Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
«Ты ржошь?», — спросил он.
«Нет, я Раккит. Ржошь вернулся в лагерь».
Гарслоб подавил в себе желание ударить Гретчина за нахальство, но это дошло бы до Наззгронда и доставило бы ему новые неприятности. Если бы он мог как-нибудь избежать этого, то смог бы удрать, присоединиться к Бойзам и хорошенько подраться с кем-нибудь.
День начинался не так уж плохо. Банда Мэдов атаковала врага вместе с остальными Орками, восторженно вопя и стреляя во всех направлениях. Гарслоб даже осмелился подумать, что его новое положение не так уж и безнадежно. Но затем один из них нечаянно взорвал себе голову, бросив не ту часть стиккбомбы, и вся банда тут же остановилась, чтобы проверить свое оружие. Выяснив, что с их оружием все в порядке, они похоже растерялись, не зная, что делать дальше. Он приложил все свои силы (в роли «саветника»), чтобы послать их в атаку, но они не обращали на него внимания.
«Эй!» — закричал особенно драчиливый Мэдбой. «Куда делси Жип? Он был тута пару минут назад. Пацаны, памагити найти малинькаво Жиппи. Он исчез!» В результате началась паника, и Мэдбойзы принялись ползать на коленях по земле, пытаясь найти их счастливого сквига. Гарслоб наблюдал за ними, и, внезапно, в его голове ся блестящий план. Он выстрелил в воздух из болтера, привлекая к себе внимания, и театрально указал на Раккита. «Эта он! Этат гребаный гретчин сажрал малинькаво Жиппи. Лави иво, пацаны!» Гарслоб зловеще улыбнулся, когда Раккит исчез под грудой Орочьих тел. Он невозмутимо дунул на дымящийся ствол своего болтера и пошел прочь от Мэдбойзов, чтобы поучаствовать в настоящей битве.
Уильям Кинг
В варпе что-то зашевелилось
Из тьмы выступила машина: очертаниями напоминающая человека, огромная, смертоносная. Ушбек уставился на восьмидесятифутового монстра с благоговейным ужасом. Драгнац бросился на землю и, выставив болтер, послал в ногу великана град выстрелов, высекших из неё лишь сноп искр. С металлическим скрежетом нога пронеслась над их окопом. Шаги великана сотрясали землю.
Остатки бойзов спасались бегством с изрытого воронками поля боя. Горбатый железный великан склонился над ними. Раздался режущий уши вой, а затем жуткий рёв плазмы, извергшейся из его кулака. Ушбек зачарованно наблюдал, как плазма обращает остатки Злых Солнц в пар.
— Ой, мекбой, шо эт за зоганая ш’ука? — спросил Драгнац, посылая ещё одну бесполезную очередь вслед великану. Болтерные заряды забарабанили по его ноге, подобно лёгкому дождичку.
— Незнай, босс, но он ба’шой шо пестец, — ответил Ушбек, задумчиво прищурившись. Никогда ещё он не видел ничего столь впечатляющего, столь вдохновляющего, столь… зажигательного.
— Мож’т эта Импиратар? ‘Юдишки ‘сё время ба’тают о том, какой он магучий, — сплюнув, предположил Драгнац. — Мож’т эта он пришел, шоб дать нам, Злым Сонцам, харошива пинка?
Ушбек смотрел, как через поле грязи в сторону человеческой машины несётся, подпрыгивая, вартрак. Слышно было как вопит его экипаж, паля в гиганта из болтеров.
— Эт Зоргоб, — сказал Драгнац. — Ничё у ниво ни палучится. Тупой придурок.
Железный великан наступил на орочью машину. Ушбек чуть не захохотал — такие же звуки издавала дробилка металла там, дома, в его мастерской, бывшей когда-то свалкой.
Внезапно на него снизошло вдохновение. Он ощутил такое возбуждение, словно мчался на мотоцикле с бешеной скоростью, даже ещё сильнее. Он представил себе: если люди сделали железное тело своему богу, тогда и он, возможно, тоже сумел бы сделать тела для орочьих богов? Тогда Горк и Морк могли бы, объединившись, отлично навалять Императору.
Ушбек застыл на месте. Над его головой, жужжа подобно разъяренным шершням, проносились болтерные заряды, а перед его мысленным взором вставали Создания. Огромные, мощные, злобные, со множеством орудий. Они зажгут. Они зажгут по-настоящему. И он сделает их большими. Даже ещё больше Императора. Идея была настолько великолепной, что он даже удивился, почему она не пришла ему в голову раньше?
Его мечты прервал хлопок по плечу. Ушбек посмотрел в сторону, куда указывал Драгнац. В брешь орочьих порядков, вслед за Императором, хлынула волна космических десантников.
