Дмитрий Морозов - Дваждырожденные
Вернулись в лагерь и мы, уступив место свежим акшаукини.
* * *На вершине холма вновь собрались братья Пандавы, царь ядавов Кришна и дваждырожден-ные командиры отрядов, вышедших из битвы.
Там творится невообразимое, — прокричал Накула, — люди умирают не только от стрел, но и от жажды. Одни мечутся взад и вперед, пытаясь найти глоток воды для раненых друзей, другие расстаются с жизнью в столпотворении у прудов. Раненые заползают на вязкий берег и тонут в тине, так и не успев напиться. Надо остановить битву.
Мы отбросили Карну, но по-прежнему, как скала среди волн, возвышается среди наших врагов Дрона. — поддержал брата Сахадева. — Неотвратимы его стрелы, ведомые огненной волей. Они прожигают страшные бреши в сплоченных рядах наших кшатриев. Я видел патриарха! От нагнетания брахмы его фигура кажется сотканной из золотых, ослепляющих лучей. Теперь лишь наделенный истинной отвагой Сатьяки, да Дхриш-тадьюмна с луноподобным щитом решаются подводить свои колесницы вплотную к наставнику. Надо прекратить битву.
Надо убить Дрону! — крикнул подъехавший на колеснице Дхриштадьюмна.
Это невозможно — он наш Учитель! — воскликнул Арджуна.
Дрона! Высокая пальма, расколотая молнией. Глаза, подобные черным алмазам. Говорят, не из материнского лона вышел этот брахман на свет. Глиняный сосуд породил его. Боги дали ему власть над огненной силой брахмы. Лишь они в силах забрать свой дар, когда время настанет. Ведома ли эта грань Юдхиштхире?
— Бесполезно даже пытаться, пока он защи щен своей брахмой, — спокойно добавил Накула.
Тогда Бхимасена, в котором пылали и жар битвы, и обида от только что перенесенного унижения, прорычал, подобно тигру:
— Мы знаем твою доблесть, Арджуна, и ува жаем стремление Юдхиштхиры не преступать гра ниц нравственного закона. Поистине, вы подоб ны океану, не выходящему из берегов. Вы ищете справедливости даже сейчас, когда там, на поле, Дрона убивает наших людей. Но, разве справед ливо отправили нас в изгнание? Помогла нам доб родетель, когда Шакуни плел сети майи в Высо кой сабхе? Наша беда в том, что мы пытаемся ос таваться и кшатриями, и брахманами одновременно. Дхарма брахмана предписывает жертвоприношение, обучение и раздачу даров. Разве Дрона сейчас занимается этим? Он прибег к силе брахмы, чтобы убивать.
И я так скажу, — поддержал Бхимасену Дхриштадьюмна, — Дрона убил Вирату, Дхриш-такету, убил моего отца. Оттесните братьев Кау-равов от Дроны. Откройте мне путь. Я сам выполню свой долг.
Патриарх неуязвим, пока его сердце полно ратного пыла, — тихо сказал Кришна, — надо порвать его связь с Высокими полями, разрушить его внутреннее равновесие.
Нашей брахме не разбить панцирь его духа, — возразил Накула.
Есть одна брешь в его доспехах, — заметил Кришна, — любовь к сыну Ашваттхаману. Пусть кто-нибудь объявит Дроне, что его сын убит. В этом многоголосии мыслей и кипении страстей никто не в силах различить даже стук собственного сердца. Дрона не сможет достичь Ашваттха-мана своим лучом и поверит нам.
Нет, — быстро сказал Арджуна. Юдхишт-хира нахмурился и быстро отвел глаза.
— Пока вы рассуждаете о справедливости, Дрона сжигает панчалов, как сухую траву, — зак ричал Бхимасена. — В нашем войске есть слон по кличке Ашваттхаман. Я убью его и скажу об этом Дроне. Будет ли это ложью? Это надлежит решать вам.
Не говоря больше ни слова, он бросился к своей колеснице и умчался на тот край поля, где среди частокола копий моталось на ветру знамя Дроны.
— Мы, дваждырожденные, изменив мудрости и закону, сами перерубим лучи силы, питающие Высокую сабху, — сказал Арджуна, — не в согла сии с дхармой предлагаешь ты, о муж-тигр, такое злое деяние.
Спокойно смотрел Кришна на распаленного гневом Арджуну, пронизывая его золотым невидимым светом, струящимся из бездонных глаз:
— Сокровенные сказания утверждают, что иногда полезнее солгать, чем ставить под угрозу жизнь своих близких.
Юдхиштхира решился:
— Возьмите всех отдохнувших воинов, — ска зал он, — возьмите мою охрану. Откройте дорогу Дхриштадьюмне к патриарху. Пусть карма реша ет, кому пасть в этой битве.
