Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус
Беслиан проигнорировал насмешку.
— Технодесантники жестокие, грубые и наивные! А Мохл и еще больше того, из-за своего Ордена и родства!
Плоское лицо Расчленителя внезапно скривилось в раздражении, но Рафен преградил ему путь до того, как тот пошел к адепту.
— Что ты только что сказал мне? — холодно произнес Кровавый Ангел. — Что ты сильнее предан моей миссии, чем боевой брат из родственного Ордена? Ты держишь меня за идиота?
Он разжал кулак и ударом тыльной стороны уложил адепта на палубу. Он бил так легко, как только мог — не желая его убивать — но все же Беслиан с грохотом металла растянулся на полу.
— Если я еще раз услышу, что ты плохо отзываешься об Астартес или о любом Сыне Сангвиния, то я разрежу тебя на запчасти для сервиторов. Ты будешь подчиняться Мохлу, словно это приказы самого Бога-Императора человечества!
Беслиан издал раненый, рыдающий всхлип, но все же кивал головой, пока пытался встать со всеми крупицами достоинства, которые еще остались.
— Я… Я только хочу знать почему? Чем я не угодил вам?
Рафен посмотрел на него.
— Ты считаешь себя выше нас, и ты настолько принижаешь нас, что думаешь, будто мы об этом не знаем. Хватит.
Со скрежетом открылся диафрагменный люк на командной палубе, и Беслиан увидел фигуру в проходе. Тут же все сказанное космодесантником было забыто, и он вскинул руки, как механические, так и органические, в защитном жесте.
— Нет! — завопил он, его имплантированный вокскодер резонировал от наполненной статикой отдачи. — Зачем он здесь? Нет! Уведите его!
Брат Сов справа, прижимая болтер к его серебряному черепу, и вечно настороженный брат Церис слева вошли вместе с бывшим магосом Маттханом Зелликом в зал. В арестантских наручниках и с ниспадающими сдерживающими тросами он прошаркал вперед. Машинные глаза на его травмированном металлическом лице стали суровыми от ненависти, когда увидели Беслиана.
— Предатель! — прорычал Зеллик.
Он немедленно запел трескучий гимн на грубом бинарном коде, но прежде чем успел произнести больше, чем пару фраз, Церис дернул за привязь, и магос придушенно замолчал.
— Это что был за шум? — спросил Рафен.
— Мемо-код, — ответил Мохл, скорчив гримасу, — засоряет ментальные функции тех, кто слушает его.
— Если он еще раз такое сделает — убейте его, — сказал сержант другому Расчленителю. Сов кивнул и в качестве запоздалого действия оторвал полоску материи от одежды заключенного, и быстро залепил кляпом рот. Беслиан последовал за Рафеном, намеренно держа Кровавого Ангела меж ним и своим бывшим хозяином.
— Зачем вы привели его сюда? — блеял он. — Он должен оставаться на палубе заключенных или должен быть казнен!
— Зеллик отдаст окончательной долг Империуму, — промолвил Церис, — в назидание слабым.
Он пихнул бывшего магоса к рулевому подиуму, который возвышался над командной ямой. Огромная церемониальная конструкция подиума использовалась рунными жрецами Механикус для пробуждения двигателей корабля перед началом путешествия или для важной миссии. Оттуда они во имя Императора успокаивали духов-машин корабля, дабы они лучше исполняли свои функции. Штурвал нес в себе исключительно ритуальную цель, на самом деле им управляли лишенные разума дроны-сервиторы на нижних уровнях ямы.
Церис взял тросы Зеллика и привязал того к подиуму. Провода зазвенели, когда натянулись, и стали жесткими. Зеллик противился новому унижению, но Сов без труда удержал его. Бывший магос ревел сквозь кляп, и слюна стекала ручейками с его губ по потускневшей металлической щеке. Рафен долго изучал заключенного.
— Все те, кто повернулись спиной к Богу-Императору и попали в объятья к чужакам, мутантам или предателям… из-за жадности. Из-за жажды собственной славы. В невежестве. В страхе… Все они должны заплатить за свое преступление.
Он бросил взгляд на Беслиана.
— Все, адепт.
— Сделано, — сказал Сов, — остальные из отделения грузятся на "Неймос". Мы готовы, брат-сержант.
Беслиан при упоминании подводного судна внезапно остановился.
— Что… что вы собираетесь делать с кораблем? Это же просто реликвия! Инженерное новшество…
Церис проткнул взором техножреца.
— Ради твоего же блага, лучше тебе ошибаться насчет этого.
— Отведите логика вниз, — сказал Рафен, — передайте сержанту Ноксу начинать отсчет.
Беслиан последовал к люку, его железные ноги царапали пол, когда он с неохотой двигался.
