Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк
— «Большую часть?» — повторяет он, и потрёпанная команда мужчин и женщин напрягается. Их дюжина или около того, вооруженных лаз- и автоганами, и Гурон мог бы разорвать их всех за несколько секунд. Они знают это.
— Одна часть станции еще держится, повелитель, — хрипло говорит стоящий на коленях мужчина. Возможно, он боится, что топор Гурона снесет ему голову, или Коготь Тирана обхватит его своими трещащими пальцами и выжмет из него жизнь, или же Гурон запустит тяжелый огнемет, встроенный в ладонь силовой перчатки, и просто зажарит его заживо. — Там только один коридор, и защитники более свирепые, чем мы предполагали, — боевые автоматоны, по крайней мере три штуки.
Он начинает говорить быстрее, возможно, надеясь отвести от себя недовольство стоящего над ним отступника.
— Если ваши собратья-владыки соизволят, я уверен, они могли бы атаковать эту часть комплекса снаружи, но у нас нет пустотных скафандров, и поэтому…
— Хватит. — Гурон прерывает его пренебрежительным взмахом пальцев Когтя Тирана, и тот замолкает. Гурон слышит, как колотится его сердце, видит, как пульсирует вена на шее, как течет по ней кровь. Человеческая кровь, кровь смертного; она так отличается от той, что течет в обоих сердцах Гурона.
Или так полагает Гурон. Он уже много лет находится в Мальстриме, в том разломе, где варп проникает в реальное пространство. Невозможно предсказать, как варп изменит тебя: он не поддается логике, не поддается науке, не поддается разуму. Человек, стоящий перед ним на коленях в страхе за свою жизнь, возможно, уже изменился. Возможно, и кровь его больше не человеческая. Он попал в ряды Красных Корсаров слабым смертным, из тех, кого варп может исказить без особых усилий.
С другой стороны, тех, кто обладает сильной волей, изменить труднее; а в галактике найдется не так много существ с волей сильнее, чем у Гурона Черное Сердце. Большинство воинов, даже из Адептус Астартес, скорее умерли бы от ран, которые он получил при отступлении из Тернового Дворца, чем продолжали жить, как он. Частично это произошло благодаря мощной смеси злобы и его несгибаемого духа. Отчасти благодаря мастерству его верных воинов Арменнея Вальтекса и лорда-апотекария Гарреона, которые спасали его, когда он лежал раненый. А частично — благодаря сделке, которую заключил Гурон.
Он чувствует, как частичка этой сделки ходит взад-вперед по его плечам. Хамадрия тихонько стрекочет, становясь видимой, и стоящий на коленях человек поднимает глаза на звук, а затем быстро бледнеет и опускает взгляд. Гурон находит этот контраст забавным. Возвышающийся, покрытый ужасными шрамами трансчеловеческий воин в кроваво-красных доспехах, владеющий оружием страшной силы, вызывает страх и повиновение, а его демонический фамильяр, существо размером не больше домашней кошки, вызывает страх при одном только взгляде на него.
— Боевые автоматоны? — спрашивает Гурон, перебирая слова в уме.
Легио Кибернетика — действительно грозные противники; по крайней мере, когда у них есть инфокузнец, чтобы обновлять командные протоколы и адаптировать их к меняющейся ситуации. Если броситься на их пушки, это не принесет ничего, кроме черепов для Кровавого Бога, а Гурон предпочитает, чтобы эти жертвы приносились в сценариях, где они принесут ему материальную выгоду. Для этого удара он взял с собой небольшое число космических десантников-еретиков, связанных клятвой убийц с многовековым опытом кровопролития, и они действительно могут подойти к поверхности астероида и проникнуть в последнюю часть комплекса извне. Однако он не уверен, что готов рисковать ими во время такого штурма. Такова доля командования, ведь у Гурона нет вышестоящего начальства. Даже будучи магистром Ордена Империума и якобы суверенным командиром Астральных Когтей, он должен был отвечать на «просьбы» о помощи. Как хозяин Мальстрима, он не имеет никаких приказов, кроме своих собственных. Нет особо оправдания на случай, если его стратегия потерпит неудачу.
Возможно, можно попробовать иной подход.
— Где начинается зона уничтожения? — спрашивает он.
