Аарон Дембски-Боуден - Кровь Кадии
Сам он лишь несколько раз проводил ритуал очищения и покаяния, но зато часто помогал обучавшей его старухе. Кай знал, что надо делать.
— Джарет. — Теперь голос инквизитора напоминал голос одаренного учителя или талантливого рассказчика: обаятельный, деликатный, душевный. Слушая его, невозможно было себе представить, что горло Кая семнадцать лет назад разодрал ксенос. — Еретик, мне все это надоело. Мое терпение на исходе, а у тебя кровь подходит к концу. Пора прекратить эту игру. Скажи мне то, что я хочу знать, и я позабочусь, чтобы ты умер раньше, чем твое сердце сделает еще один мучительный удар. Ты ведь об этом мечтаешь? О быстром избавлении от страданий?
Ответом Джарета — после нескольких неудачных попыток заговорить — было короткое ругательство на кадийском диалекте. Кай стоял довольно далеко, и потому еретик плюнул в сторону палача. Но его усилий хватило лишь на то, чтобы струйка окровавленной слюны потекла по подбородку.
На этот раз Кай взглянул на часы. Он проголодался, а на столах для персонала тюрьмы во время визита инквизитора появились соблазнительные деликатесы. Может, еще десять минут.
Кай откашлялся. Из поврежденной гортани кашель слышался угрожающим рычанием, и сенсорный блок палача его уловил. Это был сервитор, способный выполнять только одну роль, и в ответ на сердитое рычание инквизитора в его механических конечностях мгновенно появились всевозможные лезвия, пилки для костей, дрели и крючья для плоти. Кай жестом приказал сервитору отойти. Карающие методы он уже использовал. Теперь настало время проявить милосердие. Дознание в отношении таких ничтожеств, как обычный культист вроде Джарета, не должно затягиваться так надолго. Процесс не доставляет ни малейшего удовольствия.
— Послушай меня, Джарет. — Инквизитор наклонился ближе к столу и тотчас скрипнул зубами, ощутив зловоние из открытых безобразных ран приверженца Хаоса. — Мне известно, что ты поставлял оружие зараженным людям. За это тебя ждет смерть. Но ты мучаешься без причины, продлевая страдания. Продав свою душу Губительным Силам, ты добился лишь того, что даже смерть не избавит тебя от мучений. Если только ты сейчас же не отречешься и не вымолишь прощение, пока в теле еще теплится жизнь.
Еретик, избавленный от пыток почти на целую минуту, натянул путы, удерживающие его на окровавленном столе. Единственным его ответом, если это можно было счесть за ответ, стал бессильный стон.
— Джарет. — Кай прищурился. Интонации рассказчика исчезли, его речь стала медленнее, голос глуше. Теперь он говорил как рассерженный отец, убеждающий сына в реальности чудовищ под детской кроваткой. — Джарет, я предлагаю тебе избавление. Я простоял в этой комнате три дня, вынужденный вдыхать отвратительную вонь твоей лжи и выслушивать твои вопли. А ты снова и снова бредишь демонами. Твои лживые боги только и ждут, чтобы поглотить твою душу. Я же предлагаю надежду.
Еретик словно только этого и ждал: он опять разразился пронзительной тирадой, выкрикивая нечестивые имена, от которых у инквизитора началась головная боль. Кай прекратил святотатство, кивнув палачу. Взвыла включенная дрель, и сверло мягко вошло в плоть, а затем затрещало по кости. Кай облегченно вздохнул. Вопли все-таки лучше, чем обращение к богам варпа.
Звук утих, и Кай, убрав часы, сделал еще одну попытку:
— Джарет, скажи мне то, что я хочу знать, и я убью тебя во имя милосердия Императора. Он тебя защитит. А если пожелаешь, можешь продолжать свое представление. Я закрою тебя в этой камере вместе с сервитором, как только настрою его программу на снятие кожи заживо. Когда через несколько дней ты все же умрешь, твоя душа отправится прямиком в пасть порождений Хаоса, уже тебя поджидающих.
Еретик набрал воздуха, чтобы ответить, но мучительные конвульсии не дали ему заговорить, только с разбитых губ полетели брызги крови и слюны. Несколько капель попали на лицо палача, оставшегося абсолютно безучастным.
— Каждое мгновение боли — это молитва! — выкрикнул еретик.
— Вот как?
Кай неимоверным усилием воли заставил себя отвести руку от кобуры.
— Я возлюбленный избранник богов!
— Ты привязанный к столу еретик, которого от смерти отделяют лишь несколько мгновений.
— Я страдаю, чтобы доказать, что достоин!
