Дэн Абнетт - Ересь Хоруса: Омнибус. Том III

Оставшийся один Хорак шагнул навстречу наступающим врагам, держа наготове окутанную расщепляющими энергиями косу, способную рассечь и плоть, и броню. Он шёл навстречу десяткам легионеров, ожидая огонь, ожидая, что первые выстрелы болтеров застучат по терминаторской броне, неся очищающую боль.

Но Хорак услышал лишь стихающее эхо выстрелов.

В двадцати метрах внизу его преследователи подались назад, не опуская оружие, но не стреляли. Они медленно строились под ним неровным полукругом. С чёрной как ночь брони поднимался серый пар.

— Ну что теперь, братишки? — окликнул их Хорак на Низком Готике, говоря с сильным акцентом, так же, как говорил в дни, когда у него был свой голос, когда легионы сражались с врагами, а не друг с другом. — Что, никто не хочет встретить мой клинок?

После этих слов вперёд вышел один из воинов в чёрном. На его броне было не больше знаков отличия, чем у других, но доспехи были сильно модифицированы. Вокруг них змеились провода, собираясь в пучки там, где выступали узлы подключения к панцирю. Блеск голого металла выдавал сложные очертания аугментики… везде, в ногах, в руках, в туловище.

Казалось, что почти всё тело ниже шеи было кибернетическим.

Хорак смотрел, но не двигался, пока между ними не осталось лишь десять метров. Незнакомец тоже изучал его, и Хорак не опускал косу, оценивая, как можно наказать такое безрассудство.

— Невозможно, — произнёс легионер, обращаясь скорее к себе. Его голос состоял из нескладывающихся механических оттенков и был тяжёлым, едва человеческим, глубоким, словно рокот дредноута. — Что ты здесь делаешь?

— Назови себя, чёрный щит, — выплюнул Хорак. — Я хочу узнать твоё имя, прежде чем убью тебя.

— На тебе такая броня, а в руках коса, — воин словно не услышал требования. — Значит, твой хозяин позволил тебе сохранить разум?

Хорак внимательно слушал каждое слово. Произношение воина было странным, но было в нём что — то… что — то похожее на суровую речь Барбаруса. Похоже, что легионер точно знал, кем был Хорак, и почему появление его на Агарвиане в одиночку было немыслимо.

— Разум у меня был всегда, но язык — нет. Я вернул его и использовал с умом. Я спрашиваю вновь и не стану повторять в третий раз — как тебя зовут?

Воин поднял руки, неловко отвёл затворы горжета, а затем снял шлем. Вышедший изнутри воздух казался зеленоватым и бурлил, словно пар. Открывшееся лицо было месивом из шрамов и струпьев, скреплённым торчащими из худых щёк металлическими стержнями. Он мог дышать. Он мог вдыхать тлетворный воздух и не падать. Так значит, под чёрной бронёй был Гвардеец Смерти, воин старого легиона?

— Моё имя — Кризос Мортург, — без всякой гордости объявил воин. Теперь, без решётки вокса, было видно, что акцент не принадлежал ни Терре, ни Барбарусу. — Когда — то я вёл уничтожителей на войну под знаменем четырнадцатого легиона. Возможно, что ты видел, как я возглавлял их на Исстваане 3. А возможно в тот день ты отвернулся, не в силах сдержать стыд.

Так вот оно что. Охотники вовсе не принадлежали к одному из верных легионов, но были изгоями, отвергнутыми неверными хозяевами, недостойными и отсталыми, теми, кого давно следовало отсеять.

— Так ты там был… — неверяще произнёс Хорак. Он видел орбитальные бомбардировки, видел волны высадок и потому с трудом мог представить, как это мог пережить кто — то, даже обладавший невероятной стойкостью. — Как же ты выжил?

— Не глупи. Никто там не выжил.

Харак помедлил, но затем едко усмехнулся.

— И всё же ты здесь, преследуешь нас ради возмездия, словно призрак. Это ослабляет твои муки, а?

— Я уже убил сотни моих бывших братьев, — зарычал Мортург, но не двинулся с места. — Моя сила растёт всякий раз, когда я омываю латницы их кровью. Но ты другой. Почему ты здесь, воин Савана Смерти? Как оказался ты здесь?

И пока Хорак слушал, в его разуме зародилась хрупкая, жуткая надежда. Они всё ещё в чём — то оставались боевыми братьями, разделёнными лишь временем и выборами. Возможно, что это надежда была недостойной, возможно, она была последним проявлением слабости, но, что важнее, она у него была.

— Я больше не тот, кем был, — заговорил Хорак, — Я наблюдал за полями смерти на Исстваане, ни разу не отвернувшись, ведь все погибшие заслуживали смерти… так я думал тогда. Я остался тенью своего хозяина, его избранным стражем, и следовал за ним в пустоту, когда мы начали сжигать Империум изнутри.

Он помедлил, вспоминая своё второе предательство. Самое сложное из двух.