За парой взрывных дверей лежит груда обгоревших и растерзанных тел, и на них не красные одежды защитников, а пестрая одежда смертных воинов рейдеров Гурона. Сигилы Механикус на дверях ничего не значат для него, и он не стал звать жрецов-еретиков, сопровождавших его в этом рейде, чтобы те перевели ему. Вместо этого он просто нажимает на кнопку и отходит в сторону.
Ревущий шквал огня — немедленный ответ на его действия: раскаленная ярость тяжелых фосфорных бластеров вгрызается в уже наполовину расплавленную переборку напротив. Гурон нажимает кнопку на панели, чтобы дверь оставалась открытой, и ждет. Через три секунды стрельба прекращается, а стена остается светящейся.
— Впечатляюще, — хрипит Гурон, повышая голос, чтобы он прозвучал над слабым розовым светом остывающего металла. — С кем имею честь?
Ответа не слышно. Гурон напряженно вслушивается. Боевые роботы Кастеланы, если он не ошибается: могучие автоматоны, пожалуй, вдвое выше его ростом, свирепые и хорошо вооруженные. Если он услышит, что они идут за ним, ему придется быть готовым отреагировать в мгновение ока. Вероятно, есть причина, по которой они удерживают эту позицию, а не выходят, чтобы попытаться отразить вторжение его сил в комплекс в целом. Возможно, они пока останутся на месте.
Ответа по-прежнему нет.
— Нечего сказать? — спрашивает Гурон в тихий проход. Нет, не совсем тихий: если напрячь слух, то можно различить очень слабое жужжание механизмов и схем боевых автоматов, хотя оно едва слышно за шумом его собственной брони. — Ты только что пытался убить меня — неужели ты не хочешь узнать, кто я такой?
Он закрывает глаза и обращается к своим чувствам. На его плече Хамадрия бормочет тихие слоги, близкие к словам, но так и не дошедшие до конца. Они освобождают его разум, позволяя части его сознания отправиться на поиски ответов.
Грубые очертания, настоящие и цельные, совершенно свободные от искры жизни, и все же одушевленные. Кастеланы: пятеро, расположившиеся по всему коридору. Гурон чувствует воинственную энергию их машинных духов, прекрасно соответствующих поставленной перед ними задаче. А позади них…
— Вот ты где, — шепчет про себя Кровавый Грабитель, и его мертвые губы кривятся в улыбке.
За ними — настоящая жизнь. Лишь одна душа, в которой страх присутствует так же густо и явно, как захваченные знамена на стенах зала военачальника. Страх — да, но и твердость намерений. Если это просто рабочий, укрывшийся за этими стражами, то нет пути, который не потребует высокой цены за кровь; возможно, более высокой, чем Гурон готов заплатить за столь неопределенную награду. Однако если это инфокузнец Легио Кибернетика — тот, кто контролирует кастеланов, — то возможен и другой подход, а Гурон всегда стремился не упускать возможности. Командир, который слишком крепко привязывает себя к какому-то курсу, оказывается ведомым, а не наоборот.
— Грозная у тебя сила, — говорит он. Слишком грозная, чтобы оставить ее на службе Империуму. Уже сейчас мои воины разрывают этот комплекс на части, чтобы добыть материалы, за которыми мы прибыли. Когда мы закончим, я прикажу своему кораблю сравнять его с землей. У нас есть оружие и достаточная точность, чтобы добиться этого, уж поверь мне.
По-прежнему никакого ответа. Ни слов, ни нападения. Однако Гурон чувствует нарастающий страх. Кто бы это ни был, он еще не настолько продвинулся по пути Культа машин, чтобы избавиться от всех своих эмоций.
Я — Гурон Черное Сердце, повелитель Красных Корсаров, — говорит Гурон. — Кто же тот, кто стоит у меня на пути?
И все равно ничего. Пока…
— Инфокузнец Кибернетики Гриза Даллакс, — раздается в ответ, в словах звучит одновременно страх и гордость. — Я управляю этими машинами, так что постарайтесь получше.
— Получше? — Гурон сдавленно цокает языком. — Если я постараюсь получше, ты превратишься в атомы, а твое бытие сгорит на глазах. Ты когда-нибудь умирал, магос Даллакс? Умирал, или был близок к этому, это не имеет значения. Позволь мне сказать, что твои последние мгновения растягиваются в субъективную вечность. Я вернулся с другой стороны. Сомневаюсь, что тебе так же повезет.
