Анатоль Нат - Шишки без ягод

— Или совсем даже наоборот. Незаметно стараются подвести нас под штрафы, — едва слышно проговорил он.

— Кой чёрт меня понёс спрашивать у Совета разрешенья? — недоумевающе глядя прямо перед собой, тихо поинтересовался Сидор сам у себя. — Вырубили бы тишком кусок чернолесья, как бондари те же у нас на поляне Углежогов дубы рубят, и никого бы не спрашивали. Поставили бы перед фактом и всё.

— Так нет же, — раздражённо хлопнул он рукой по столу, — понесло дурака в гости к Голове.

— А под зерновое поле, значит можно, — профессор, со скрытой усмешкой в глазах с интересом наблюдал за полусонным Сидором, бормочущем что-то себе под нос. Словно за каким-то подопытным кроликом.

— А под зерновое поле значит можно, — тяжело и обречённо подтвердил Сидор. — Можно! — невесело рассмеялся он. — Вырубить от чернолесья заболоченную низину, которую и осушать потом за…шься, под завод нельзя, — выругался он. — А вот под поле — можно. Идиотизм!

— Остаётся только выяснить на кой ляд нам тут столь много поля под зерновые, если у нас некому их обрабатывать. Вот этого я совершенно не понимаю.

Сидор вдруг обратил внимание что остался один. Профессор, добившись от него чего хотел давно уже растворился в тёмных дебрях землянки и он уже битых полчаса разговаривал сам с собой.

С самим собой разговаривать было неинтересно, хоть давно уже ставшим и привычным.

— Пошёл спать, — хлопнул он ладонью по столу, отчего листочки тонкой бересты разлетелись во все стороны.

Поглядев на рассыпавшееся по всей комнате безобразие, Сидор вздохнул и, плюнув мысленно на всё, пошёл спать. Завтра был день и завтра можно было со всем разобраться.

По крайней мере рано с утра ничего не ожидалось, так что можно было бы для разнообразия подольше и поспать. А это уже хорошо.

Завтра обещало хороший день.

На этом краю города, весьма удалённом от основных городских центров торговли и деловой жизни, и вообще ото всего, от всей городской жизни, даже в полдень, когда в центре города и на пристани в речном порту ключом бурлила деловая жизнь, особенно активизировавшаяся с приходом весны, здесь, в противу этого всегда было тихо.

Так что Сидора этим утром, с блаженной физиономией устроившегося на прогретом весенним солнышком бревне у порога своей землянки, за ту пару часов, что он с ленивым видом потягивал пивко из профессорских запасов, безжалостно разграбленных им поутру несмотря на все протестные вопли профессора, отмечал первый свободный день начала весны и редкий день своего ничегонеделания. И всё в этой жизни его устраивало. Действительно, как и обещался, сегодняшний день начался хорошо.

— Весна! — мечтательно протянул Сидор, отрешённо глядя на весёлую, звонкую капель, побликивающую со свеса новенькой соломенной крыши недавно построенной в дальнем углу двора конюшни. Яростно сдирая жёсткую чешую с копчёного леща, он с чувством втянул тонкий, одуряюще пахучий аромат. — Пора любви, пора мечтаний. Хорошо-то как! Бли-и-ин, — Сидор лениво потянулся, устраиваясь поудобней возле хорошо прогретой с утра бревенчатой стенки землянки и продолжил философствования. — Утро раннее. Солнышко только, только выглянуло, — посмотрел он из-под руки на стоящее высоко в зените солнце, далеко перевалившее за полдень, — а уже печёт как летом.

— Хорошо то как!

— Хочу обратно к Димону в Долину, — тяжело вздохнул он. — Там ещё лучше.

— Профессор, — крикнул он в распахнутую настежь дверь землянки. — А куда наш шпингалет делся? Что-то я его в последнее время редко вижу.

— Работает, — раздался из-за двери насмешливый голос профессора. — Как узнал, что атамана с его шайкой теперь вместе с нами, как бы ассоциированные члены, так прям, с ума сошёл. Говорит, тоже хочу. Я, говорит, полезный, я пиво варить умею. Хорошее. От меня, говорит, большая польза имеется и большой доход обществу идёт. Больше чем от этих алкоголиков и бандитов. Чуть не плачет.

— Ну и за чем дело стало, — благодушно щурясь на солнце, лениво спросил Сидор. — Парень он работящий, без дури. Да и нет у него никого, кроме нас, как оказалось. Вся эта его родня, такая сволочь оказывается, что парня надо пригреть, а то совсем в людях разочаруется. Да и прижился он у нас уже. Без него и скучно как-то.

— Вот пропал куда-то и сразу чего-то не хватает. Шкоды какой-нибудь, — усмехнулся Сидор.

