Долгий солнечный день (СИ) - Белецкая Екатерина

— Вот починим обогреватель в ванной, который для воды, и будет совсем хорошо, — говорила Эри, возясь с завязками первой папки. — Блин, какие-то морские узлы, не получается ничего!

— Может, разрезать? — предложил Саб.

— Давай вилкой подцеплю, — сказал Лин. — Во, пошло… так, а это откуда тут торчало-то?.. а, вот отсюда. Всё, — объявил он. — Развязано. Давайте вторую.

Со второй папкой проблем не возникло, то ли узел там был попроще, то ли Лин приноровился, но справился он за полминуты. Эри открыла первую папку, и вытащила на свет несколько пожелтевших хрупких листов.

— Хм… — протянула она. — Какие-то чертежи.

— Дай, — попросил Саб. Взял лист, присмотрелся. — Это поэтажный план дома.

— Этого дома? — с интересом спросил Лин.

— Именно этого, — подтвердил Саб. — Вот сам дом, вот пристройка, вот терраса. А это что? — он нахмурился. — Похоже на динамические пропорции…

Пятый взял у него лист, на секунду задумался, потом вдруг улыбнулся.

— Ну? — требовательно спросила Эри.

— На первый взгляд ничего особенного, если не учитывать того, что этот дом, оказывается, построен по золотому сечению. Это расчеты, причем совсем не сложные. Прямоугольник — это та часть дома, в которой мы сейчас сидим, и она соотносится с квадратом, который пристройка.

— А терраса? — с интересом спросила Эри.

— Если я правильно понимаю, это фрагмент звездчатого десятиугольника. Четыре окна и дверь, — напомнил Пятый. — Интересно. Необычный дом нам достался.

Саб задумчиво посмотрел на него.

— Может быть, — сказал он. — Но зачем это сделано?

— У строителей было образование и чувство прекрасного, — предположил Лин.

— Или они преследовали какую-то цель, — заметил Саб. Он вытащил из папки ещё один лист. — А тут уже пропорции по вертикали. Стены, фундамент… Пятый, ты был прав, это действительно десятиугольник. Вернее, его половинка. Только они почему-то сделали дверь сбоку, в плане она в центральной части, между окнами.

— Видимо, это не очень удобно, — предположила Эри. — Если так сделать, полезная площадь потеряется. И вещи вешать будет некуда.

На стене террасы, рядом с входом, действительно имелась внушительных размеров вешалка и подставка для обуви. Будь вход в центре, её некуда было бы разместить.

— Ну да, верно, — согласно кивнул Лин. — Так и есть.

— Там такого много, — Эри взяла папку в руки. — Смотрите, ещё планы. Вид сверху на готовую постройку…вот же дотошные люди, они даже мелочи тут пишут! Совсем мелочи, про то, сколько надо гвоздей на обрешетку. Поштучно.

— Может, у них денег мало было? — предположил Лин. — Экономили на гвоздях?

— Скорее, ответственно подходили к делу, — возразил Саб. — Это всё ещё и от руки начерчено, я только сейчас понял.

— Я это сразу понял, ты просто не привык в двойке жить, — заметил Пятый. Он взял с кровати другую папку, раскрыл. — А вот это уже действительно странно.

— Что странно? — не поняла Эри.

— Почерк так себе, но попробую разобрать, — Пятый присел на край кровати, положил папку рядом, вытащил верхний лист. — Сейчас… «…достаться дочери. Если ты, Светлана, по нелепой случайности нашла эти записи, не трудись, не читай, просто спали их, как спалила до того свою жизнь. Не пытайся ничего понять, ты всё равно не разберешься».

— Ого, — с восхищением произнес Лин. — Хорошие у них в семье отношения были.

— Не мешай, — попросил Пятый. — Это просто записка, которая лежала сверху. Видимо, та, которая это писала, не хотела посвещать дочь в то, чем занималась. По крайней мере, пишет она именно про это. Секунду. «К моему огромному сожалению, ни Володенька, ни я не доживем до того момента, как это произойдет, да и все наши усилия не привели ни к чему. Боюсь, он уйдет первый, никем не понятый и не принятый. И мне очень обидно, что я тоже, следом за ним, лягу в эту землю, и некому мне передать ни свои знания, ни опыт. Светлана, ещё раз повторю — сожги эти записи, если найдешь. Мне жаль, дочка, что отношения у нас не сложились, но ты помни, что я любила тебя, как могла. Прощай». Н-да… — протянул он. — Как-то даже немного неудобно это читать.

