Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
Укрывшись под аркой почти разрушенных ворот, волгары остановились до тех пор, пока их не нагнал Дрел.
— Куда теперь, нотариус? — спросил Ярл.
— Серая пирамидальная структура прямо впереди нас, — пропыхтел Дрел, все еще не отдышавшись. — Главное строение храма. Там древние хранили большую часть своего архео… эээ, своих материалов, которые и являются целью нашей миссии.
Если Ярл и заметил его оговорку, то не подал виду. Вместо этого он повернулся лицом к своим людям и произнес:
— Вы слышали его. Идем в две шеренги и идем медленно. Будьте настороже и держите лазганы наготове.
Затем неспешно и нервно обшарив глазами разрушенные строения с обеих сторон на предмет движения противника, появившегося после их наступления, они продолжили путь в сторону внутреннего двора храма. Их цель, карликовая и безобразная пирамида с огромными ступенями на лицевой стороне, находилась примерно в трехстах шагах от центра храмового комплекса. Но с восстановлением могильной тишины этого места, шаги казались Дрелу самыми долгими в его жизни. Это было пристанище мертвых, где каждая тень словно таит скрытую опасность и воздух с трудом дышится от чуть ли не осязаемой угрозы. Но он прошел слишком много, чтобы поворачивать обратно. Несмотря даже на то, что каждый нерв в его теле подстрекал его бежать и никогда не оглядываться, он отказался быть разубежденным.
Он был так близко теперь. Ему надо только пройти между двухрядными серебристыми куполами высотой с верхушки деревьев, размечающими путь к храму, и все о чем он всегда мечтал, будет в его руках. Власть, богатства, уважение; ему надо только продолжать идти и все это будет его. Когда они прошли по дорожке, Дрел увидел, как один из куполов начинает подниматься из ила. Именно тогда он осознал значимость своей ошибки.
Кошмарно медленно два десятка воинов-машин восстали из земли на другой стороне от них. Один из солдат закричал от боли, но звук резко прекратился, когда мясистый орган, родивший этот звук, испарился с голых костей. Другой мужчина умер, его лазган выпал из костяных рук, не успев выстрелить, когда раздражительно зеленый свет содрал с них кожу. Затем другой, и еще один, и еще. Но, уже убегая, Арвус Дрел не мог этого видеть.
Он мчался изо всех сил ради своей жизни. Он взобрался по ступеням пирамиды за дюжину безумных от страха шагов, его ботинки соскакивали и соскальзывали под ним. Достигнув входа в помещение чуть ниже вершины, у Дрела сердце екнуло, когда дверь не поддалась ему. Ярл неожиданно появился подле него, упершись плечом, с силой открыл скрежещущую дверь. Рванув внутрь, Дрел смутно сообразил, что выжившие волгары были прямо позади него. Но его это меньше всего волновало. Он бежал за свою жизнь, и если бы Ярл не схватил и не швырнул его с силой к стене, он наверняка так никогда и не остановился.
— Ты притащил нас сюда, будь проклят ты Императором! Говори сейчас же, как отсюда выбраться! — кричал Ярл. Позади него волгары пытались сделать все, чтобы забаррикадировать дверь, сваливая в кучу возле входа древние урны для праха и раки для мощей, словно это были мешки с песком. Ярл шлепнул его по лицу так сильно, что затрещали зубы. Секунду Дрел просто безмолвно смотрел в пространство. Затем с внезапной вспышкой лихорадочного озарения, он нашел ответ.
— Святая святых! — ответил он, говоря быстро из опасений, что Ярл может снова его ударить. — Вы не понимаете? Для существ-машин по какой-то причине важно охранять этот храм. Здесь должно быть что-то ценное. Нечто оставленное Неанд. Что-то такое, что они хотели сберечь в целости и сохранности. А где лучше всего хранить что-либо ценное, как ни в храме — святая святых? Вот где нам следует вести оборону.
Ярл стоял, размышляя над его словами какой-то момент. Затем, внезапно, решение было им принято, когда дверь храма распалась и существа-машины снаружи начали пробираться сквозь огромное количество перевернутых урн и рак для мощей перед ними.
— Тогда мы идем, — сказал Ярл, толкая Дрела перед собой. — Но тебе лучше быстрее найти это место, нотариус, или я лично тебя прикончу.
