Андрей Гальперин - Отражение птицы в лезвии
Россенброк тяжело вздохнул, и уселся за стол собственноручно писать ответ Гумбольдту Новерганскому. Дописав письмо до конца, он вытащил из кармашка камзола крошечную золотую печать. Потом, словно усердный ученик писаря, тщательно посыпал бумагу чистейшим песком и, подождав немного, специальным скребком смахнул песок в корзину.
В тот момент, когда он старательно дышал на печать, в кабинет неслышно вошел Ландо с завтраком и утренними донесениями.
— Я не скажу тебе, старый друг, доброе утро, потому что, утро отвратительное…
— Совершенно с вами согласен, господин канцлер.
— Еще бы. Ты послал, как я просил, курьера к генералу Коррону, с кувшином вина из моих запасов?
— Да, господин канцлер! Генерал Коррон чувствует себя плохо, и он просил поблагодарить вас за заботу.
— Очень сомневаюсь, что бы генерал удосужился кого-либо благодарить…
— Господин канцлер, есть новости с востока.
— Сомневаюсь, что эти новости хорошие, поэтому дай мне спокойно поесть.
— Слушаюсь, господин канцлер
— Впрочем, нет, — Канцлер бросил вилку. — Утащи меня дракон в сам Джайллар, надо же было перед завтраком думать о Его Святейшестве Вальтере. Теперь вот кусок в горло не лезет. Хорошо, что там на востоке?
— Господин канцлер, Патта Москит прислал известие о том, что его посетил некий человек, направляющийся в Пограничный Лес. Человек этот оставил ему своего оленя, и ушел в лес пешком. Москит пытался проследить его, но потерял буквально сразу, как только тот отошел на одну стрелу. Через семь дней человек этот вернулся, забрал оленя и галопом ускакал в сторону Гземея. Москит узнал этого человека… Он утверждает, что это некий Аттон Сорлей, по прозвищу Птица-Лезвие, охотник за головами из Норка. Аттон Птица-Лезвие известен тем…
— Что зарубил на ярмарке в Маэнне Душегуба Крэя, а до этого вырезал всю шайку Павиана Ди Младшего, а также тем, что он сын Ардо Сорлея, по прозвищу Могильщик, за которым двадцать лет безуспешно гонялась Тайная канцелярия.
— Смею напомнить господину канцлеру, что Ардо Сорлей приходился родным братом пропавшему десять лет назад Степу Кузнецу Сорлею.
— Сто и одна тысяча джайлларских свиней! Я не…
Россенброк закончил на полуслове и в недоумении уставился на дверь. У порога стоял старший курьер Тайной канцелярии, держа на сгибе руки летучего кота. Другой рукой он поглаживал крылатого посланника по голове, кот от удовольствия скалил зубы и урчал. За спиной курьера стоял Весельчак и несколько советников из Тайной Канцелярии.
— Срочное известие, господин канцлер!
— Великий Иллар! Эти известия должны быть действительно срочными, если вы позволяете прервать мой завтрак! И если …
— Господин канцлер… — Ландо протянул Россенброку тонкий лист пергамента. — Прайды напали на Тарр…
Канцлер неторопливо прочитал текст, внимательно осмотрел пергамент со всех сторон, потом еще раз перечитал и небрежно смахнул послание под стол.
— Все вон! Ландо останься…
Когда дверь закрылась, Россенброк долго и задумчиво смотрел в окно, покусывая нижнюю губу.
— Аттон Сорлей идет в лес Аллафф. Потом оттуда приходят огры и нападают на Тарр. Распорядись-ка, Ландо чтобы в архиве отыскали все, что мы имеем на эту семейку. Король, скорее всего, увлечется погоней за прайдами и загонит всю армию в к Пределу Лесов, обнажая при этом западные границы. Так-так-так… — Россенброк постучал пальцами по столу, что делал крайне редко и только в мгновенья особого душевного подъема. — Ландо, друг мой, передай Джемиусу, пусть срочно отзывает Москита в Баргу. Ему больше нечего делать на краю света. Сдастся мне, в столице королевства скоро вспыхнет мятеж…
26
«Он не взял с собою звезду!»
Фердинанд потеряв дар речи, с изумлением смотрел на брата. Наследник престола хохотал и размахивал перед собой коротким копьём, видимо демонстрирую окружающим придворным, как именно он будет колоть грозного санд-каринского вепря. Мысли Фердинанда понеслись вскачь. Тщательно продуманный и подготовленный план убийства мог рухнуть. Многими днями, взвешивая и обдумывая каждый свой шаг, Фердинанд даже не мог предположить, что его брат расстанется с символом власти. А это меняло многое. Угроза разоблачения стала столь близка, что Фердинанд в ужасе замер, представив себе конец династии. Его отец лежал при смерти, съедаемый изнутри страшным ядом, его брат должен сейчас погибнуть, и он уже не в силах предотвратить его смерть, а то, что произойдет потом, будет его концом. Страшным и неминуемым.
