Грэм Макнилл - Отвага и честь
Любая надежда на то, что понимание спасет ему жизнь, улетучилась, когда чудища приблизились со своими тесаками.
Исправительное учреждение Брэндонских Врат занимало площадь около квадратного километра и было окружено по периметру двадцатью сторожевыми башнями. Оно представляло собой настоящий небольшой город, разделенный стенами на пять секторов (каждый для особой категории заключенных), которые в настоящий момент служили чем-то вроде автопарка и стрельбищ.
Здесь содержалась всего тысяча заключенных, хотя в принципе когда-то ужасные недра заведения вмещали до двадцати тысяч несчастных. Со времен восстания многое изменилось, но тюрьма не стала менее страшным местом как для заключенных, так и для охраны.
Посреди открытого двора стояла круглая башня, украшенная мозаикой, барельефами на возвышающие душу религиозные сюжеты и письменами, предположительно вдохновляющими обитателей на исправление, но на деле лишь разжигающими их ненависть. Башню венчал поляризованный стеклянный купол, откуда воины могли видеть весь город и благодаря которому учреждение получило обиходное название Стеклянный дом.
Расположенное на окраине Брэндонских Врат за вратами Коммерции, заведение это обладало не самой приятной репутацией места пыток и казней, причем еще до восстания де Валтоса. Здесь обычно собирались неугодные, схваченные войсками картелей за любую деятельность, которую господа считали преступной.
Те, кому хватало ума протестовать, требуя соблюдения прав рабочих, получивших травмы на производстве, или озвучивать мнения, которые картели считали подрывными, скоро обнаруживали, что двери их домов выламывают среди ночи, а их самих солдаты вытаскивают из постелей и тащат в ад исправительного учреждения.
На заре восстания многие его бывшие обитатели сбежали, когда их родные и друзья напали на тюремный комплекс, и прихватили с собой все мало-мальски ценное. Тюрьму вернула в рабочее состояние Дженна Шарбен со своими людьми: другого учреждения для содержания преступников просто не было. Заплесневелые камеры и горы мусора и камней наводили на мысль скорее о зоне боевых действий, чем о пенитенциарном центре, где приводили в исполнение закон.
Коридор, по которому шла Дженна Шарбен, был темным и пыльным; шипящие световые полоски, вмонтированные в стеклянные блоки в стенах, едва обеспечивали достаточно освещения, чтобы не спотыкаться о мотки нерабочего кабеля и груды камней. Пол покрывали лужи, запах плесени и тысячи грязных камер висел в воздухе.
С ней шел боец Дион. Дженна полагала, что однажды Брэндонские Врата смогут гордиться им. Он обладал грубоватой внешностью и не отличался изяществом манер, но при этом был прямодушен и справедлив. Как и она, он нес шлем на сгибе локтя, булава была пристегнута за спиной. Дион и Аполлония были лучшими ее воспитанниками, и их пример мог восстановить испорченную репутацию силовиков, некогда славившихся честностью и приверженностью правосудию.
— Так о чем говорят в верхах? — спросил Дион, когда они подошли к камере, где содержалась пленница. Ультрамарины привезли ее пару дней назад, а еще сутки спустя доставили сервитора ксенолексикона, но это совершенно не помогло добиться сколь-нибудь внятной информации.
— Говорят, что пора разобраться.
— Что именно это означает?
Вот это большой вопрос, подумала Дженна.
— Это означает, что губернатору Куделькару нужна информация от пленницы. — Она не стала сообщать, что губернатора, похоже, не слишком интересовали способы получения этой самой информации. Не стоило такие вещи передавать буквально младшим по званию.
— Так какая именно информация требуется?
— Любая, какую удастся выбить. Если Ультрамарины правы и тау действительно готовят вторжение, необходимо предоставить губернатору доказательства.
— И вы знаете, как это сделать? Полагаю, в Адептус Арбитрес вас обучали техникам ведения допроса.
— Верно, — согласилась Дженна, — но эти техники требуют времени и, в конечном итоге, сотрудничества со стороны пленных. Одного у нас нет, а другое мы в обозримом будущем не получим.
— Тогда как будем действовать?
— Приложим усилия и посмотрим, что будет.
Дженна свернула за угол и остановилась перед стальной дверью, снабженной магическим замком, кажется, совсем новым. У входа стояли два силовика, и оба вытянулись в струнку, увидев Дженну. Она надела шлем.
— И ты надень и опусти зеркальный визор.
— Зачем?
— Просто сделай это. Так будет проще.
— Для пленного?