— Сейчас ты поймешь, что все это было напрасно.
Кай слегка наклонил голову — как хищник, изучающий свою жертву. Пси-пушка, установленная на его массивном бронзовом наплечнике, зажужжала, концентрируя энергию, и автоматическая система подготовила заряд для стрельбы. Как и сервитор, оружие реагировало на изменение настроения инквизитора, но Кай мысленным усилием заставил механизм успокоиться, как незадолго до этого заставил успокоиться сервитора.
Он рассматривал Джарета двойным зрением: природный взгляд фиксировал истекающего кровью, умирающего человека. Взгляд красных линз выявил зарождающееся вокруг лица еретика грязно-голубое свечение.
Психическая энергия. Мощная психическая энергия.
В последующие недели, когда Бастиан Кай перебирал в памяти произошедшие здесь события, этот момент он признавал мгновением, когда утратил контроль над ситуацией. И до самой смерти его начинало тошнить от одних лишь этих воспоминаний.
Голова еретика с хрустом повернулась. Кай увидел, что по истерзанному лицу, оставляя извилистые следы, потекли кровавые слезы.
Он плачет кровью? От удивления у Кая резко участилось сердцебиение.
Это что-то новое.
И это плохо.
Инквизитор только собрался заговорить, как вдруг десятки охраняющих пентаграмм и символов на стенах камеры — работа над ними заняла у жреца Экклезиархии больше недели — вспыхнули тусклым светом. И тоже начали истекать кровью.
Да, это определенно не к добру.
В камере уже несколько дней стоял отвратительный запах — сырости и биологических выделений. Теперь здесь стало просто невозможно дышать, воздух сгустился, и к вони добавился привкус меди. Задрожавшая рука Кая опустилась на массивную золотую рукоять силового меча, отмеченного знаком аквилы.
— Инквизитор Кай.
Слова прогремели нечеловеческим ревом, исходящим из нечеловеческой глотки. Устами Джарета говорило какое-то древнее и самодовольное существо.
«О Трон Бога-Императора! Это одержимость…»
Существо, завладевшее телом Джарета, словно услышало мысли инквизитора и ответило ревом, не менее первобытным и неукротимым, чем рев прибоя. В этом звуке потонуло и жужжание пси-пушки Кая, и шипение силового меча, покинувшего ножны, но еще не включенного.
Где-то в глубине этого полного ярости рева, словно хор на заднем фоне, Кай уловил голос Джарета — рыдания истинного Джарета. От ужасного голоса по коже побежали мурашки, звук проникал в разум, словно холодный металлический прут, пробивающий барабанные перепонки. От ощущения постороннего присутствия в камере — чего-то невидимого, но ощутимого — язык Кая прилип к гортани. Искусственные глаза постоянно меняли фокусировку, пытаясь определить природу омерзительного голубоватого света, окружавшего еретика. Сильнее всего сверкали глаза Джарета, но и весь его череп словно светился изнутри.
Психическая сила Кая уберегла его от ужасной участи. В его череп ударил поток нечестивости, волна эмоциональной злобы, направляемой психической силой. Инквизитор покачнулся, но не сдался. Палач-сервитор, не защищенный от излучений варпа, вздрогнул, словно от выстрела в голову, и его левый глаз лопнул, истекая желтой слизью и кровью.
Кай стал читать заклинания изгнания и очищения, но слова застревали, оставаясь полузабытыми где-то на полпути от мозга к губам. Концентрированная ненависть, густая, словно туман, говорила о многом. Перед ним не просто порождение варпа.
Демон…
Изувеченное тело, когда-то принадлежавшее Джарету Курру, старшему надсмотрщику сектора «Гамма-19» кантраэльской кузницы, отчаянно корчилось на столе, двигаясь с непостижимой плавностью. Бедняга еретик принес свою душу в жертву существу более сильному, чем предполагал Кай. От хохота еретика мышцы инквизитора свело мучительной судорогой. У него не было сил, чтобы поднять меч и поразить еще лежащего на столе демона. Не было сил, чтобы хоть на шаг приблизиться к проклятому существу. Злорадный вой демона опалял нервные окончания в мозгу Кая, лишая его возможности управлять своим телом.
Пси-пушка на его плече, уловившая страх инквизитора через синапсическую связь, вновь включилась и начала подготовку к стрельбе. Оружие нацелилось точно на голубоватый поток энергии, невидимой для смертного взгляда, система заряжания сработала, и сигнал готовности отозвался в мозгу инквизитора тревожным звонком.
Оружие не выстрелило. Оно не будет стрелять. Его мысли были не в состоянии отдать приказ — об этом позаботился психический выброс демона.