Видимо, часть мыслей отразилась на его лице, потому что Шелона, с которой он только-только мило беседовал, предвкушая близкую победу, посмотрела на него с испугом и отшатнулась. « Выходя убивать дракона, всегда иди до конца, или тебе потом всю жизнь придется убивать только время » . — Фердинанд процитировал про себя древнюю поговорку и обратился к сестре:
— Милая моя, обрати внимание, Генрих оставил в замке свою Звезду. Это не к добру, не следует так относиться к семейным реликвиям.
Шелона внимательно посмотрела на смеющегося Генриха.
— Ты прав, брат… Но Генрих так беспечен…
— Генрих будет нашим правителем, и не может проявлять беспечность даже по отношению к охоте. Санд-каринские вепри страшные и коварные звери, сестра. Я беспокоюсь о нашем брате.
— Ты? Я бы сказала, что ты беспокоишься за сохранность семейной реликвии.
Фердинанд посмотрел на неё злыми глазами:
— Да, я не люблю своего сводного брата, но я люблю тебя. И если ты не хочешь, чтобы произошло нечто ужасное, то пойди, сейчас же, и отдай ему свою Звезду и скажи, как ты беспокоишься за судьбу будущего правителя. Немедленно.
Шелона со страхом посмотрела на брата, губы ее мелко задрожали.
— Я сказал немедленно!
Она отстранилась. Потом нерешительно, опустив красивую голову, двинулась туда, где Генрих гарцевал на радость придворным, на огромном боевом жеребце. Фердинанд смотрел в спину сестре и повторял про себя: « Скорее, девочка, скорее! » Каждое мгновенье мог прозвучать сигнал к началу охоты, и тогда Генрих, громогласно завывая, умчится в лес. И это будет конец. Он подошел ближе, когда Шелона заговорила с наследником престола. Дрожащими пальцами она расстегнула защелку и протянула цепь со Звездой Генриху, тот громко расхохотался, примеряя ее к своему камзолу. « Великий Иллар, если цепь окажется слишком короткой, придется отдать свою! » . Фердинанд знал истинную Звезде Вернигора и поэтому панически боялся расставаться с ней. Но Генрих, продолжая смеяться, одним движением сорвал с шеи защитный воротник и застегнул цепь. Фердинанд перевел дух. Где-то вдали тревожно и низко пропел горн. Придворные засуетились, побежали егеря с собаками. Генрих ударил шпорами жеребца и выкрикнув что-то нечленораздельное, помчался в лес, грозно размахивая копьем. Фердинанд оседлал своего коня, и мерным шагом подъехал к сестре. Ничего не говоря, он низко перегнулся в седле, и крепко поцеловал ее в губы. Потом развернулся и не торопясь поскакал вслед за охотниками.
27
Аттон нагнал рифдольцев у Мутного ручья. Наемники стояли, построившись в боевой порядок, и смотрели на противоположный берег, где расположилась группа всадников. Подкравшись поближе, Аттон разглядел, что это ударный отряд королевской гвардии. Впереди, верхом на огромных боевых оленях сидели тяжеловооруженные рыцари, за ними находились легкие всадники на лошадях. Ударный отряд был довольно серьезной силой, на открытой местности, не такой страшной, как знаменитая железная панта Атегатта, и не такой молниеносной как аведжийская конница, но все же достаточно серьезной. Наступая широким каре, ударный отряд врезался в передние ряды защитников, массой сминая наиболее укрепленный фронт, в то время, как легкая конница заходила с флангов и била в самые уязвимые места.
Было видно, что гвардейцы стояли здесь не один день. В стороне беспорядочно громоздились собранные наспех походные шатры, на белом песке чернели пятна кострищ. Аттон не стал гадать, с какими целями находились здесь гвардейцы, и решил подождать развития событий.
Рифдольцы выходили по одному из строя, и сняв в стороне заплечные мешки, тут же возвращались обратно. Аттон заметил, как от отряда гвардейцев отделился всадник на красивой белой кобыле и направился к наемникам. Остановившись на берегу ручья, посланник снял шлем, и прокричал:
— Король приказывает вам повернуть обратно!
Наемники какое-то время тихо переговаривались друг с другом, а потом захохотали. Они смеялись долго, похлопывая друг друга по плечам, и указывали пальцами на стоявших на холме всадников. Посланник покрутил головой, словно ожидал увидеть имперский арион, прятавшийся за кучкой наглых наемников. Рифдольцы перестали смеяться, из их рядов вышел высокий и сутулый воин, и знакомым Аттону голосом прорычал:
— Король? Король нам не указ, солдат. Мы идем в Бадболь…