— Я не понимаю…
— Очень скоро поймешь, — заметил Церис. Псайкер остановился и кивнул своему командиру.
— Не бойтесь, сэр. Мы не полетим без вас.
Он вроде бы улыбнулся, но Рафена почему-то от этого охватила дрожь. Он отвернулся и увидел, что Мохл наблюдает за ним. Технодесантник вытянул на всю длину свой механодендрит и подсоединил его к медному гнезду на командной консоли.
— Готово, — произнес Расчленитель.
— Ты уверен, что полностью контролируешь "Археохорт"?
Мохл отрывисто кивнул, словно это его отвлекло.
— Ага.
Рафен мог себе только представить тот поток машинного кода, который проникал по проводам в разум воина, наводнение из бинарного лепета сотен болтающих членов экипажа и когитаторов. Зеллик заревел что-то неразборчивое из-под кляпа и напрягся в путах. Рафен проигнорировал протесты предателя.
— Ошибки быть не должно. Единственное промедление, любой акт неповиновения одного из экипажа…
— Такого не будет, — наконец-то произнес Мохл, — команды четко закодированы. Понадобится тысячелетие, чтобы отменить их. Этот экипаж илотов делает то, что им прикажут, им не разрешено сомневаться. Я не позволю.
Технодесантник с осторожностью опустил свой болтер на палубу и встал на одно колено, словно собирался помолиться. Рафен ощутил недоумение.
— Мохл, ты что делаешь? Мы должны идти.
Расчленитель покачал головой.
— Нет, — ответил он, — я должен остаться и сопроводить "Археохорт".
Мохл печально улыбнулся.
— Я сказал, что нужна будет жертва.
Долгие секунды Рафен взвешивал слова другого Астартес, пока он всецело не понял выбор Мохла. И, наконец, он заговорил.
— Другого пути нет?
— Нет, командир, к моему сожалению нет. Я бы хотел очутиться внизу, когда вы найдете предателя. Увидеть, как он заплатит.
Он нахмурился от концентрации.
— Времени осталось мало. Двигатели готовы включиться, сэр. Вы должны идти.
Рафен кивнул и положил руку на плечо Мохлу.
— Тебя будут помнить, кузен.
Мохл не поднял глаз.
— Это все, чего я прошу.
НА КОПЬЯХ сверкающего термоядерного пламени неповоротливая громада "Археохорта" поднялась над поверхностью главной луны, ее конечности-краны были плотно прижаты. Торпедные башенки и орудийные батареи включились на полную мощность, разворачиваясь и беря на прицел нависающий диск Дайники-5. С убранным зеркалом-щитом и включенными на полную двигателями инферно выделяемой энергии осветило гадательные сенсоры черепов-стрелков на орбите, словно рассвет разорвал ночь.
Спутники развернулись на маневровых двигателях, выхлопы газа ориентировали их к незваному гостю, пока быстрые сенсоры исследовали силуэт корабля. Они сравнивали его с типами всех известных кораблей в их банках данных, и ответы породили только сумятицу в прикованных органических мозгах в сердце каждого спутника. Весь этот процесс занял только долю секунды, и искаженное машинное общение, передаваемое туда-сюда маломощными лазерными лучами, стремительно пришло к заключению. Сеть черепов-стрелков послала вокс-код через турбулентную, омываемую ветрами атмосферу Дайники-5 — вопрос, требующий незамедлительного ответа — убивать или не убивать.
Любой корабль, намеревающийся замедлиться и зависнуть на орбите над океаническим миром, нуждался в тщательно составленных формулах зависимости ускорения-гравитации-массы, дабы избежать перелета или нежелательного влияния атмосферы. "Археохорт" достиг точки перехода и не сбавил скорость. Кроме того, с учетом возникшей гравитации Дайники-5, массивная конструкция Механикус только набирала скорость. На борту судна первые ворчливые, испуганные сообщения от младших адептов и более разумных корабельных сервиторов начали стекаться в буфер вокса командного центра. Каждое из них было твердо отвергнуто Мохлом жесткими, бескомпромиссными приказами.
"Археохорт" продолжал приближаться к планете.
"НЕЙМОС" уже перемещался, когда Рафен бегом залетел в пещероподобный пусковой ангар. Теперь, находящийся в длинной, приземистой люльке, которая каталась по стальным рельсам, корабль можно было полностью рассмотреть. Детство, проведенное в мире пустынь, означало, что океаны и животные, населяющие его, были для него незнакомыми, но на каком-то уровне он понимал внешний виды лодки — касатка с плавниками и обтекаемым телом. "Неймос" напоминал ее, но Рафену было легче воспринять очертания судна как силуэт оружия. Подводная лодка была подобна дубине, тяжелой и опасной — устройство грубой атаки, готовое избить врага до потери сознания.
