Аарон Дембски-Боуден - Первый еретик. Падение в Хаос
— Мы Легио Астартес, Кирена. Мы исполняем свой долг.
— Сколько же людей погибло?
Аргел Тал видел сводки авгуров. Они полагали, что в тот день было принесено в жертву около двухсот миллионов душ.
— Погибли все, — сказал капитан. — Все люди, обитавшие в этом мире.
— Я не понимаю, — сказала она, прикрыв невидящие глаза. — Все люди. Почему они должны были умереть?
— Некоторые культуры не желают меняться, Кирена. Если цивилизация основана на неверных принципах, бесполезно надеяться на спасение. Пусть лучше они сгорят, чем живут в нечестивости.
— Но почему они должны умереть? Какие грехи они совершили?
— Потому что так повелел Император. Все остальное не имеет значения. Эти люди отвергли наши предложения о мире, посмеялись над нашим намерением ввести их в состав Империума и открыто продемонстрировали тяжкий грех невежества, создав целые группы из искусственных структур. Производство фальшивой жизни, имитирующей человеческую, — это осквернение нашего рода, и такое нельзя оставлять безнаказанным.
— Но почему?
Эти два слова в последние дни стали для Кирены почти мантрой.
Аргел Тал вздохнул:
— Тебе известна старая пословица: «Суди человека по его вопросам, а не по ответам»?
— Я ее слышала. Нечто подобное говорили и на Кхуре.
— В той или иной форме она в ходу по всей Вселенной. Это древнее изречение с Терры. А есть и колхидский эквивалент: «Благословен разум, в котором нет места сомнениям».
— Но почему? — повторила Кирена.
Аргел Тал удержался, чтобы не вздохнуть снова. Ему было трудно: девушка невероятно наивна, а он не может считать себя учителем. Но просвещение должно с чего-то начинаться. Если утаивать истину, ничего хорошего не получится.
— Ответ надо искать среди звезд, Кирена. Наша раса молода, и мы разбросаны по множеству миров. Пространство между звездами таит в себе бесчисленные опасности: тысячи видов враждебных ксеносов, ведущих хищный образ жизни. Те, которые не нападают сразу, чтобы сожрать или просто уничтожить, представляют опасность по другим причинам. Их древние цивилизации пришли в упадок или из-за слабости и неспособности стабилизировать рост, или же из-за пренебрежительного высокомерия в отношении технологий, что тоже нередко приводит к гибели. Эти расы ничему не могут нас научить, и история вскоре сбросит их со счетов. И как же нам поступить: оставить колонии людей на потребу хищным чужакам или присоединить бесценные миры к Империуму и тем самым сделать его еще сильнее? Можно ли позволить людям и дальше прозябать в невежестве, когда они рискуют причинить вред себе — и нам, — или сокрушить их, пока еретическая угроза не стала слишком сильной?
— Но…
— Нет, — холодным, словно камень, тоном прервал ее Аргел Тал. — На этот раз не может быть никаких «но». «Империум прав в силу своего могущества». Так говорят итераторы, так записано в Слове, значит, так оно и есть. Мы добились успеха там, где любые другие расы потерпели неудачу. Мы возвышаемся над всеми ксеносами. Мы сокрушаем любые солнечные системы и одиночные миры, которые отказываются от благословенного союза. Какие еще доказательства нужны, чтобы убедиться, что мы, и только мы идем верным путем?
Кирена долго молчала, покусывая нижнюю губу.
— Это… Это разумно.
— Конечно. Ведь это истина.
— Значит, они все убиты. Население целого мира. Не мог бы ты рассказать мне, как выглядел их последний город?
— Расскажу, если хочешь.
Аргел Тал окинул девушку долгим взглядом. За прошедшие четыре недели ей стало гораздо лучше, и теперь Кирена была одета в серое бесформенное одеяние слуги легиона. Когда он впервые увидел ее в этой одежде, женщина спросила, какого она цвета. «Серая», — ответил он. «Хорошо». Она улыбнулась, но ничего не стала объяснять.
Сейчас Аргел Тал всматривался в ее лицо. Девушка вперила в него слепой взгляд, не испытывая ни смущения, ни сомнений.
— Почему тебя интересует этот город? — спросил он.
— Я помню Монархию, — сказала Кирена. — И было бы хорошо, чтобы и этот город кто-то запомнил.
— Вряд ли я его забуду. Высокие шпили из стекла и воины из движущегося хрусталя. Приведение к Согласию было не долгим, но отнюдь не легким.
— А Ксафен был с тобой? Он очень добр ко мне. Он мне нравится.
— Да, — ответил Аргел Тал. — Ксафен был со мной. Он первым из Седьмой роты увидел кощунство врага, когда пал оборонительный щит.
