Valley - Burglars trip
Я считал, что должен жить в Ашфорде. То, что я Наследник, внушалось мне постоянно, и я понимал, что это значит. Кто-то должен заботится о Замке и о гостях. «Хозяин – это, прежде всего, обязанности» - тяжело вздыхая, говорил мой отец.
- Я не поеду в Лондон! – закричал я им из своего угла.
Они мгновенно замолчали, вспомнив, наконец, о моем присутствии.
Тетя Эста отправила меня спать, а сама уехала в тот же вечер. Мое слово оказалось решающим. Это успокаивало.
Не могу точно сказать, когда я начал понимать, что происходит в Замке. Тетя Эста забирала меня иногда в Лондон, на несколько дней. О жизни особо не расспрашивала, а показывала город, парки, огромные дома, совсем не похожие на готические сооружения, к которым я привык. Два раза мы с ней были в Дублине. Тоже красиво. Она дарила мне множество книг. Читал я все подряд.
Образ жизни тети Эсты в корне отличался от привычек моей Семьи. Через два года, когда мне исполнилось девять лет, она вышла замуж. За маггла. У него было свое издательство. Книги, которые он продавал, совершенно не походили на наши. Какая разница? Это же книги! Библиотеку Ашфорда я изучал, мечтая в будущем стать ученым, а в огромном книжном магазине, принадлежавшем Луису Босиани, рыскал для удовольствия. Дядя Клаус расстраивался, но молчал. Я быстро понял, что они с тетей Эстой договорились не вмешиваться в деятельность друг друга. Они уважали мой выбор. И я был благодарен им за это.
Так прошло четыре года. Я считал себя защищенным, во всем на свете разбирающимся и очень умным. Дядя Клаус учил меня множеству интереснейших вещей, не забывая попутно добавлять, что за пределами Ашфорда о моих познаниях упоминать не стоит. Я обожал свой Замок, огромные, вечно заваленные кипами старых пергаментов столы, постоянно кипящие в подземельях котлы, стаи летучих мышей, с упоением кружащих под сводами башен, и царствующего над всем этим великолепием Мага. Он довольно быстро переселился в Ашфорд насовсем, уезжал редко и увлеченно занимался моим образованием. Пожалуй, я был счастлив.
Могу точно сказать, что к моменту поступления в школу я не питал никаких иллюзий относительно обитателей Замка. Я прекрасно понимал, с кем живу. Но я привык, не видел в этом ничего странного и, честно говоря, смутно представлял, чем именно я сам отличаюсь от моих многочисленных гостей. Я гордился. У кого еще есть такие родственники?
Вечером моего четырнадцатого дня рождения мы сидели вдвоем с Дядей Клаусом за столом на Тревесе. Я страстно желал этого разговора. Теперь я взрослый. Раньше, отвечая на мои многочисленные вопросы, Дядя Клаус часто отсылал меня к этому дню. Наконец, я дождался. Теперь я научусь превращаться в летучую мышь и смогу попасть в ту часть подземелий, которая была мне недоступна. И больше никогда не услышу от него отказа в удовлетворении моего любопытства. Я взрослый.
Дядя Клаус выглядел очень серьезным и нервничал, что само по себе было странно. Сперва он сказал, что я вырос и могу называть его Кес. Это было приятно. Но на этом приятное и закончилось. Дальше начался кошмар.
Я не перебивал его, а только слушал, с нарастающим ужасом понимая, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах, я не соглашусь на его предложение. Я НЕ ХОЧУ. И когда он закончит, я должен буду ему отказать. А как ему отказать и что после этого будет, я представлял слабо.
Я не боялся его. Меня даже не испугала предательская мысль о странной смерти отца. Мой отец не согласился. И я не должен. Не сейчас, это точно. Но все, что он мне рассказывал...
Я испугался себя.
Своих тайных желаний, Семьи, Ашфорда, в котором больше двух тысяч лет ничего не менялось, моего долга перед гостями, перед Кесом, перед... людьми...
Я, наконец, осознал, с кем провел детство. Я понимал это всегда, но осознал только теперь. И мне было страшно. Я человек. Я слабее их всех. Я смертен, в конце концов. И я не хочу ничего менять. Не сейчас. Я должен отказаться. Я могу отказаться. Имею право. И не надо взывать к моей сознательности. Я - просто до смерти перепуганный мальчишка, которому сегодня стукнуло четырнадцать. С чего он взял, что я взрослый? Он хочет, чтобы я принял решение сейчас же. И я знаю почему. Он не желает терять время.
Он вкрадчив. Я смогу вернуться в школу, жить в свое удовольствие, передо мной откроются такие перспективы, о которых я и мечтать не смел, меня будут бояться, я стану сильнейшим волшебником, смертному никогда не достичь таких высот. Это и есть мое Наследство. Я должен его принять. Но могу отказаться. Предложение остается в силе, пока я жив. Но зачем терять время...