— Штаны через голову надевать неудобно, — возразил Лин. — Светлана эта, как и хотела её мать, ничего не нашла, от дома, пусть и не сразу, избавилась. Разве нет?

— Может быть, стоит передать через Зою это письмо ей? — спросила Эри.

— Не нужно, — твердо ответил Саб. — Лишние проблемы, да и написано это на тот случай, если найдет. Она не нашла. Так что тему можно закрыть. Рыжий, притащи ещё одну папку, есть у меня предположение, хочу проверить.

Предположение Саба оказалось верным — похожие записки лежали во всех папках, на самом верху, и в обеих коробках. После их обнаружения Эри сдалась — не надо, так не надо. Они отнесли остальные папки обратно на террасу, и принялись изучать содержимое первой.

— Почерк ещё хуже, — сообщил Саб десятью минутами позже. — Это, видимо, пишет не женщина, а её муж. Сплошные расчеты, и, убей бог, я не пойму, что он считает.

Лин взял у Саба страницу. Посмотрел.

— Ахинея какая-то, по крайней мере, это фрагмент, — сказал он, впрочем, без особой уверенности в голосе. — Пятый, глянь.

— Да я уже другое гляжу, — отозвался тот. — Ты не понял, что это?

— Нет.

— А я понял.

— И что?

— Это лингвистический анализ. Только у нас нет исходников, которые он анализирует, — Пятый покачал головой. — Только словосочетания сбоку выписаны, и всё. Эри, посмотри, там в папке могут быть бумажки с текстом. Есть?

— Нету, — через пару минут отозвалась Эри. — Только такие же листочки, как те два.

— Да, загадка, — пробормотал Лин. — Не знаю, кто у них была дочь, и что он тут анализировал, но семейка, кажется, была с прибабахом.

— Может быть, он был лингвистом, — предположила Эри. — Это просто какие-то его рабочие заметки.

— Угу, именно поэтому их спрятали в недоступном месте, чтобы потом сжечь, — съязвил Лин. — Как же. Хотя, может, и был. Так, что там ещё есть?

Следующая папка оказалась интереснее, потому что в её содержимом разобраться было на первый взгляд проще: машинописные листы, разделенные полосками папиросной бумаги, содержали более ли менее связный текст, который в первый момент показался всем художественным. То ли рассказ, то ли повесть. Но уже на третьей странице стало ясно, что описывается тут вполне реальная поездка, в которую отправились супруги, оставив ребенка своим родителям. И поездка эта…

— Я бы так не смогла, — покачала головой Эри. — Даже в молодости. Они едут… в Азию, да?

— Да, — подтвердил Пятый.

— На перекладных, пересаживаясь с поезда на поезд, а если поезда нет, то на автобус, или вообще идут пешком. Смелые люди были.

— Или глупые, — пожал плечами Саб. — А зачем они туда едут, не сказано?

— Пока что она пишет, чтобы «увидеть своими глазами и убедиться», — процитировала Эри. — Интересно, в чём…

— Я, конечно, понимаю, что все теперь в предвкушении, но смею напомнить, что времени уже полвторого ночи, — напомнил строго Саб. — Я обещал Фэбу, что вы будете соблюдать режим. Поэтому, — он сделал паузу, — чтение откладываем на завтра. А сейчас все спать. И не вздумайте даже пробовать меня обмануть.

— Саб, давай ещё хоть немножко, — попросила Эри. — Ну пару страниц.

— Нет, — строгим голосом ответил Саб. — Утром. Имейте терпение.

— Глупость какая-то, — недовольно сказал Пятый. — Мы тебе что, дети малые?

— Нет, вы гораздо хуже, — отрезал Саб. — Нормальные дети хотя бы ремня боятся, а вы… так, всё. Спать всем, немедленно. Завтра дел полно, если не ляжете, будете весь день ходить вареные.

…Когда недовольные Эри, Лин, и Пятый улеглись, наконец, Саб, который тоже лёг, выждал полчаса, и, убедившись в том, что все действительно заснули, встал. Накинул куртку, вышел на террасу, взял ту самую папку, с рассказом о поездке, и принялся читать. Угрызений совести он не испытывал, наоборот, сейчас он почему-то ощущал себя действительно старшим в этой компании, старшим, который железной рукой навел порядок, и теперь имеет полное право хотя бы на часок расслабиться и заняться интересным делом.