Дрела не надо было подгонять. Он бежал вниз по коридору, а за ним следовали Ярл и волгары, лязгающее эхо металлических ступней позади, говорило ему о том, что воины-машины не отстают. Временами Дрел слышал крики волгаров. Но не оборачивался. Он просто продолжал бежать, безнадежно потерянный в лабиринте древних украшенных мрамором огромных помещений, что вели его все глубже и глубже под землю. Он пробегал мимо комнат полных различных удивительных вещей: покрытые иероглифами обелиски, загадочные машины, мумифицированные останки созданий внешне похожих на ящеров, артефакты, что вызвали бы у него сильный трепет и интерес, но сейчас он мог только игнорировать их. Он оставлял позади такие сокровища. Оставлял позади славу. Оставлял позади богатства. Оставлял позади предметы желаний. С неожиданно сильным отчаянием Дрел повернул за угол посмотреть на массивную каменную дверь перед ним и понял, что бежать дальше некуда.
— Попытайся открыть дверь, а я задержу их.
Это был Ярл, ныне единственный оставшийся его компаньон, белая кость проглядывала сквозь разорванную плоть на предплечье, где его задел луч, выпущенный оружием одного из существ-машин. Остальные солдаты были мертвы, безмясые скелеты словно цепочкой беспорядочно лежали на всем пути, что они прошли от самого начала лабиринта. Но Ярл отказывался так легко отправляться в объятия ночи. Повернувшись к неумолимым фалангам наступающих воинов-машин, он с яростным криком вызова на бой стрелял из своего лазерного пистолета. Лазерные лучи нашли свою цель: двое существ-машин упали, и потом резко испарились. Но теперь их там было слишком много, они безжалостно ступали к ним шагами такими же уверенными и твердыми, как и неминуемая смерть.
Посмотрев на дверь, Дрел обнаружил девять не поддающихся расшифровке символов выбитых в ее центре и составленных в подобие кодовой панели в три ряда по три. За неимением лучшего выбора он нажал на них в случайном порядке, отчаянно лелея шанс на выпадение правильной комбинации. Безнадежная задача. Но удивительно, с ужасным звуком трения камень о камень, дверь неожиданно заскользила вбок. Удивленный Дрел незамедлительно ступил в помещение внутри, когда дверь начала закрываться позади него. Он слышал голос сержанта Ярла и, повернувшись, увидел, как сержант бросает свой пустой пистолет в противника и начинает бежать к нему. Но было слишком поздно, дверь уже практически закрылась между ними. Последним, что увидел Дрел сквозь убывающий промежуток дверного проема, было молящее лицо сержанта Ярла, когда металлические руки существ-машин настигли его.
— Дверь, нотариус! — кричал Ярл. — Останови ее! Всемилостивый Император, не дай ей закрыться!
Но Дрел ничего не сделал.
Судя по продолжительности криков, Ярл умирал долго. Тем не менее, еще до того как крики прекратились Дрел оставил всякий интерес к судьбе сержанта, который до этого ему приходилось поддерживать из вежливости. Успокоенный теперь тем, что находится под непреодолимой защитой каменной двери отделяющей его от убийц Ярла, он уже развернулся для осмотра его обретенного убежища.
Он стоял в сводчатом помещении шириной в шестнадцать шагов и вдвое большей длиной. Обращенная к нему гладкая блестящая черно-каменная стена на другом конце комнаты была чистой, в то время как длинные гранитные стены с других сторон покрывали те же иероглифы, что он видел всюду в храме. На небольшом возвышении в центре комнаты стоял аналой (lectern). На его ровной, обсидиановой верхней части был выгравирован отпечаток трехпалой руки. Не считая этого, комната была пустой; но все же он быстро заметил, что его глаза прикованы к искусной мозаике, расположенной в центре одной из покрытых иероглифами стен.
На ней изображалась улыбающаяся золотая фигура, стоящая с распростертыми в приветственном жесте руками. Хотя фигура и имела людской облик, человеком она определенно не являлась, обладая вытянутой головой и продолговатыми загнутыми вниз рогами, с овальным углублением прямо посреди широкого лба. Это мог быть только бог Неанд. Но в то время как он, несомненно, рассматривался как объект преклонения, Дрел не мог отделаться от мысли, что есть нечто злобное в хитром изгибе губ этой фигуры. Быть может это искусное мастерство исполнения мозаики, но где бы в комнате он не стоял, глаза улыбающегося бога словно следовали за ним. Взгляд этот был тревожащий; как если бы бог Неанд заглядывал глубоко в душу и видел там что-то его забавляющее.
Он заметил более знакомые надписи, притаившиеся среди иероглифов, и понял, что некоторые из слов на стене написаны в архаичной форме диалекта Старого Высокого Готика. Слова, которые он медленно, сбивчиво стал переводить. Стоя в этой древней палате, тайная история Неанд и их города разворачивалась перед ним.