— Нет. Для нас. И внутри не называем имен. — Она обратилась к охране: — Открывайте.
Дверь открыли, и Дженна и Дион вошли в лишенную окон комнату, пахнущую застарелым потом и чем-то резким, совершенно чужим и потому особенно неприятным. Стены были из голого камнебетона, исцарапаны и изгажены сотнями потерянных душ, которые содержались здесь в разное время. В каждом углу стояло по курильнице, испускающей ароматный дым, неприятный для ксеносов, но едва ли способный подавить вонь от обитателя камеры.
Боец Аполлония стояла у дальней стены камеры, заложив руки за спину, с опущенным визором шлема. Тау сидела на табуретке, сплетя на коленях странные четырехпалые руки.
Напротив сидел, имитируя позу заключенной, сервитор ксенолексикона, которого привезли Ультрамарины. Облаченный в бледно-голубой хитон, с блестящими имплантатами и хорошо поддерживаемым оттенком кожи, биомеханический гибрид служил прекрасным образцом мастерства Механикус.
Вместо ушей у него были приемники широкого диапазона, нижняя половина лица представляла собой кошмарную мешанину подвижных частей из бронзы и серебра. Челюсть, спроектированная, чтобы имитировать форму рта дюжины различных инопланетных рас, была сплошной массой подвижного металла с искусственными жвалами, зубами и множеством искусственных языков, легко приспосабливающихся к структуре речевого аппарата допрашиваемого.
Дженна встала рядом с сервитором и обратилась к пленнице:
— Я собираюсь задать тебе несколько вопросов. Тебе же лучше, если ты ответишь на них честно. Понимаешь меня?
Рот сервитора щелкнул и задвигался, воспроизводя внутреннюю анатомию рта тау, и повторил только что сказанное на языке, странном и едва ли похожем на какой-либо из человеческих. Дженна подумала: интересно, а как же создатели сервиторов узнали, какие конструкции способны воспроизводить слова и слоги языка тау?
Изучение и рассечение черепов тау, предположила она, и мысль эта ее не встревожила.
Плоские черты и отсутствие носа затрудняли считывание выражения лица женщины-тау, но Дженне показалось, что она заметила легкое отвращение. Неужели сервитор неудачно имитирует ее язык?
— Меня зовут Ла'тиен Оссениа. Шас'ла Виор'ла, огненный воин отряда Каис.
Дженна обошла пленницу, вынимая булаву из чехла за спиной.
— Понимаю. Ты считаешь, что ты хороший солдат, но все, что ты делаешь, лишь создает дополнительные трудности для тебя. Ты расскажешь нам то, что мы хотим знать, и чем быстрее ты это сделаешь, тем легче отделаешься.
Сервитор снова передал ее слова, и пленница снова повторила единственную фразу, которую они слышали уже бесчисленное множество раз.
Дженна ударила пленницу булавой по пояснице, и та упала на пол с беззвучным криком боли. Еще пара коротких ударов по плечу и бедру — и пленница вся съежилась.
Дженна сапогом перекатила ее на спину и приставила булаву к горлу. Подобное насилие не доставляло ей удовольствия, но такова была ее работа, которую она старалась исполнять как можно лучше.
— Вот что тебя ждет, если не будешь сотрудничать с нами.
Она услышала, как сервитор переводит, и сильнее надавила на грудь пленницы.
— Это я еще не активировала электрошок. Представь, какой будет боль, когда я его включу.
Дженна спрашивала еще три раза и неизменно получала все тот же ответ:
— Меня зовут Ла'тиен Оссениа. Шас'ла Виор'ла, огненный воин отряда Каис.
Каждый упрямый отказ отвечать все сильнее выводил Дженну из себя. Разве это создание не понимает, что она пытается пощадить его? Она била пленницу по коленям, животу и ребрам, каждый раз рассчитывая, что боль будет сильной, но не приведет к серьезным повреждениям.
После получасового избиения Дженна рывком поставила пленницу на колени и нажала кнопку на булаве. Она сунула оружие в лицо пленнице и с удовлетворением заметила страх в янтарных глазах.
— Все еще не хочешь говорить, а? — поинтересовалась Дженна и кивнула Диону и Аполлонии. — Тогда пора снимать перчатки.
Крики пленной тау разносились по Стеклянному дому большую часть ночи.
Два воздушных судна обогнули выпирающую скалу, держась близко к склону, пролетая над скалистым ландшафтом под громкое жужжание моторов. Бреющий полет был невозможен в такой близости от сети Кализ: то и дело из-за горизонта внезапно появлялась очередная антенна, которая легко могла оторвать у корабля крыло.