— Пара валить абратна на карабль, мекбой. Налёт закончин, — произнес Драгнац. Ушбек согласно кивнул. Он должен выжить. Теперь он стал орком, у которого есть Цель. Он собирался изменить историю галактики, хотя сейчас он этого и не знал.
ВАААААА! шла.
В варпе ворочался гигант; видение вспыхнуло на мгновение в его мозгу, размером превосходящему целую звёздную туманность. Сон Горка был беспокоен. В этом сне у него было железное тело, и он вёл своих детей к победе. Сон длился лишь краткий миг его долгой бессмертной жизни. Что-то в нём заставило Горка улыбнуться, но он не проснулся.
* * *В мастерской Ушбек склонился над столом. Вытащив из-за уха карандаш, он вносил кое-какие поправки в лежащий перед ним огромный чертёж. В свете лампы всё выглядело довольно неплохо.
Вошёл Драгнац. На нём была заляпаная масляными пятнами кожаная куртка, морду покрывал слой пыли. Он целыми днями торчал на свалке Ушбека, управляя Дробилкой — машиной, в которую он был просто влюблён. Когда не было хорошей драки, Дробилка была любимым способом развлечения босса.
— Эт’што? — спросил он, ткнув в чертёж испачканным в масле пальцем. На бумаге, прямо под орудийным портом, появилось грязное пятно.
— Чиртижы, — гордо ответил Ушбек. — Эт’ машина для вайны, как тот Импиратар, што мы видили на Крававам небе.
— Не-е-е. Сафсем на ниво нипахош.
— Канешна, босс. Эт’ш орачья машина. Паэтаму ана и выглядит… ну, па-орачьи.
Драгнац наморщил лоб. Ушбек мог бы сказать, что тот задумался.
— И наскока ба’шая ана буит?
— Бо’ше чем Импиратар. И пушек тож бо’ше.
Драгнац засунул палец в нос и принялся там ковыряться — верный признак того, что он напряжённо думает.
— Ничё ни палучица, — наконец заявил он. — Ты такую никада ни пастроиш.
— Магу паспорить, што пастрою.
— Паспорим?
— На сотню зубов.
— Атлично, забили.
Ушбек бросил взгляд на чертёж. «Я те пакажу,» — подумал он. Застегнув пояс с инструментами — паяльной лампой, гаечными и разводными ключами, он направился к двери.
— Ой, ты куда сабралса-та? — спросил Драгнац.
— Начну, пажалуй.
— Щас ж ночь!
Но Ушбек уже захлопнул за собой дверь.
В варпе, сон Морка тоже был беспокоен. Ему снилась война, зелёным пятном расползающаяся по галактике. Он видел размытые картины великого похода огромных машин войны, ведущих за собой миллиарды его детей. Сон ему понравился. Его безбрежный разум стал неторопливо готовиться к пробуждению.
* * *Драгнац смотрел, как Ушбек работает. Солнце отсвечивало от низкого помоста, который тот установил. Ушбек приклепывал один громадный лист стали к другому. Стуку инструмента, забивающему заклепки, радостно вторило его фальшивое пение.
Драгнац, лениво поигрывая рукоятками управления Дробилки, окинул взглядом свалку. Над кучами металлолома поднималось марево. Мухи облепляли ободранные остовы старых вартраков. Запах ржавого железа и старого керамита был почти удушающим. Солнце нагревало сквиговую кожу кресла оператора, и спина Драгнаца стала неприятно горячей.
Он должен был признаться — ему было скучно. Даже подъём сломанных вартраков при помощи чудовищной клешни Дробилки уже не развлекал его так, как раньше. С тех самых пор, как Ушбек начал работать над Машиной, или Гаргантом, как он его называл, Драгнац чувствовал себя беспокойно.
Беспокойно — не значит испуганно. Не так, как когда две сотни космических десантников наседают на тебя, а болтер только что заело. Беспокойно — это как возбуждение, которое чувствуешь в ночь перед битвой. В последнее время ему часто снилась Машина. Ушбек собирался создать что-то большое; не только в смысле размеров, а и во всех остальных смыслах тоже. Большое.
Он задумался: а не пойти ли ему на ту сторону свалки и не предложить ли мекбою свою помощь, но затем вспомнил о пари и о том, что он всё-таки босс. Однако, день был жаркий, ему было скучно и что-то тревожило душу. Ему нужно было отвлечься. Драгнац сунулся вниз, подобрал кувалду и побрёл на другую сторону — предлагать Ушбеку свои услуги. Его охрана заинтригованно двинулась за ним.
Горк и Морк ворочались. Их сны простирались и касались снов их народа. Миллиарды орков заворочались во сне, внезапно и необъяснимо охваченные видениями кровопролития и разорения, покорения и разграбления миров. И когда они проснулись и осмотрелись, окружающая действительность показалась им серой и скучной.
