Майкл Стэкпол - Драконы во гневе
— Но, Керриган, твое заклинание позволило сработать заклинанию Орлы. И ты забыл, как много сделал во время осады Свойна, и разгадал те заклинания, когда мы были в Локеллине; и поджег огненный порошок, который убил воинов Кайтрин, и спас людей, которых мы выводили из Крепости Дракона. Ты принес очень, очень много пользы.
— И я признаю, что был несправедлив к тебе, — со вздохом продолжал Уилл. — Позволил банде Паршивого Джека и Гарроу избить тебя. Сказал, что ты замерз, когда у тебя на хвосте висел ледяной великан. И я никогда не говорил тебе, как мне жаль, что Орла умерла. В детстве у меня всегда были друзья, но никогда не было никого, кому я мог бы доверять, как ты — Орле. Я понимал, какая она, и завидовал тебе. Она была хорошим человеком.
— Знаю. И мне очень недостает ее.
Некоторое время оба сидели молча. Уилл сначала думал об Орле, потом переключился на Резолюта и Ворона. Они были его первыми настоящими друзьями, первыми людьми, которым он мог доверять, потому что они доверяли ему. Правда, они втянули его во все эти дела, не объяснив, кто он такой, но со временем он понял, что ими руководило желание защитить его, подготовить к тому, чтобы взять на себя огромную ответственность, осуществить пророчество, согласно которому именно он должен был положить конец набегам Кайтрин на юг.
— Ты когда-нибудь предполагал, что окажешься здесь? — негромко спросил Керриган.
— Здесь, в лесу Ориозы, в маске, дрожа от холода, когда самый злой мужчина на свете спит с прекрасной принцессой, а самая злая женщина в мире посылает огромную армию на юг, чтобы убить меня? Прям вот так… нет.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — маг вытащил из-под одеяла руки и посмотрел на свои раскрытые ладони. — В детстве я воображал себе всякие вещи. Думал, что, может, стану Старшим магистром Вильвана, изобрету новые удивительные заклинания. Или еще представлял себе, как сражаюсь с Кайтрин… Но это было что-то вроде дуэли двух чародеев, и я оказывался сильнее нее и спасал мир… И вот, теперь я здесь, в холодном лесу, разговариваю с человеком моложе меня и, не сочти это за неуважение, не лучше меня подготовленным к тому, чтобы спасать мир.
— Ты еще забыл, что у нас на хвосте все время кто-нибудь висит.
— Что ты! — Керриган бросил взгляд на палатку. — Орла советовала мне держаться Ворона и Резолюта, а теперь оказывается, что Ворон — это Хокинс, и король Скрейнвуд, скорее всего, убьет его. И у меня фрагмент Короны, и ты пешка в руках судьбы, и Крепость Дракона пала, и моя наставница мертва. Я ничего не упустил?
Уилл усмехнулся.
— И генерал Андроганс взял Свойн, а потом сжег его дотла.
— А-а, точно, — Керриган вздрогнул. — Плохи дела.
— Ну, если так посмотреть, то все действительно не так уж и радужно. В смысле, если я — надежда мира, тогда миру есть о чем побеспокоиться, — Уилл пожал плечами. — С другой стороны, мы все еще живы, убили пару Темных наемников Кайтрин, и до двух фрагментов Короны она пока не добралась. То, что Крепость Дракона пала, означает, что люди теперь зашевелятся и попытаются остановить Кайтрин. Выходит, у нас еще есть шанс.
— И то верно, — Керриган медленно кивнул. — Постараемся сделать, что сможем. Значит, когда я соберу кучу всякой дряни, о которой ты говорил, фрагмент нужно спрятать среди них?
Уилл покачал головой.
— Нет, но ты должен обращаться с этой дрянью так, словно она содержит в себе что-то ценное. Отдельные вещички показывай людям, но не позволяй им рассматривать все целиком. Когда мы доберемся до Мередо, они будут уже умирать от любопытства, что же там такое. А когда выяснится, что там ничего стоящего нет, они решат, что ты точно свихнулся и ничего не скрываешь. И им станет неинтересно.
— Это имеет смысл, — согласился Керриган, но как-то неуверенно. — В Мередо ты поможешь мне спрятать фрагмент так, чтобы никто его не нашел?
Уилл встал, потянулся и потопал ногами.
— Да, мы найдем место, где его никогда не обнаружат.
Челюсть у Керригана задрожала, брови сошлись на переносице.
— Но, логически рассуждая, если мы найдем это место, значит, это не то место, которое невозможно обнаружить… Ох, прости!
— Мы найдем место, — вор улыбнулся. — Доверься мне, Кер. У Кайтрин перед тобой должок из-за Орлы, а передо мной из-за моих друзей и кое-чего еще. Если мы не дадим ей добраться до очередного фрагмента, значит она начинает отдавать нам то, что задолжала.
