Майк Ли - Нагаш непобежденный
Заклинание было длинным и сложным, прошло много долгих минут, прежде чем Архан почувствовал, как энергия ритуала возросла до неистового крещендо. Кувшин задрожал, его крышка бешено задребезжала — содержимое бурлило, излучая пары энергии. Губы Архана растянулись в омерзительном жестоком рыке — он учуял душистый аромат быстро сгущающегося эликсира. Архан запрокинул голову и выкрикнул последние слова заклинания ликующим голосом. Ему казалось, что внутри его разматываются столетия, и на какое-то мгновение он снова стал могучим воином, мастером магии и победителем, когда-то заставлявшим всю Неехару в страхе трепетать.
Голоса бессмертного и царицы слились, и ритуал завершился фонтаном сверкающих искр, вылетающих из иероглифов, начерченных на стенках кувшина. Неферата покачнулась — ее ошеломила сила, которую она себе подчинила, но чувства Архана оставались обостренными до предела. В одно мгновение он оказался в середине круга и сомкнул ладони на изгибах кувшина, ощущая, как остаточная энергия заклинания прожигает ему кожу.
Бессмертный чувствовал на себе взгляд царицы. Он проникал сквозь его яростную жажду, как кинжал. Архан крепко сжал кувшин, воображая, что ощущает силу эликсира даже через глазурованную глину. Если выпить все до капли, эликсир может дать ему достаточно силы, чтобы разорвать ошейник и наконец-то убежать.
Но может и не дать, и где он тогда окажется? Вряд ли Неферата легко отнесется к его предательству, а она уже сейчас знает больше, чем нужно для того, чтобы продолжать изучение книг Нагаша без его помощи, понимает она это или нет.
Архан медленно опустился на колени и на предельном усилии воли протянул кувшин Неферате, как слуга предлагает хозяину чашу с вином.
— Вот, о великая, — глухо произнес он. — Испей плодов своего труда. Выпей и возродись.
Неферата улыбнулась ему, и Архан втайне устыдился того, как его мертвое сердце подскочило в груди при виде этой улыбки.
Она подошла к нему, грациозная, как змея, и взяла кувшин из рук, не хотевших его отдавать.
Царица поднесла исходивший паром сосуд к губам и сделала большой глоток. Ее изящную фигуру пронзила дрожь восторга.
— О, — шепнула она. — О!
Архан молча смотрел на нее в безнадежном отчаянии. Она выпьет все, он знает. Восемь месяцев назад она поклялась, что разделит с ним каждую порцию созданного вместе эликсира, в точности как когда-то давно пообещал Ламашиззар. Но для царей и цариц обещания не значат ничего, за исключением тех случаев, когда им удобнее их выполнить. Нагаш хорошо преподал ему этот урок.
И поэтому он очень удивился, когда царица наклонилась и снова протянула ему кувшин.
— Возьми, доверенный слуга, — произнесла она с царственной улыбкой на губах, красных от сладкого вина украденной жизни. — Это твоя доля.
Ему пришлось собрать в кулак все остатки воли, чтобы не вырвать кувшин из рук Нефераты. Когда Архан поднес его к губам и глотнул, руки у него затряслись.
Эликсир хлынул в рот, как расплавленный металл, и каждый нерв бессмертного затрепетал, оживая. Он замер, жадно глотая, и почувствовал, как в его истощенные конечности возвращается часть прежней силы. Всего лишь тень того, что он когда-то чувствовал, будучи правой рукой Вечного Царя, но куда больше, чем то, что когда-либо создал Ламашиззар.
Архан допил и, задыхаясь, сел на корточки. Царица изучающе смотрела на него задумчивыми темными глазами. Он решительно встретил ее взгляд, слишком опьяненный в эту минуту, чтобы устрашиться ее сверхъестественной красоты.
— Зачем, о великая? — спросил Архан. — Чего ты хочешь добиться всем этим?
Губы Нефераты искривились в усмешке.
— Помимо вечной юности и могущества? — уточнила она.
— Да.
Улыбка царицы исчезла.
— Ламия в опасности, — ответила Неферата. — А царь слишком слаб и глуп, чтобы защитить ее. Поэтому придется мне. — Она склонила голову набок и оценивающе взглянула на бессмертного. — А ты? Чего ты хочешь сейчас, когда Нагаш мертв и его больше нет?
Архан какое-то время молчал. Чувствуя, как сила струится по его жилам, он глубоко вздохнул.
— Чего я хочу? Хочу снова вскочить на коня и пересечь пески пустыни, залитые лунным светом.
Неферата вопросительно изогнула бровь.
— И все?
Бессмертный усмехнулся плотно сжатыми губами и приподнял железную цепь.