* * *Битва разгоралась все сильнее. Панчалы, мат-сьи, чедии обступили Дрону, подобно муравьям, атакующим змею. Великая опасность угрожала уже самому патриарху, которого пытались закрыть колесницами многочисленные сыновья Дхрита-раштры. Как бы я хотел в тот миг обрести крылья
Гаруды, чтобы, взлетев над полем, увидеть все происходящее! Великая игра разыгрывалась там. И ставкой ее был сам Дрона, продолжавший сеять смерть среди своих врагов.
Расправившись с саншаптаками, примчался на помощь Дхриштадьюмне и Бхимасене Арджуна. На глазах наставника он убил трех братьев Дурь-одханы. Другие Пандавы отвлекли на себя Карну и Духшасану. Патриарх остался один. И тогда Бхимасена, приблизившись к Дроне, громко выкрикнул: "Убит Ашваттхаман!" Чараны утверждают, что Дрона, смутившись духом, обратился к самому Юдхиштхире за подтверждением этой страшной вести. И сын Дхармы подтвердил истинность слов брата.
Кто проникнет в глубину сердца патриарха? Кто может рассказать, как принял Дрона известие о гибели сына? Чараны поют, что, услышав от Бхимасены "Ашваттхаман убит!", Дрона потерял желание сражаться. "Члены его словно растворились в изнеможении, как песок в воде". Говорят также, что Дроне в пылу сражения явился сам Агни — уноситель жертв, посредник между людьми и небожителями. И сказал он Дроне: "Час твоей смерти настал. Соблаговоли не совершать чрезвычайно жестоких подвигов. Ты являешься брахманом, и такие деяния не подобают тебе. Держись вечного пути".
Я не знаю, какие картины вставали на самом деле перед внутренним взором Дроны. Может быть, для последнего прозрения хватило и тех реальных трупов, что оставил он позади своей колесницы. Так или иначе, Дрона, за мгновение до этого мечущий стрелы в Дхриштадьюмну и Бхимасену, вдруг опустил свой лук. И провозгласил: — О Карна! О Дурьодхана! Да будет вам благо в сражении. Я же отвращаюсь от битвы.
Оставив свое оружие, он уселся на площадке собственной колесницы и погрузился в самосозерцание, готовясь уйти из мира по обету прая. Великий наставник, излучая яркий блеск брахмы, расстался с телом по собственной воле за несколько мгновений до того, как меч Дхриштадьюмны опустился на его шею.
Взлетел и бессильно оборвался крик Арджу-ны: "Не убивай наставника!"
Лишь немногие дваждырожденные, чьи сердца еще не ослепли от потоков крови, повинуясь внутреннему зову, подняли головы к небу и увидели, как с юга на север проносится по бирюзовому щиту Высоких полей лучезарный бездымный метеор. Его не видели Бхимасена и Дхриштадьюмна, пляшущие и обнимающие друг друга на пропитанной кровью земле. Его не видели простые воины, в ужасе смотревшие на седую голову, скатившуюся с колесницы на землю.
Потеряв боевой пыл, отступили мадры во главе с царем Шальей, отхлынули бходжи, увлекая за собой Критавармана, бежал с поля боя царь Гандхары Шакуни, сломали свой строй калинги и тригарты.
Лишившись полководца, наши враги показывали спины, сминая свежие отряды второй линии, которую вел на помощь отцу Ашваттхаман. Сын Дроны, подобно огромному крокодилу, рвущемуся против течения, стремился туда, где пало знамя его отца.
И вдруг на поле боя обрушился сильный ветер. Черные тучи, летящие подобно орлам, закрыли солнце. Раскаты грома заполнили все стороны света, смутив сердца даже самых доблестных воинов. Кто-то кричал, что Ашваттхаман привел в действие оружие гнева богов "нараяна", кто-то предсказывал конец юги.
Что это было за оружие, нам так и не суждено было узнать, ибо никто из панчалов, увлекшихся преследованием отступающих врагов, не вернулся в лагерь живым. Во мгле, покрывшей мир, войска разошлись в разные стороны, так и не поняв, на чьей стороне сегодня осталась победа. А из поднебесья на залитую кровью землю снизошли потоки дождя, словно там, в вышине, кто-то безутешно плакал о земных потерях.
* * *Ночью наши шпионы донесли, что Крипа вновь пытался убедить Дурьодхану остановить сражение. Но Карна в гневе сказал ему:
— Ты старец и брахман, поэтому не испытываешь радости боя. Любовь к сыновьям Панду ослепляет тебя. Мы должны выполнить свой долг, а не скорбеть о потерях. Все равно свершится то, чему суждено свершиться.
— Прилагая все силы в постижении военных искусств, ты не успел постичь мудрости Сокро венных сказаний, — ответил Крипа, — поступки людей определяют судьбы царств и народов. Лишь через них действует непреложный закон кармы.
Карна в ожесточении твердил, что подобные речи лишь вселяют неуверенность в его воинов и даже пригрозил Крипе расправой. Ашваттхаман, с огромным почтением относившийся к патриархам, схватился за меч, чтобы защитить Крипу. Лишь вмешательство самого Дурьодханы остановило поединок.
