикальные разрезы, словно какие-то странные стигматы. Он все еще рассматривал их, когда раны внезапно открылись и оттуда появились длинные, влажные кинжалы из серых костей. Чейн атаковал полосующим, ниспадающим взмахом, и Рафен увернулся, услышав, как по воздуху просвистели костяные стилеты. Он ответил подсечкой, которую Чейн с легкостью избежал, андрогин издал вздох от удовольствия. Казалось, что он рассматривает бой как какую-то игру.
— Наслаждайся, пока можешь, уродец, — прошипел Рафен. Чейн изобразил оскорбленное выражение лица:
— Какие грубые слова. Как они меня глубоко ранили.
— Будет еще хуже, — Рафен ткнул оставшейся электрокосой и промахнулся на какую-то долю миллиметра. Шоковый ореол задел плечо Чейна и воин дернулся, когда по нему прошел разряд. Напряжение было огромным, но андрогин только зашипел:
