Йен Макдональд - Дорога Отчаяния
— Да, — бормотал он. — Да… да… — Он проследил взглядом спираль формул, написанных углем, к краям потолка, вкруг по стенам, кругами кругами и кругами, по полу, перемещаясь на четвереньках, все бормоча — Да… да… да… — вниз по ступеням, через туалет, через ванную, сделав вылазки в спальни номер один и номер два, вниз по ступеням, через холл, столовую и гостиную и прямо на кухню. Наверху, в погодной комнате, зеленое лицо восседало на столе с чрезвычайно самодовольной ухмылкой на лице.
Вопль триумфа донесся из глубин дома доктора Алимантандо. Он проследил путь от причин к истоку, который располагался в нижнем левом углу его кухни.
— Дааааа! Сходится! Сходится! Ноль! Чистый, прекрасный, круглый, абсолютный ноль! — К тому времени, как он добрался до погодной комнаты, зеленое лицо исчезло, оставив на столе несколько сухих листьев.
18
Модель 1 времянамотчика доктора Алимантандо выглядела как маленькая швейная машинка, запутавшаяся в паучьих сетях. Он стоял на обеденном столе доктора Алимантандо, ожидая одобрения проектировщика.
— Чертовски трудная работа, — сказал Эд Галацелли.
— Половину времени мы вообще не понимали, что делаем, — сказал Раджандра Дас. — Но вот он он.
— В основе своей это два синхронизированных генератора единого поля, работающие в тандеме, но с использованием системы контроля изменяемой фазы, — сказал господин Иерихон, — создавая таким образом темпоральный дифференциал между двумя излучаемыми в противофазе полями.
— Я знаю, как он работает, — сказал доктор Алимантандо. — Не я ли его придумал? — Он исследовал машину времени с растущим восторгом. — Отменно сделано, однако. Руки чешутся его испытать.
— Вы хотите сказать, что собираетесь сами его использовать? — спросил Раджандра Дас.
— Могу ли я просить кого‑то еще? Конечно, сам, и чем скорее, тем лучше. Думаю, после второго завтрака.
— Погодите секундочку, — сказал господин Иерихон. — Вы собираетесь сделать то, что, как я думаю, вы собираетесь сделать, то есть…
— Отправиться в прошлое и изменить историю? Да, конечно. — Доктор Алимантандо поколдовал с какими‑то верньерами и ручками точной настройки и времянамотчик отозвался на его усилия мощным гудением. — Это всего лишь история, и после того, как я изменю ее, изменится и все остальное, так что никто ничего не узнает. Во всяком случае, никто в Дороге Отчаяния.
— Бог мой, — произнес Эд Галацелли.
— Вот такого рода эффекта я добиваюсь, — сказал доктор Алимантандо.
Ему удалось окружить времянамотчик светящимся голубым пузырем. — Конечно, возможно возникновение неких временных парадоксов, требующих разрешения, но, полагаю, я с ними разберусь. Главный парадокс заключается в том, что если я добьюсь успеха, то причина моего путешествия во времени будет аннулирована; вы понимаете, что я имею в виду: возникает замкнутая петля, однако я думаю, что мне следует исчезнуть из Дороги Отчаяния и остаться несуществующим; будут найдены какие‑то объяснения моему отсутствию, и не исключено, что они будут связаны с путешествиями во времени. Подобные явления сходятся. Кроме того, будет множество межтемпоральных протечек; не беспокойтесь по этому поводу: к моменту разрыва должны возникнуть временные отголоски, резонирующие вокруг узлов значимости, и вы можете наткнуться тут и там на фрагменты альтернативных историй, этих старых добрых параллельных вселенных, наложенные на текущую; словом, приготовьтесь к маленьким чудесам. Манипуляции с историей всегда приводят к появлению множества побочных явлений.
Пока он говорил, его искусные пальцы нащупали желаемую комбинацию настроек временного переноса. Он отступил от времянамотчика; машина вздохнула, содрогнулась и исчезла в размытых остаточных изображениях.
— Куда он отправился? — спросили Раджандра Дас и Эд Галацелли.
— На три часа в будущее, — сказал доктор Алимантандо. — Я подберу его в районе второго завтрака. Государи мои, вы собственными глазами убедились в практической возможности путешествий во времени. Если вы присоединитесь ко мне в тринадцать двадцать, вы сможете принять участие в первом управляемом запуске в истории.
Перекусывая луком–пореем и сыром, доктор Алимантандо составлял планы изменения истории. Он думал, что можно начать с орфи, завещавшей ему оазис. Начиная с этого момента, все время и пространство были в его распоряжении. Он мог потратить всю жизнь за один вечер, спасая свой город. Это была бы недаром потраченная жизнь. Он подошел к особому шкафу и открыл его. Внутри находилось набор снаряжения темпорального путешественника–любителя. Он потратил пять лет и большую часть своего счета в Банке Второзакония, чтобы укомплектовать его. Сперва это было праздным развлечением, своего рода хобби, которому предаются в доказательство возможности исполнения невозможных мечтаний; затем, по мере того, как вещи начали прибывать из компаний посылочной торговли из Меридиана, развлечение уже взяло мечту на буксир и тянуло к этому моменту, когда он отправлялся в путешествие по временам и пространствам, в которое не пускался еще ни один человек. Доктор Алимантандо улыбался каждому извлекаемому из шкафа предмету.
Складная одноместная палатка военного образца с двойным уплотнением и встроенным полом.
Один спальный мешок–мумия: военного образца.
Один прозрачный герметичный костюм, дополненный шлемом–пузырем и кислородно–регенерирующей маской.
Два комплекта чистого белья, один для холодной погоды. Носки.
Одна смена одежды.
Одна полевая кухня (военного образца), складная, приспособленная для работы от портативного источника энергии. Рационы в вакуумной упаковке — только для отчаянных положений.
Пятьсот долларов наличными.
Солнечный шлем и два тюбика крема от загара.
Мыльница, губка и полотенце.
Зубная щетка и паста (мятная).
Аптечка первой помощи, включающая антигистаминные средства, морфин и антибиотики общего действия.
В дополнение к аптечке одна пьютерная поясная фляжка с бренди из Белладонны.
Пара солнцезащитных очков, пара пылезащитных очков.
Шарф чистого шелка: голубой, с огуречным узором.
Одна карманная коротковолновая рация.
Компас, секстант и инерционный указатель направления, а также карты Управления Геологических Исследований, которые должны помочь ему с ориентацией на поверхности планеты после выхода из потока поля.
Один набор инструментов, клей и виниловые заплаты для герметического костюма и палатки.
Одна упаковка таблеток для стерилизации воды.
Камера, три линзы и двенадцать кассет самопроявляющейся пленки.
Пять переплетенных в кожу блокнотов и одна шариковая ручка с гарантированно вечным сроком работы.
Один наручный датчик ионизации.
Шесть плиток шоколада для экстремальных ситуаций.
Один нож сил самообороны с лезвием на каждый день года, а также жестянка спичек.
Аварийные сигнальные ракеты.
Один экземпляр «Избранных сочинений Вочмана Ри».
Один трансстабильный мюонный силовой агрегат с мультизарядным сифоном для перезарядки от любого источника питания: самодельный.
Работающий от вышеуказанного агрегата самодельный портативный тахионный бластер, размером и формой напоминающий сложенный зонтик и способный испарить небольшой небоскреб.
Один большой каркасный рюкзак военного образца для переноски всего остального.
Доктор Алимантандо принялся укладывать снаряжение. В упакованном виде оно занимало на удивление мало места. Затем он взглянул на часы. Почти час дня. Он вернулся на кухню и принялся следить за секундной стрелкой на настенных часах.
— Сейчас, — он указал на стол. В облаке множественных изображений времянамотчик прибыл сюда из прошлого. Он поднял его и добавил к комплекту путешественника во времени. Затем он пошел и переоделся в очень теплые и милые его сердцу пустынные одежды; влезая в серое долгополое пустынное пальто, он открыл восемьсот шесть причин, по которым ему следует остаться дома.
Восемьсот шесть против, одна — за. Он должен, вот и все. Он влез в лямки своего массивного рюкзака и повесил на грудь панель управления. С точностью, доступной только господину Иерихону, вошли господин Иерихон, Раджандра Дас и Эд Галлацелли.
— Готовы? — спросил господин Иерихон.
— Разве можно быть готовым к этому? Послушайте. Если у меня получится, вы никогда об это не узнаете, понимаете?
— Я понимаю.
— В соответствии с природой хронодинамики я изменю всю историю целиком, и вы никогда не узнаете, что были в опасности, поскольку этой опасности никогда не возникнет. С объективной точки зрения — моей точки зрения, ибо я свободен от времени и пространства, точнее, данной субъективной мировой линии — мы переместимся на новую мировую линию. Если это возможно, я попытаюсь оставить сообщение о том, что я сделал, где‑нибудь в прошлом.
