Ник Перумов - Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2

– Странные какие имена, – проговорил Фесс. – Эгж и Берси… совсем не похоже на принятые среди гномов.

– Если Великий Мастер пожелает, я познакомлю его с ними. – Старшая слегка склонила голову. – Великий Мастер сможет услышать всё своими собственными ушами.

– Разумеется, – кивнул Фесс. – Но это может и подождать. Сперва надо… устроиться, осмотреться…

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась Старшая.

Вновь наступило молчание. Отряд птенцов неспешно ехал нарядными, утопающими в зелени улицами Эргри. Несмотря на беспощадность местного солнца, в тени домов и пальм царила приятная прохлада. Тут и там попадались маленькие фонтанчики, сеющие в воздухе мельчайшую водяную пыль, оседавшую на лицах приятной ледяной паутинкой.

Чем ближе к сердцу города – эмирскому дворцу-крепости, тем роскошнее становились здания. Собственно говоря, их уже никто не назвал бы просто домами – здесь возвышались настоящие дворцы. У высоких дверей неподвижно замерла стража, разодетая в цвета своих господ.

– Это родовая знать, хозяева оазисов, – пояснила Старшая. – Ближе к эмиру только Гильдия волшебников да Инквизиция, с которой нынешний пресветлый эмир, хоть и не давая ей особенной воли, всё же старается жить в мире…

Фесс уже успел обратить внимание, что в Эргри гораздо чаще попадались маленькие храмы, посвящённые кому-то из Неведомых – древней вере, так и не выкорчеванной до конца, несмотря на все усилия отцов-экзекуторов. В конце концов, как помнил Фесс ещё по ордосским временам, святые отцы сделали хорошую мину при плохой игре – объявили Неведомых спутниками и соратниками Спасителя, тем более что многословие и туманность священных книг давали простор для всевозможнейших толкований. Во всяком случае, за поклонение им уже не тащили на костёр. Правда, Инквизиция «более чем не одобряла» кровавые обряды, в частности обычай приносить в жертву десятки девственниц при вступлении на трон нового эмира. Фесс знал, что между Святым Престолом в Аркине и Его светлостью эмиром велась по этому поводу обильная переписка – священники-профессора факультета святой магии много и часто говорили об этом, возмущаясь (и притом довольно громко) «двурушничеством» Аркина. Нет, что ни говори, Ордос на самом деле был вольным городом, если от его воздуха даже закоренелые святоши начинали в открытую роптать по поводу своего «начальства», если только к господину Архипрелату можно применить этот термин.

– Сюда, Великий Мастер. – Старшая придержала коня.

Они стояли перед скромным по сравнению с соседними дворцами строением, явно существенно старше своих роскошных соперников. Двери – как у хорошей крепости, створки, похоже, выкованы из цельной стальной плиты каждая. Ни гербов, ни девизов, ни ливрейной стражи в привратных портиках.

Старшая спешилась. Птенцы помладше поспешили принять лошадей. Девушка провела ладонью над створкой – послышался лёгкий скрежет, словно там, внутри, скрипел в петлях тяжёлый засов. Двери распахнулись.

– Прошу, о Великий Мастер, – церемонно поклонилась Старшая. – Птенцы принесут ваши сумы.

Как бы то ни было, но с оружием Фесс расставаться не стал. Вступил под гулкий свод, в полутёмный зал, тянувшийся далеко в глубь дома. Два ряда колонн, на которые опирались изящно выгнувшиеся потолочные балки, образовывали боковые приделы, под ногами пол был выложен иссиня-чёрными плитами, без малейшего вкрапления других цветов. В глубоких нишах застыли статуи – бронзовые и мраморные, изображавшие каких-то жутких существ, людей со звериными или птичьими головами. Старшая прошла мимо них, не повернув головы, а вот кое-кто из других птенцов, особенно из тех, что помоложе, заметил Фесс, украдкой кланялись изваяниям, делая пассы руками, вроде знака отвержения беды и зла.

В дальнем конце зала вверх вела широкая лестница, тоже вся выложенная чёрным камнем. Вычурные перила с пузатыми балясинами, украшенные барельефами – жуткие морды скалили зубы, с плотоядной усмешкой косясь на поднимавшегося по ступеням некроманта.

На площадке между первым и вторым этажами лестница раздваивалась, широкие марши вели вправо и влево; в нише, грозно глядя на весь раскинувшийся под ним привратный зал, застыл распяленный на деревянных распорках полный пластинчатый доспех, правый рукав вздёрнут, словно доспех готовился обрушить удар на невидимого врага. Доспех тоже явно выковали не сегодня – несмотря на тщательный уход и блестящую поверхность стали, невозможно было скрыть следы клинков, густо усеявших грудь и плечи. Этот доспех повидал не одну битву.

– Мой прадед. А потом дед. За ним – отец, – перехватила взгляд некроманта Старшая. – Все они были воинами, Великий Мастер. И каждый отдавал доспех старшему сыну. А у моего отца первой родилась я. В знатных семьях, когда такое случается, чтобы избежать дробления наследственных владений, новорождённую девочку, как правило, приносят в жертву Неведомым, чтобы помогли следующий раз родить сына…

У Фесса в горле застыл комок.

– Мой отец наверняка бы проделал то же самое, если бы мама со своей старой няней не обманули его, – бесстрастно продолжала Старшая. – Не подсунули неизвестно откуда взятый трупик. Наверное, готовились заранее… не знаю. Мама так и не открыла этой тайны, даже на смертном одре. Потом родился сын… второй… меня растили в тайне. Потом отец умер. Мама… не знаю уж как… но добилась моего признания. Мне отошёл этот дворец… и отцовский доспех. Мои братья до сих пор пытаются его выкупить. Глупцы. Он стоит тут как вечное напоминание о том,почемуэтот мир должен как можно скорее встретить свой последний час… на пути к миру новому, совсем-совсем новому, где не будет места подобному, где отцы недрогнувшей рукой не будут отправлять на смерть своих дочерей… – Глаза Старшей были сухи, голос ровен. Внутренней силе этой девушки можно было только дивиться.

– Да, и потом у меня проявился Дар, – негромко продолжала она – вместе с Фессом они всё так и стояли на площадке парадной лестницы рядом с распяленным доспехом. – Мамина няня… которая стала моей… учила меня всему, что только знала. Мне открылась истина – в книгах Великого Мастера. И я пошла прямым путём, понятным и ясным, подобно полёту справедливой стрелы… Но прошу простить меня, о Великий Мастер, – словно опомнившись, Старшая согнулась в низком поклоне, – прошу вас, пойдёмте, я покажу вам ваши покои. Фейруз! Со мной.

Фесс заметил, что мальчик повиновался тотчас, с той непререкаемой готовностью, что отличает фанатиков. Остальные остались внизу, в зале, не выказывая ни нетерпения, ни недовольства. Их позовут, когда будет нужно.