— Ты мне расскажешь, как это было?
— Капитан, — окликнул его по воксу Ксафен. — Ты себе представить не можешь, что я вижу.
Аргел Тал в сопровождении штурмового отделения Торгала продвигался по развалинам. Его боевые братья, закованные в серую броню, шагали по улицам, хрустя осколками рухнувших стеклянных зданий. Бездействующие цепные мечи тихонько гудели в руках воинов, но на каждом зубчатом лезвии уже виднелись следы крови.
— Это Аргел Тал, — отозвался капитан. — Мы находимся к западу от вас, никакого достойного упоминания сопротивления не встретили. Доложите обстановку.
— Искусственные существа. — Голос Ксафена искажали помехи, но его отвращения они скрыть не могли. — Они используют искусственных существ.
Аргел Тал повернул на восток, где город из стекла и черного с прожилками камня уже начинал рушиться и разваливаться. Вдоль дорог, ведущих к центру города, беспрепятственно распространялось пламя — верный признак наступления легиона.
— Штурмовое отделение Торгала, приготовиться к атаке, — передал он по воксу. — Несущие Слово, за мной!
Громоздкие двигатели прыжкового ранца за спиной гортанно взревели и подняли Аргел Тала высоко над землей.
Датчик высоты на дисплее шлема замигал, быстро меняя обновляемые голубоватые цифры. Внизу проплывали невысокие башенки из витого стекла и петляющие улицы. Местная культура создала архитектуру, которая исполняла собственный танец. Капитан не мог даже определить, что перед ним — произведения искусства или продукт рационального подхода. Но город из закаленного чужеродного стекла… Дороги, вымощенные черным камнем…
Он был по-своему красив. Безумие часто обладает особой привлекательностью.
— Я тебя вижу, — передал он по воксу Ксафену.
Внизу под ним отряды Несущих Слово продвигались сквозь развалины разгромленного городского квартала, и воинам в серой броне противостояла какая-то серебристая гадость, изрыгающая потоки разрушительной энергии. Рецепторы шлема уловили его недоумение и увеличили изображение вражеских воинов.
Аргел Тал не мог поверить своим глазам.
— Вниз, — скомандовал он отделению Торгала.
Вокс-канал затрещал от подтверждающих сигналов. Аргел Тал инстинктивным мысленным импульсом отключил двигатели, и светящаяся колхидская руна на дисплее его визора сменила цвет с красного на белый. Основные ускорители прыжкового ранца завибрировали и отключились. Затем сопла выпустили струи дыма, свидетельствуя о том, что вспомогательные двигатели активировались, чтобы погасить скорость спуска до не представляющей опасности для жизни.
Приземление получилось жестким. Удар керамитовых подошв расколол мостовую, и по камню разбежалась паутина трещин. В реве двигателей и с громким треском рядом с ним опустились на землю остальные воины отделения.
— Высокие звезды! — воскликнул Торгал, обводя руины своим гудящим цепным мечом. — Теперь я понимаю, о чем говорил капеллан.
По проходу между полуразрушенными стеклянными стенами к ним на трех паучьих ногах приближалось одно из искусственных существ противника. Все его конечности имели множество суставов и оканчивались острыми лезвиями, вонзавшимися в землю при каждом шаге. Туловище вполне можно было бы назвать человекоподобным, если бы оно не состояло целиком из подвижного стекла. Под прозрачной кожей виднелись электрические цепи, заменявшие вены, и металлический остов скелета.
— Это наверняка какое-то украшение, — сказал Торгал, глядя на приближающееся существо, плавно скользившее на ногах-лезвиях. — То есть… Только посмотрите на них!
— Ты зря тратишь свое время, — ответил Ксафен. — Прячься в укрытие, пока оно снова не выстрелило.
Аргел Тал пробежал до ближайшей стеклянной стены, где уже притаились бойцы Ксафена. Их было видно со всех сторон, но стена все же представляла какую-то защиту.
— Оно еще и стреляет? — удивился Аргел Тал. — Ты уверен, что это не движущаяся статуя и что мы не собираемся атаковать произведение местного искусства?
— Оно стреляет, — удивился Ксафен. — И не желает умирать. Посмотри сам. Отделение Малнора, огонь!
Из находящейся чуть впереди воронки с привычной синхронностью поднялись Несущие Слово и открыли стрельбу из болт-пистолетов. Снаряды забарабанили по корпусу стеклянного создания, покачнули его, но не причинили никакого видимого ущерба. В каждой точке, где болт достигал цели, вспыхивал электрический разряд, и снаряд детонировал, ограничивая воздействие минимальным кинетическим толчком.
