Эдгар Райс Берроуз - Тарзан из племени обезьян

Высокие холмы замыкали прибрежную долину с трех сторон, океан — с четвертой. Эту лесную страну населяли лишь львы, леопарды, обезьяны и прочие дикие обитатели джунглей.

Но однажды, когда Тарзан сидел на вершине высокого дерева, он увидел внизу странное шествие, двигающееся гуськом через лес.

Впереди шли пятьдесят черных воинов, вооруженные длинными копьями; кроме того, каждый нес большой лук и колчан со стрелами. На спинах негров висели овальные щиты, в носах блестели большие кольца, в коротких, как шерсть, черных волосах красовались пучки ярких перьев. Их лбы были пересечены тремя параллельными цветными полосками татуировки, на груди желтели три концентрических круга. Такие же желтые зубы казались острыми, как клыки хищников, а большие и отвислые губы придавали внешности пришельцев еще более зверский вид.

За воинами плелось несколько сотен детей и женщин. Последние несли на головах всевозможный груз: кухонную посуду, домашнюю утварь и большие тюки слоновой кости. Замыкала шествие сотня воинов, по поведению которых становилось ясно, что они опасаются погони и атаки сзади.

Так оно и было.

Эти чернокожие, принадлежавшие к одному из самых диких и свирепых туземных племен, спасались бегством от колонизаторов, которые давно грабили и притесняли их, отнимая слоновую кость и заставляя собирать каучук. Наконец негры восстали против своих угнетателей, перебили белых солдат и несколько дней объедались человеческим мясом. Но потом большой отряд карателей напал на поселок каннибалов, чтобы отомстить за смерть своих товарищей.

В ту ночь черные солдаты, служившие белым людям, в свою очередь обожрались мясом убитых, а жалкие остатки некогда могущественного племени нашли убежище в мрачных джунглях, чтобы поселиться на новом месте.

Уже три дня отряд пробирался сквозь дебри. Вряд ли преследователи стали бы гнаться за ними в здешнюю глушь, и когда негры добрались до небольшого участка близ реки, который показался им менее заросшим, чем остальные, вождь велел своим людям остановиться.

Чернокожие пришельцы занялись постройкой жилищ. Через месяц они расчистили большую площадку, выстроили хижины и окружили их крепким частоколом. За оградой женщины возделали поля и засеяли их просом, ямсом и маисом — так же, как на своей прежней родине. Зато здесь не было ни колонизаторов, ни их войск; здесь не было и обязательного сбора каучука для жестоких жадных хозяев.

Но прошло несколько месяцев, прежде чем черные люди отважились забраться подальше в леса, окружавшие их поселок. Джунгли были полны свирепыми львами и леопардами, и негры опасались уходить далеко от своих надежных палисадов.

Но однажды Кулонга, сын старого вождя Мбонги, рискнул отправиться на многодневную охоту. Он острожно двигался сквозь заросли, держа копье наготове, а другой рукой крепко сжимая длинный овальный щит. За спиной воина висел лук, его колчан был полон стрел, смазанных темным смолистым веществом, благодаря которому даже легкий укол становился смертельным.

Ночь застигла Кулонгу далеко от поселка отца, и он влез на развилку большого дерева, устроив нечто вроде гнезда, в котором улегся спать.

А на расстоянии трех миль к западу ночевало племя Керчака.

На следующее утро обезьяны, как всегда, поднялись с зарей и разбрелись по джунглям в поисках пищи. Тарзан же направился к поселку чернокожих, которые с самого первого дня вызывали его жадный интерес.

Все взрослые самцы народа Керчака часто удалялись на большие расстояния от своей стаи. Но самки и детеныши даже в поисках пищи старались держаться поблизости друг от друга, чтобы в случае опасности можно было позвать на помощь.

Кала медленно брела по слоновой тропе, поглощенная переворачиванием гнилых стволов, под которыми можно было найти съедобных насекомых. Вдруг какой-то странный шум привлек ее внимание, она подняла голову и увидела подкрадывающуюся к ней фигуру какого-то невиданного существа.

Кала никогда раньше не видела негров, но не стала терять времени на разглядывание Кулонги, а повернулась и быстро побежала назад, к деревьям, с которых недавно спустилась. По обыкновению своих соплеменников она предпочитала уклониться от столкновения, тем более от столкновения с таким непонятным и странным врагом.

Но Кулонга бросился за Калой с копьем, занесенным для удара — он совсем не собирался упустить добычу!

Если бы горилле удалось добраться до больших деревьев, она бы спаслась, но Кулонга застиг ее среди кустов и подлеска. Копье полетело вдогонку улепетывающей обезьяне, но удар был плохо рассчитан, и острие только слегка оцарапало мохнатый бок.

Однако этого хватило, чтобы страх гориллы сменился яростью. С громким криком боли Кала остановилась и повернулась лицом к своему врагу. А мгновенье спустя из джунглей донесся ответный крик, и ветви деревьев затрещали под тяжестью устремившихся на помощь соплеменнице больших обезьян.

Кулонга с невероятной быстротой выхватил из-за плеча лук и наложил стрелу на тетиву. На этот раз ему никак нельзя было промахнуться! И он не промахнулся. Отравленный наконечник угодил прямо в сердце огромного человекообразного зверя.

Кала с ужасающим стоном упала ничком на глазах у примчавшихся ей на выручку горилл.

А дикарь уже бежал вниз по тропе, словно испуганная антилопа, подгоняемый криками стопившихся вокруг Калы антропоидов. Кулонга достаточно знал о свирепости этих диких созданий, чтобы его единственным желанием в тот момент было как можно больше увеличить расстояние между собой и гориллами.

Обезьяны не преследовали его.

Никто из них ни разу не видел черных людей, никто не подозревал о смертоносном действии лука и стрел, потому сородичи Керчака никак не могли связать действия странного чернокожего существа со смертью Калы.

Тарзан услышал издали слабые, но тревожные звуки. Догадавшись, что с кем-то из его племени случилась беда, он поспешил туда, где выли и лопотали его соплеменники.

Добравшись до места происшествия, он ворвался в круг обезьян — и увидел тело своей убитой матери.

Тарзан застыл от горя и некоторое время стоял неподвижно, полными слез глазами глядя на безжизненно распростертую Калу. Потом он бросился к ней и горько зарыдал, уткнувшись лицом в жесткую черную шерсть той, которую любил, как родную мать. Что из того, что Кала была свирепым страшным зверем! Для Тарзана она была заботливой, доброй мамой, казавшейся ему такой же прекрасной, какими все мамы кажутся своим сыновьям. Юноша никогда не знал иной привязанности и отдал Кале все то, что принадлежало бы леди Элис, если бы она была в живых.