Джеймс Сваллоу - Омнибус: Кровавые Ангелы
В качестве ответа Искаван осушил остатки крови из шлема Астартес, затем откинул его в толпу напевающих солдат.
— Ты был там, Танкред. Ты видел это так же хорошо, как и я.
Он покачал головой.
— По приказу нашего магистра войны мы отступили. Мы бежали.
Говоря это, Апостол задергался от гнева.
— Что это за приказы, которые говорят Несущим Слово отступить от врага?
С этими словами он вскочил на ноги, пнув поднос с едой.
— Всегда вперед, ни шагу назад! Это наше кредо, перед взглядом Лоргара!
Танкред стоял на своем.
— Выше всего остального, мы обязаны служить слову Лорда Гаранда…
Упоминание этого имени произвело ожидаемый эффект: настроение Апостола смягчилось, но не намного.
— Здесь больше работы, чем он думает, Танкред, — прошипел он, — Гаранд двигает нами, как фигурами на завуалированной доске регицида и дает нам крохи информации, но Искаван Ненавистный не пешка!
— Но какой у нас есть выбор, темнейший?
— Какой выбор? — фыркнул Искаван, — Что… — совершенно неожиданно голос командующего Хаоса осекся на середине предложения, и он лизнул воздух. Когда он опять заговорил, все следы его предыдущего настроения исчезли.
— Ты чувствуешь это, Танкред?
— Господин?
Апостол спрыгнул с рукотворного возвышения, на котором стоял его трон и подозвал к себе воинов.
— Ты! Как тебя зовут?
Несущий Слово поклонился своему хозяину.
— Я Ксангер Свирепый Глаз, если будет угодно великому Искавану.
— Я чувствую людей поблизости. Собери самых усердных и обыщите периметр.
Не говоря больше не слова, Десантник Хаоса развернулся и побежал исполнять приказ.
Танкред проводил его взглядом.
— Лорд, разве в живых не осталась незначительная часть этих животных? Наши кукловоды позаботились об этом.
Отвратительная пасть Искавана расплылась в слишком широкой улыбке, когда он вспомнил, как раненные Кровавые Ангелы в безумстве убивали друг друга.
— Да. Если бы Гаранд предоставил нам больше этих драгоценных илотов-псайкеров, этот мир был бы подавлен за час, а не за день.
Моргнув желтыми глазами, он откинул эту мысль.
— Сколько еще осталось, это не важно. Важно то, что они еще остались.
Искаван встал во весь рост.
— Танкред, когда на Кибеле рассветет, я воздвигну первый великий обелиск во славу Хаоса Неделимого и отметь, я должен сделать его из свеже вырезанных костей Адептус Астартес.
ЧЕРЕЗ оптику ружейного прицела край раскинувшегося лагеря Хаоса казался таким близким, что его можно было потрогать.
— Есть цель, сержант! — передал в ларингофон Туркио, сенсоры подхватили и передали слова так же чисто, как если бы он крикнул. Десантник держал на прицеле сторожевой пост Несущих Слово; он все еще был вооружен лазером, который Рафен передал ему, как казалось, уже столетие назад.
— Не стрелять, парень, — ответил ветеран, — мы выступим не раньше, чем скажет жрец.
Остатки его подразделения залегли в ожидании, рассредоточившись позади него, с подветренной стороны горы. Все как один горели желанием отомстить. Туркио наблюдал как Десантник Предатель остановился у двери разрушенного барака. Одно нажатие на спусковой крючок и его голова взорвется как перезревший фрукт.
— Ожидайте команды, — повторил Корис, как будто прочитал его мысли, — она скоро будет.
ПОКА Свирепый глаз приближался к краю взлетного поля, его мысли блуждали. В определенных обстоятельствах, он назвал бы это благословением, быть избранным для миссии лично Темным Апостолом, но дневные события на этом отравленном трупами мире оставили его, как и множество его товарищей, взволнованными. Конечно, они обратили в бегство ненавистных Кровавых Ангелов — и Ксангер никогда не сомневался, что так оно и будет — но смущающие приказы Искавана во время первоначального штурма оставили Несущих Слово под его командованием настороженными. И теперь это, внезапное требование найти выживших. Свирепый глаз разрывался между желанием принять участие в хриплой какофонии победной пирушки и долгом перед своим господином. В Легионах Девятого Воинства давно уже шепотом говорили, что Искаван тронулся умом и многие винили его в последствии за слабые победы — но до сегодняшнего дня ветеран Несущих Слово не верил этому.