Я перестал его слушать. Нельзя! Обратного пути не будет. Мне нужно стать действительно взрослым. По-настоящему. Тогда я смогу принять правильное решение.
- Почему мой отец отказался? – спрашиваю я, не узнавая собственного голоса.
- Ты совсем не похож на своего отца. У тебя задатки сильнейшего мага. Он и не должен был соглашаться. Он бы не справился. Последний раз по-настоящему подходящий случай был в середине семнадцатого века. Я бы мог отойти от дел и заниматься только наукой. Но не успел. Наследник погиб совсем молодым. Я не хочу потерять тебя также. Подумай, Севочка!
- Ты, случайно, не помог моему отцу освободить тебе поле деятельности?
Он отшатнулся, поджав и без того тонкие губы. Обиделся! Надо же!
- Ты сам сказал, что если бы мой отец согласился, то я не остался бы сиротой.
- Боже мой, Сев! Чему я учил тебя семь лет? Ты так ничего и не понял!
- Я понял. Просто так спросил... Я не хочу. Извини, Кес.
Тишина. Воздух становится вязким и тягучим. Я замер. Я смотрю ему в глаза. Пока он меня не отпустит, я не оторвусь. Не получится. Его взгляда я не боюсь. Он не может меня заставить. Я не способен оторвать взгляд, но он на меня не действует, как на остальных. Мы с ним даже тренировали этот фокус прошлым летом. Стал бы он меня учить, если бы желал мне зла? Он не может меня заставить. Я могу согласиться только сам. А ведь он прав. Согласившись, я стану когда-нибудь волшебником более могущественным, чем он. Но я НЕ ХОЧУ. Не продавишь. И не пытайся.
Кес отводит взгляд. Как тяжело...
Я вскакиваю из-за стола и, не оглядываясь, бегом устремляюсь к себе. Теперь я знаю, почему они не могут ходить в Восточное Крыло. Никогда не смогут.
Я сижу в спальне, обхватив колени руками. Что же мне теперь делать... Я всегда знал, что не такой, как все. Мне это нравилось. Очень. И никогда не приходило в голову, что придется заплатить за то, что дети в школе шарахаются от меня, как от прокаженного. Заплатить вот такой ночью. Я считал, что просто умнее остальных. И сильнее.
На следующий день меня ждал еще один удар. И он оказался не слабее первого. Вот уж не ожидал...
Размышляя ночью над своим положением, я решил посоветоваться. Единственный человек, к которому я мог обратиться за советом, была моя тетя Эстер Босиани. Она, конечно, все знала. Потому и ненавидела Кеса. Потому и не хотела, чтобы я жил в Ашфорде. Под утро я написал ей письмо, понимая, что она предложит послать Кеса подальше, переехать к ней в Лондон и не «грузиться по пустякам». Она была всего-то на двенадцать лет меня старше. Если Кес станет настаивать, я так и поступлю, но пока мне нужен был просто совет. Совет, как потактичнее отвязаться от Наследства, никого при этом не обидеть, остаться с Кесом в хороших отношениях и вернуть тот образ жизни, к которому я привык.
Ответа я не получил и, просидев весь день у себя, все-таки спустился к обеду.
Вечер. Мы с Кесом сидим на Тревесе напротив друг друга, точно так же, как сидели вчера. Перед ним лежит пергамент. Он небрежно двигает его в мою сторону.
- Это написала мне Эстер. Я хочу, чтобы ты прочел, а то к подозрению в убийстве твоих родителей прибавишь еще какую-нибудь мерзость.
Я читаю.
Этого не может быть! Не может быть!
«Кес, он спрашивает совета. Объясни ему, что я не стану отвечать. Я не желаю больше получать от него писем. Проследи за этим. Эстер.»
Что это? Я не верю! Она отказалась от меня? Она не может. Как же... Она мой опекун...
На Кеса я не смотрю. Он скажет, что не знает, почему она так написала. Может это подлог...
- Мы договорились. Давно. Она не имеет права вмешиваться в наши дела. Не пиши ей больше. Она очень любит тебя, Севочка, но отвечать не станет. У нас магический контракт. Я не мешал ей воспитывать тебя, как ей нравилось. Теперь ты наш. Я тебе вчера объяснял. У тебя есть вопросы?
- Она насовсем от меня отказалась?
- Ну что ты. Мы договорились на год. Один год. Не переживай. Просто я не хочу, чтобы на твое решение кто-то влиял. Особенно человек, не имеющий к нашей Семье никакого отношения. Ты должен понимать...
- Я понимаю.
Вот так я остался один. В четырнадцать лет «год» воспринимается примерно как «вечность».
Через десять дней я уехал в школу. С твердым убеждением, что все сделал неправильно. Я, видимо, должен был согласиться. Кес остался разочарован. Это сквозило в его обычном ласковом тоне, в предложении подумать и в уверенности, что я все равно никуда не денусь.