ГЛАВА 10
Ярость, бушевавшая в душе короля Скрейнвуда, была холоднее северного ветра, кружащего снежинки в небе над Мередо. Алексия почти физически ощущала ее, глядя на улицу из окна тронного зала. Она позволила себе еле заметно улыбнуться, представив сначала перекошенную физиономию Скрейнвуда, а потом усмешку на лице Ворона, когда она в подробностях опишет ему, как бесился король. Принцесса с нетерпением ожидала момента, когда наконец сможет это сделать.
Скрейнвуд сидел, гневно постукивая крепко сжатым кулаком по подлокотнику трона. Картленд Гейпс, его министр протокола, и льстивый Кэбот Маршам пытались урезонить посла Окраннела, Владослава Свойника. Алекс очень хотелось, чтобы на эту встречу ее сопровождала Перрин, но это кончилось бы тем, что сестра-гирким схватила бы Маршама за шиворот, поднялась бы под своды зала и уронила бы мерзкого подпевалу оттуда.
— Не сочтите за неуважение к Дому Сварской, королевству Окраннел или самой принцессе Алексии, — говорил Маршам, источая презрение с каждым словом, — но все мы понимаем, что этот брак — фикция. Совершенно ясно, что Предатель, стараясь спасти собственную жалкую шкуру, обманом убедил принцессу заявить, будто они женаты. О его пристрастии ко всяческим уловкам слагают легенды. И все его жертвы известны своей наивностью. Если принцесса хотя бы просто намекнет, что ее обманули, мы…
Высокий седовласый Гейпс прервал Маршама:
— Мы имеем в виду вот что, посол: мы ни на мгновение не забываем о силе и гордости окраннелских аристократов, поскольку именно благодаря своей гордости они не утратили готовности бороться с Кайтрин. Именно гордость двигала ими, когда они освобождали Свойн, родной город вашей семьи, именно гордость помогла принцессе столь успешно и с таким мужеством изъять фрагмент Короны Дракона у пиратов Вруоны. И те же самые качества — гордость, сила и мужество — помогли ей доставить нашу принцессу Райгопу домой, в Мередо, и спасти таким образом жизнь ей и другим нашим соотечественникам. Гордость, однако, должна уравновешиваться понятием о знаменитой окраннелской чести — той самой чести, которую продемонстрировал отец принцессы в Крепости Дракона, когда отдал жизнь, чтобы спасти своих друзей от печальной участи — быть превращенными в сулланкири Кайтрин. Не сомневаюсь, принцесса понимает, что ее любовная связь с Предателем позорит ее народ. Мы уже предприняли шаги, необходимые для того, чтобы известия об этом предполагаемом браке не распространялись дальше, однако если она будет продолжать упорствовать, уже ничто не сможет встать на пути слухов. Возможно, принцесса осознает, что несколько поторопилась, но ей следует помнить, что торопливость редко соседствует со здравым смыслом. Проявив рассудительность и выступив с разъяснительной речью, она может спасти честь Окраннела.
Алекс повернулась к собравшимся, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Она нарочно села таким образом, чтобы свет из окна падал на нее сзади, оставляя лицо в тени. Доспехи она надевать не стала, предпочтя им альцидскую военную форму, хотя и без знаков различия. У правого бедра висел кинжал; принцессе позволили оставить его в знак уважения к ее рангу.
Владослав Свойник, — темноволосый мужчина невысокого роста и крепкого телосложения, — благодаря мягким чертам лица, выглядел слишком молодо для того высокого положения, которое занимал при дворе Ориозы. Взгляд, однако, у него был проницательный, и то, как он серьезно кивал во время пламенной речи министра, свидетельствовало о том, насколько тщательно он обдумывает свои слова. Алекс видела, как он применял похожую тактику во время сражения. Враги зачастую недооценивали его — и за свою ошибку платили ужасную цену.
— Министр, ваши теплые слова относительно гордости и чести Окраннела звучат в высшей степени проникновенно, поскольку зачастую нас рассматривают как нацию прошлого. На Совете Королей, проходившем этой осенью в Альциде, король Скрейнвуд настоял на том, чтобы делегация Ориозы была представлена прежде окраннельской. Это легко можно расценить как признание того, что наша страна является не более чем иллюзией.
— Посол, эта ошибка объясняется тем, что министр протокола Альциды неправильно истолковал случайно оброненное мной замечание о других странах. Эти слова приписали моему сеньору, что чрезвычайно меня огорчает. Ответственность за любое оскорбление, нанесенное при этом вам или вашему народу, несу исключительно я один.