— Так-то оно так, — вздохнул, выходя из землянки, профессор и устраиваясь на лавочке возле входа, подвинув лениво недовольно заворчавшего Сидора. — Да только есть одна закавыка, которая ему здорово всё подгадила.

Профессор бесцеремонно отобрал из рук Сидора очищенного леща и под удивлённым взглядом Сидора принялся спокойно драть её своими крепкими зубами.

— Ну и, — сонно поторопил его Сидор. На наглый грабёж он решил благодушно не обращать внимания, принявшись флегматично чистить другую рыбку. — Что за закавыка? Что в нашем пацане есть ещё такого, о чём бы мы не знали?

— Да речь идёт собственно о его земле, — вздохнул профессор. — И об обязательствах по ней.

— А-а! — лениво, душераздирающе зевнул Сидор.

— Ну есть у него земля, ну и что? Что, мы не найдём пары, тройки мужиков, чтобы её обиходили и рассчитались по обязательствам перед городским войском? Ну-у, профессор, — всё также лениво протянул он, — мне даже как-то неудобно обговаривать с вами такую чушь.

— После того как Маня подсуетилась со своими сектантами, так словно плотину прорвало. Чуть ли не каждый день ко мне подходят незнакомые люди и предлагают взять наши земли в обработку.

— Мы что, ни с кем из них не договоримся на обработку Васяткиного надела? Пусть даже и где-то там на границе с ящерами. Ну встанет нам это чуть дороже чем здесь, под боком у города. Ну и что?

— А…, - небрежно махнул он рукой. — Сколько у него там земли. Тьфу. Максимум гектар сто, не больше. Это считай норма для обычной семьи в здешних местах.

— А больше не хочешь? — мрачно посмотрел на него профессор. Левая, обращённая к Сидору щека его нервно дёрнулась. — Если ты помнишь что пацан рассказывал, то его отец сразу же после первой ссуды взял ещё и вторую. Так что участочек то у него там ого-го какой. Поболе тысячи десятин, — пояснил он ошарашенному такими размерами Сидору.

— Ёпрст, — тихо выругался Сидор. Вся сонная одурь куда-то мгновенно испарилась.

— Теперь понятен интерес его родственничков, — вытер разом вспотевший лоб Сидор. — Что-то зябко, — поёжился он, мгновенно растеряв охватившую было его расслабленность. — Такую площадь и захочешь один не обработаешь. Кто же у него там этим занимается? Родственничек его что ли, Косой?

— Он, гадёныш, — угрюмо проворчал профессор. — Вместе с другими такими же 'близкими' родственничками. Организовали специальные выездные бригады по обработке земли и уборке урожая. И работают вахтовым методом. Товарищество у них там такое образовалось по обработке земли.

— А почему вахтовым, — тупо спросил его Сидор, уже начиная догадываться о грядущих неприятностях.

— А потому, — профессор замолчал, мрачно глядя ему в глаза, — что участок этот, на сегодняшний день, самый крайний перед ящерами, самый близкий. И перед амазонками, то же. В са-а-амом том поганом дальнем углу возле устья Чёрной речки при впадении её в Лонгару, откуда все другие бегут.

— Вот потому-то эти твари там и пасутся попеременно, то одни, то другие, что место удобное больно, — тяжело вздохнул он. — Но и это ещё не всё. Ты помнишь, что по его словам, мать его подмахнула бумаги, особо их не читая и что там стояла урожайность зерновых раз в десять превышающая реальную? Или что-то вроде того, — профессор наморщил лоб, пытаясь вспомнить поподробнее. — В общем, сам я тех бумаг не видел и не читал. Но Васятка говорит, что там стоит что-то жуткое.

— И ты хочешь сказать, — дикими глазами посмотрел на него Сидор, — что у него там не тысяча гектар пашни, а две? Так что ли?

— Хуже, — мрачно посмотрев на него и отвернувшись в сторону, вполголоса проговорил профессор. — Пять. У него там пять тысяч гектар пашни и все они официально теперь его. Он формально крупнейший землевладелец пахотных земель в нашем регионе. Вроде как барон этакий пограничный.

— Как же так получилось? — тупо посмотрел на него Сидор. — Откуда такие несуразные площади.

— Всё благодаря его родственничкам, — пояснил профессор. — Чтобы обеспечить поставки зерна как бы по договору, они подняли залежь на всех брошенных в тех местах землях, а чтобы старые хозяева не предъявили на них претензии, оформили всё это официально, через попечительский орган Совета. Где обмен, где как покупку земли под обеспечение поставок зерна для армии, а где и просто брошенные участки земли распахали, де-факто прихватизировав. Ну а поскольку они формально действовали как опекуны нашего паренька, то и земли естественным образом оформили на него. Так что если мы официально примем его в наш клан, со всеми положенными бумагами и официальными формальностями, то все эти пять тысяч гектар, со всеми своими долговыми обязательствами по поставкам, лягут на нашу шею тяжёлым бременем.