Ник Кайм - Саламандры: Омнибус
— Я — огнерожденный, — прохрипел узник, всё своеволие покинуло его. — Я выковал свои узы с Саламандрами.
— И чьё пламя разжигает твою ярость?
— Пламя Вулкана… бьется в моей груди. С ним я буду разить врагов Императора.
Элизий отступил, позволяя своему дыханию вернуться в норму. Он испытывал боль. Ритуал отнял у него столько же сил, сколько до этого и у пленника. Он положил клеймо и протянул руку.
— Тогда поднимись, и будь моим братом.
Пленник коснулся шрама на своей груди. Тот был выполнен в форме головы дракона. Он позволил Элизию помочь ему подняться и почувствовал, что его гнев уходит, сменяется чем-то более прочным, постоянным… Он испытывал чувство принадлежности.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Элизий.
— Промозглым… но сильным.
— Ты свежевыкован, причина в этом. Твоя броня ожидает тебя, как и твои прочие атрибуты.
Узник прорычал: — Тогда на войну.
Глаза Элизия сверкнули, услышанное им слово раздуло его внутреннее пламя.
— Именно, брат Зартат. На войну.
Лишь пепел остался
Маглев спускался медленными, резкими рывками, издавая механические скрипы под тяжестью трех фигур в капюшонах и, несмотря на то, что был рассчитан на постоянные перевозки руды и грузов в Глубины, с трудом выдерживал их вес.
Издав пронзительный визг, подъемник намертво встал, оставив своих пассажиров в полной темноте на полпути в никуда.
— Нам нужно двигаться, — произнес стоящий впереди. Его руки были скрещены на груди, в темных низовьях подулья его властность просто лучилась из-под низко надвинутого капюшона.
— Уже, сэр, — второй, стоящий последним на площадке, опустился на колени рядом с взбунтовавшимся движком маглева. Тот немного дымился, где-то даже проскочил язычок пламени. На мгновение он слабо осветил лицо под капюшоном, и глаза, сочувственно вспыхнувшие красным огнем.
После нескольких секунд ремонта и бормотания проклятий первый вновь заговорил.
— Сколько еще?
Тяжелый удар закованной в броню ладони заставил двигатель с перебоями ожить.
— Уже, сэр.
Первый криво улыбнулся.
Спуск продолжился и в скором времени маглев окунулся в свет редких люминосфер Глубин. Как и в верхнем мире, в нижней части улья была развита тяжелая промышленность. Но в отличие от верхнего города, порядок тут был далек от совершенства, а в большинстве своем, вообще отсутствовал. Здесь были чудовища. Одного из них и искали эти трое. Они проследили его до этого погруженного во мрак места.
Пронзительно скрипевший маглев, с шумом качнувшись в последний раз, остановился, достигнув земли. В пяти милях от поверхности этот звук разнесся по всей территории Глубин.
Встревоженное внезапным шумом, в своих закоулках зашевелилось разное отребье.
Их здесь ждали. Трое знали это и были соответственно подготовлены. Но сейчас подонки прятались в тенях, скрывались за пределами видимости, были безликими.
Ступив в просторный зал, с полом из металлических решеток и сплетением изрыгающих пар труб над головой, трое переключили внимание на окружающую обстановку.
Спустя несколько минут и несколько сотен метров их окликнул голос.
— Это частные владения, — слова растягивались, словно сказавшему было лень произнести их.
Трое одновременно развернулись и увидели причудливо одетого человека и еще пятнадцать с ним. Каждый из бандитов был увешан большим количеством оружия, от обычного вида до экзотического. Все были одеты в кожу и цветные банданы; главарь носил широкополую шляпу.
— Идите своей дорогой, — сказал им первый, надвигая пониже на глаза свой капюшон.
— Мы не можем этого сделать, — ответил главарь банды. Его дружки начали окружать троих. — Видишь ли, вы должны заплатить пошлину.
Третий, не произнесший ни слова с тех пор как они сели в подъемник, напрягся для нападения, но первый придержал его за руку.
— У нас нет денег. Я советую тебе еще раз — бери своих людей и иди своей дорогой.
Главарь банды явно был бойцом. Но также был идиотом.
— Не нужно денег, громила, — сказал он, намекая на размеры первого. Если они и произвели на него впечатление, то он ничем это не показал. То ли из-за пятнадцати дружков, то ли из-за того, что трое из них были громадными хроно-гладиаторами, заграждающими свет люминосфер. — Нам нужно ваше оружие, ваша кровь и ваши органы. Отдайте по-тихому, и я всё сделаю наименее болезненно.