— Но затем случился Молех. Ты знаешь, где это? Возможно, об этой битве слышал даже ты. Что я там видел… как восстали мёртвые, как умерли живые. Как моих собратьев принесли в жертву в богохульном ритуале, чтобы ожила мерзость. И в тот день я увидел, что всё, чему учил нас хозяин, все его пылкие проповеди против ведьм и чар Древней Ночи, были ложью. И если его обеты оказались лишь словами, то, что же стоили мои? — он поднял кулак к груди в воинском приветствии, так, как делал с самого принятия в легион. — Поэтому я вернул себе имя. Я вновь обрёл голос. И теперь у меня нет хозяина, но все обратили против меня мечи.

— Ты всё ещё носишь цвета Гвардии Смерти, — недоверчиво произнёс Мортург.

— Изменился Мортарион, а не я, оставшийся стойким сыном Барбаруса.

Мортург кивнул медленно, словно обдумывая открывшуюся истину.

— И ты бы убил нашего отца, если бы увидел вновь?

— Без промедлений.

— И это ты намереваешься сделать? Найти способ?

— Это всё, ради чего я живу.

Они оба понимали, что время обмана прошло. Хорак не пытался спасти жизнь, а говорил правду, и Кризос Мортург видел это. Надежда продолжала цепляться за него — крошечная возможность, тонкая как паутина.

Мы хотим одного и того же.

Но Мортург не двигался. Его воины не опускали болтеров, отслеживая любые признаки предательства и опасности. Чёрный Щит нахмурился, плоть заскрипела по стали. Он оценивал всё, к чему это могло привести.

А затем тишину нарушил треск керамита. В метре от него наполовину поднялся Хесч, едва держа болтер в дрожащей руке. По шлему заплясали электрические искры, когда воин качнулся вперёд, из ствола шёл дым. Обезумевший от боли и видящий только врагов Хесч успел выстрелить лишь раз прежде, чем его навсегда остановил огонь Чёрных Щитов. Но выстрел был меток и летел прямо в шлем Мортурга.

Хорак крутанулся, пытаясь поставить клинок косы между летящим с нарядом и целью, но такого не смог бы сделать даже он. Последний выстрел Хесча попал прямо в лоб Мортурга, болт погрузился в плоть, а затем он взорвался, разорвав кости…

Но этого не произошло. Хотя так и должно было быть.

Болт врезался в нечто там, где было ничего, и отскочил от кожи воина, словно пузырь от воды, отлетел, словно гильза. Мортург пошатнулся, моргая, от его доспехов запахло озоном. Вокруг потрёпанной чёрной брони разошлись клубы дыма, смрадные, словно храмовые благовония.

Хорак немедленно инстинктивно понял, что произошло, ощутив, почувствовав, вспомнив ужасающее предательство на Молехе и последовавший за этим кошмар.

— Ведьмовство! — зашипел он, и резко обернулся, оглядываясь, ища внешний источник.

Но его не было. Мортург встряхнулся, и по его открытой коже прошёл светящийся разряд. В тусклом солнце казалось, что его очертания мерцают, на мгновение оказавшись между двух миров.

— Не спеши осуждать, — предупредил он, вновь став цельным после одного лишь шага к Хораку. — Выбора у меня не было.

— Колдун, — зашипел Хорак. Он попятился, держа косу в защитной позиции.

— Мортарион пал! — страстно возразил Кризос, не поднимая оружия. — Старые запреты бессмысленны. Куда они нас завели?

Но Хорак больше его не слушал. Он смотрел на покрытое шрамами лицо боевого брата и видел, как под ним вздымается неестественный свет.

Как же ты выжил?

Никто там не выжил.

— Тогда ты был убит, — произнёс Хорак, обвиняя брата. — Все были убиты.

— И всё же я превозмог, — парировал Кризос.

— Лучше умереть, — сплюнул Хорак, сменив хватку на косе. — Чем принять такое.

— Уча нас этому, Мортарион ошибался.

— И когда он дрогнул, я отринул его, — рассмеялся Хорак, готовясь нанести удар. — Но я сохранил свои убеждения, даже отказавшись от всего, что было. И если моей веры достаточно, чтобы отвергнуть сотворившего меня, с чего ты взял, что я буду терпеть нечистую порчу в тебе, Кризос?

— Брат, не делай этого.

Слишком поздно. Хорак, в чьих глазах загорелся безумный пыл, поднял косу и бросился на дерзнувшего стать перед ним псайкера. На мгновение казалось, что Мортург пытается остановить своих воинов, не дать им убить Хорака и защитить себя. Но в такой суматохе его приказы были бесполезны. Внизу стояло более двадцати воинов, и не один из них не дрогнул и не медлил. Хорак ощутил, как в него вонзаются первые болты, раскалывая древние доспехи, вбивая в тело осколки, глубоко погружаясь в старую плоть, видевшую рассвет на сотне миров. Он сбился с шага на болотистой земле, но воины не прекращали стрелять. Мортург закричал, тщетно приказывая им остановиться. Края его брони всё ещё были окутаны ведьминым огнём.