— Сорок семь звеньев, — сказал он. — Что равняется двадцати трем с половиной шагам. За последние сто сорок лет этим ограничивалась длина и ширина всего моего мира. И то, чего я хочу, о великая, для меня больше, чем райское блаженство.
Неферата посмотрела на него и, к огромному изумлению Архана, наклонилась и положила руку ему на щеку. Ее кожа пахла сандаловым деревом и была теплой, как летний ветерок.
Она наклонилась еще ниже, и ее глаза словно поглотили его целиком.
— Я знаю, что такое каждый день быть пленником, — негромко произнесла она. — Сохрани свою верность мне, Архан Черный, и клянусь, твое желание исполнится.
И она исчезла — вышла из круга и положила бумаги с ритуалом туда, где оставил их Ламашиззар. Архан не почувствовал, когда она вынула кувшин из его рук. Он заметил это только через несколько минут после того, как она ушла.
Архан еще долго сидел в ритуальном круге, потом выполз из него и свернулся, как пес, у стены святилища. Когда сознание его наконец немного успокоилось, ему приснились бесконечные, залитые лунным светом пески и мелодия серебряных колокольчиков. Теплый воздух пустыни пах сандаловым деревом и ласкал его лицо.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Замогильный вор
Ущербный Пик, 76-й год Джафа Ужасного
(—1599 год по имперскому летосчислению)
В конце концов удача ему улыбнулась, и Нагаш, добравшись до горы, всерьез приступил к работе. Первые месяцы он провел, прочесывая склоны, заползая, как паук, в каждую трещину и разыскивая способ проникнуть глубоко в сердце горы. Он надеялся, что залежи абн-и-хат находятся близко к поверхности и что кратеры — это признаки древних толчков и они могут указать путь к пылающему камню. Однако почти сразу он понял, что его теория верна только наполовину. Трещины в большинстве своем были всего лишь плоскими изломами и, углубляясь в гору, быстро сужались. Они вовсе не были шрамами от множественных сотрясений, а лишь отметками какого-то единственного, сильнейшего толчка, случившегося в далеком прошлом. Пылающий камень тогда ушел глубоко в гору, заставив гранитные бока горных склонов потрескаться, как упавшую мраморную чашу.
Узурпатор методично обыскивал гору, начав с подножия и поднимаясь на вершину по приблизительной спирали. Днем он прятался в какой-нибудь глубокой трещине и вдыхал светящиеся испарения в попытке возместить часть потраченной силы. Нагаш понимал, что для восстановления сил ему необходимо съедать больше абн-и-хат, но кожу при этом ужасно разъедало, а в костях накапливались светящиеся следы минерала. Иными словами, кроме положительного эффекта имелся и отрицательный. Свечение проникало в плоть, разъедая мышцы и обнажая ссохшиеся узлы, в которые превратились органы у него в груди. Однако до тех пор, пока мозг работал хорошо, а конечности подчинялись его воле, Нагаш не обращал на изменения особого внимания.
И наконец много недель спустя, добравшись почти до самой вершины, он нашел трещину, уходящую на глубину больше двадцати футов. Когда он спустился в нее, то обнаружил широкую пещеру с низким сводом, каменистые своды которой светились из-за осевших на стенках многовековых подземных испарений. С этого мгновения пещера стала крепостью Нагаша, его укрытием от палящего солнца и вмешательства слабоумных варваров.
Нагаш провел много месяцев, исследуя туннели, ответвлявшиеся от большой пещеры, открывая для себя обширную запутанную сеть проходов, пронизывающих гору. Каждую ветку он отмечал иероглифами, пользуясь острием бронзового кинжала, и медленно выстраивал карту лабиринта, постепенно прокладывая путь в его глубину. Он соскребал остатки испарений с каменных стен и хранил эту пыль в капюшоне плаща, изобретал различные способы фильтровать минерал, отделяя его от пара, бившего из самых глубоких частей горы. Но, несмотря на все усилия, так и не смог отыскать путь к залежам абн-и-хат. Необходимо было расширять туннели, пробивать шахты в глубину, создавать конструкции для подъема камня на поверхность. Ему требовалась армия рабов, чтобы победить гору и заполучить ее сокровища.
И тогда некромант обратил свое внимание на поверхность.
Час стоял поздний, и хотя сезон дождей давно прошел, гора была окутана плотными слоями тумана. Светящиеся ленты пара заставляли более холодные клубы тумана извиваться и плясать, создавая призрачные образы. Нагаш остановился на краю трещины и прислушался. На склонах горы и на равнине стояла мертвая тишина, и он слышал, как вдалеке плещут волны о скалистый берег Кислого моря.