— Вы совершаете ошибку, — произнес первый, и оба его компаньона развернулись, каждый лицом к своему участку сжимающегося кольца бандитов. Оба защищали друг другу спины.
— Вы не понимаете простую арифметику. Шестнадцать против трех — плохой расклад.
— Для вас — да, — негромко сказал первый.
— Дайте распотрошить их! — с яростью в голосе прорычал третий.
Первый был явно против этого, он убрал руку с меча под плащом, но затем уступил и сделал шаг назад.
— Быстро и тихо.
Главарь банды произнес команду и три хроно-гладиатора с ревом пришли в движение, круша всё пневмомолотами и электрохлыстами.
Проносясь меж ними, тише и быстрее чем мог позволить полный комплект брони, третий обрубил им руки в потоках крови и масла. Блеющий звук срывался с рыхлых губ гладиаторов, падающих и умирающих от быстрой кровопотери, время остановилось на их часах.
Оставшимся бандитам, испуганным и лишенным дара речи, потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что произошло. Первым пришел в себя главарь, он нацелил дробовик в грудь третьему, но едва ли мог остановить его. Он замешкался, увидев под плащом меч, но времени выкрикнуть предупреждение уже не было, поскольку длинный костяной коготь вонзился ему в грудь и, пройдя сквозь тело, вышел из спины.
Остальные продержались не долго. Один или двое получили по лазерному разряду. Громадный бандюган даже успел завести автопушку прежде, чем был раскромсан вместе с ней. Всего за девять секунд все шестнадцать подонков были мертвы, их кровь и внутренности раскрасили стены Глубины.
Когда всё закончилось, первый спросил:
— А как же тишина, брат Зартат?
— Вы же сказали «быстро», брат-капитан Агатон.
Агатон вздохнул. Если бы бывший Черный Дракон не был бы таким превосходным охотником, то он был бы рад оставить его на «Гневе Вулкана» с остальными Тремя.
— Они охраняли кое-что, — позвал второй из темноты.
Агатон и Зартат последовали к нему.
— Что ты нашел, брат Эксор?
Технодесантнику не нужно было отвечать. Это легко можно было увидеть, окруженное щебнем и многомесячным мусором и покрытое толстым слоем пыли.
Десантно-штурмовой корабль. С нанесенным символом ордена Злобных Десантников — крылатой молнией.
Агатон кивнул Зартату, и тот с проворством паука поспешно проник внутрь через рваную дыру в фюзеляже.
Прошло несколько минут, прежде чем он снова появился.
— Ну? — спросил капитан Саламандр.
— Куча тел, все принадлежат Злобным. Похоже, что он их всех убил.
Тревога Агатона усилилась.
— А наша добыча?
Зартат покачал головой.
— Только его запах. Он жив, но он не здесь. Лишь пепел остался.
Перерождение
Не переведено.
Инферно
Ещё не вышла.
Ник Кайм
Вулкан Ге'стан: Отец кузни
В кузне полыхает огонь. От его жара покалывает в затылке, и мой мускулистый торс покрывается потом. Я открыт к прикосновениям огня, и наслаждаюсь тем, как он обжигает мою кожу.
Моё сосредоточенное лицо освещается янтарными вспышками, исходящими от углей, в которых принимает свою форму создаваемое здесь оружие. Я с трудом сдерживаю улыбку, видя как то, что однажды было лишь куском вырубленной из гор руды, на моей наковальне становится режущей кромкой будущего клинка.
Много времени прошло с тех пор, как я последний раз был глубоко в сердце горы, среди её крови, и её монстров.
Я тоже монстр — моя кожа черна, а глаза как огнекамни из Арридийской равнины. Все мы по-своему монстры. Я вижу это в глазах тех, кто не знаком с Прометеевым кредо и жизнью на Ноктюрне. Я даже рад этому, ведь это делает нашу задачу проще. Ибо мы выкованы в кузне войны, словно клинок, который я создаю в огне.
Каждый удар моего молотка издаёт звон, перекликающийся с биением моего гордого сердца. Этот звон привлек аудиторию, молча наблюдающую из темноты за моей работой.
Мой Орден зовет меня Отцом Кузни, однако прошло уже много лет, с тех пор как я считал себя достойным такой почести. Но я не забыл своё ремесло, для нас это также естественно, как дышать. Как сражаться.
Зрители приближаются, пытаясь лучше рассмотреть как я творю.
Для закалки клинок помещается в воду, и от серебристого металла поднимаются клубы пара.