Он принюхался. Темный Апостол сказал, что учуял с этой стороны запах человеческой плоти, значит и Ксангер мог это сделать. В конце концов, вся луна была хранилищем гниющих человеческих тел, и земля превратилась в грязь там, где стекались лужи великолепной вражеской крови.
Свирепый глаз отбросил эту мысль. Не его дело ставить под сомнения приказы возвеличенного. По крайней мере, пока.
Один из его людей прохрипел сквозь клыки.
— Я видел движение.
Другой Несущий Слово указал на металлическую решетку в феррокрите.
— Откройте ее, — приказал Ксангер, рукой махнув в ее сторону остальным из патруля. Клыкастый Десантник кивнул в поклоне и с протестующим скрипом петель рывком выдрал решетку. Он пригнулся, чтоб можно было ясно рассмотреть дренажный канал.
Цепной меч Сахиила вошел в тело Несущего Слово чуть выше грудной клетки и прорезал плоть, вырвав меч обратно только после того как вскрыл изнутри череп. Когда Предатель упал, из отверстия, вскипая красной лавиной, выскочили Кровавые Ангелы.
Ксангер открыл беспорядочную пальбу. Болтерные снаряды из дула в форме черепа исчезали в проходе когда он направил огонь в массу появившихся врагов. Остальные Несущие Слово в патруле отреагировали на долю секунды позже; они не ожидали внезапного появления противника среди них. За эту расслабленность они поплатились своими жизнями. Выстрелы Свирепого глаза скосили одну из фигур Кровавых Ангелов и она кувыркнулась обратно. Так же внезапно оружие каждого Космодесантника нацелилось на него и тысячелетнее служение Ксангера Хаосу окончилось визжащим ураганом агонии. Извращенное тело воина распалось на куски гниющей плоти и керамита.
— Вперед, — прошипел Сахиил в ларингофон, пока другие добивали оставшихся из патруля, — Начинайте атаку!
— ГОСПОДИН, пожалуйста, — с беспокойством в голосе сказал Танкред, — Я боюсь, ваш разум вас обманывает…
— Тихо! — шлепком запястья Искаван отправил его на землю, — Поднимай людей! Не слышишь? Стрельба!
Кипятясь внутри, Танкред пытался восстановить чувство собственного достоинства.
— Возможно, вы ошибаетесь, темнейший. Все что я слышу — треск человеческих костей в кострах, веселье наших воинов.
Но пока он говорил, ветер принес отчетливый треск лазерного разряда. Вскочив на ноги, он взглянул на западный край космопорта, увидев там вспышки лучей и раскаленные сферы от взрывов гранат.
— Простите, господин! Вы правы! — Он проревел команды солдатам вокруг себя и обернул щупальцами свой плазменный пистолет. Он не заметил, что Искаван смотрел в противоположную сторону.
— Где они? — спросил Темный Апостол, разворачиваясь чтоб изучить далекие вспышки атаки Сержанта Кориса. Глаза Искавана сузились.
— Видимо эхо, — сказал он сам себе, отбросив подозрения.
Сжавшись на случай еще одного удара, Танкред удерживал крозиус своего господина.
— Ваше оружие, господин…
Не говоря ни слова, Искаван взял орудие и в нетерпении вступить в бой, широкими шагами отправился на запад.
— ОНИ под подавляющим огнем, — сказал Люцио, с безжалостным выражением лица слушая передачи от Кориса и десантников диверсионной группы.
— Тогда используем каждую секунду, что они нам дали, — рявкнул Сахиил. Жрец взглянул вверх. Как они и планировали, Алактус привел их в тень четырех огромных оборонительных пушек, они возвышались над космопортом тупорылыми зиккуратами с острыми краями. Устремленные под острым углом в небо толстые стволы торчали из каждого каменного свода зданий. Внутри этих внушительных зданий располагались механизмы и конвейеры, которые подавали огромные как "Громовой ястреб" снаряды к раззявленным, голодным казенникам.
— Нам нужно пройти ворота… — сказал Рафен, рассматривая двери, которые блокировали бункер от остального мира. Аркио улыбнулся.
— У меня есть идея.
Достаточно далеко от них в тумане грохотала не заметившая их машина, спеша к месту атаки на периметр.
Аркио глубоко вдохнул и заорал во весь голос.
— Привет!
Опоздав на секунду, Алактус схватил его за руку.
— Ты идиот, ты что делаешь?
Свет от головных фар развернулся к ним, разгораясь по мере приближения. Были видны очертания тактического Десантника Несущих Слово, наполовину торчащего из люка на крыше. Когда гусеничная машина дергаясь в судорогах начала замедляться, он поприветствовал ее ударом по груди.
