Анатоль Нат - Жизнь и приключения хроника Сидора с хроником Димоном на Юге
— Вусмерть пьяная скотина, — раздражённо бросил Димон, осторожно заглядывая в распахнутый настежь водительский люк.
Фу! — брезгливо отшатнулся он в сторону. — Ну и амбре! Судя по густоте запаха, гульнули вчера ребятки неплохо. Точно отметила разведка — пьяный дебош и полная потеря контроля над ситуацией.
А ничего так у этой пьяни шлемчик, — оценивающе оглядел Димон голову спящего водителя. — Танковый, настоящий. Интересно, где взял?
— Если тебе интересно, то мне уже нет, — тихо, сквозь зубы медленно процедил взбешённый Сидор с белым от злости лицом.
Как там поётся в большевистской песенке? — подошёл он поближе к спящему танкисту. — И комиссары в пыльных шлемах склонятся тихо надо мной? Ну-ну. Шлемов у нас нет, но узнает мазута тяжёлую комиссарскую длань. А пока пусть поспит, скотина, — брезгливо отвернулся он от танка. — Проспится, тогда и шлем, и шкуру, и всё что сможем всё сдерём. Сейчас бесполезно.
Ты его знаешь?
— Первый раз вижу.
— Значит, кто-то из новеньких. Тогда не будем будить. Пусть сначала проспится, а потом мы над ним показательную расправу устроим. Глядишь, к тому времени ещё не одного такого "жмурика" тёпленького найдём. Толпой на виселицу гадов тащить веселее будет. Ну, я им покажу попойку по прибытию. Я их быстро введу в разумение.
— О, — запнулся он, заметив торчащие из кабины соседнего грузовика с большим тентом чьи-то ноги. — Кажись, ещё один. Да у них тут лежбище, как я погляжу, — мстительно прищурился он. — Оч-чень хорошо, ходить далеко не надо.
— Этого будить будем?
— Дай ка я попробую, — зловеще протянул Димон, толчком пятками послав свою лошадь к грузовику.
— Па-а-а-дъём! — громко застучал он ладонью по кабине грузовика, когда-то давно в прошлой жизни явно принадлежавшего боевым силам германского вермахта.
Не дождавшись отклика из кабины, Димон спрыгнул с лошади, тягуче, устало потянулся, разминая затёкшие от долгой езды на лошади мышцы, и быстро шагнул к распахнутой настежь дверце водительской кабины, откуда доносился тихий сап, и торчали чьи-то ноги в грязном носке и одном обляпанном мокрой рыжей глиной стоптанном ботинке.
Эта машина в длинной череде хаотически перемешанной колонны, похоже, была единственной обитаемой.
— Фу, — отшатнулся Димон в сторону, стоило ему лишь заскочить на подножку и заглянуть внутрь. — Ну и вонь. И этот такой же, пьяный в хлам, перегаром с ног валит. Этим амбре лошадь можно убить, не то, что человека.
Дёрнув безвольное тело пьяного за рубашку, пытаясь вытащить из кабины, Димон отпустил рубашку и, скривившись, брезгливо вытер руки о штаны. Хватило минуты, чтобы убедиться в полной бесперспективности затеянной глупости. Человек был — никакой.
— Ещё одна такая же пьянь, — выругался Димон. — Глазам своим не верю. Это ж сколько надо выпить, чтоб надраться до такого скотского состояния? — соскочил он с подножки грузовика, тяжело переводя дух. — Давно утро уже, а он чуть живой. И этого пока не проспится, трогать бесполезно. Ну и амбре, — помахал он ладонью перед лицом.
— М-да, — отозвался Сидор, окидывая пустынную площадь злым взглядом. — Устроили братцы кролики попойку по прибытию.
— Попойка это что, — тяжело с нотками обречённости в голосе пробормотал Димон. — Чуешь, гарью тянет, — шумно втянул он носом воздух. — Резину жгли. Точно тебе говорю, не только склад с дровами сожгли, как говорила разведка, сожгли ещё что-то резиновое. А учитывая, что у нас в городе кругом сплошь один камень, значит, горели покрышки у машин. Смотрим дальше. Где у нас тут пожарище?
— Судя по направлению ветра, гарью тянет оттуда, — махнул рукой в сторону залива Сидор. — Склад пиломатериалов у нас тут неподалёку, на берегу, где верфи, стоимостью в десятки тысяч золотых, — не своим изменившимся голосом отозвался Сидор, медленно двинувшись в ту сторону, где от края площади начинался замковый ров, — Там тебе и гудрон и кое-какая резина на разные нужды была. Это как раз вон в той стороне, где после нашего отъезда Ван должен был устроить склад сухого пиломатериала для доков. Оттуда гарью тянет.
Кажется, подсуропил нам кто-то знатно, — едва выдавил из себя взбешённый Сидор. — Склад дорогущего пиломатериала спалил. Доски, брус, пенька, парусина и всяко разно, заготовленное на строительство морских лодий. М-да, дерево в этих краях было воистину золотое, не говоря уж про дрова, а сухие выдержанные дубовые доски для лодий так вообще по стоимости были бриллиантовые, — мрачно констатировал Сидор, останавливаясь на краю залитого водой рва.
— Странно, — нервно подёргал он крыльями носа, — чем-то знакомым пахнет, чем-то очень хорошо знакомым.
Чуть склонившись к плитам мостовой, Сидор внимательно присмотрелся к большому мокрому пятну у себя под ногами, пролитому совсем недавно. Подняв глаза, Сидор неверяще посмотрел на стоявший в стороне у останков фундамента стены аккуратный советский грузовичок трёхтонку с цветастой крашеной краской цистерной. На боку его был нарисован какой-то аленький цветок, и мелким чёрным шрифтом что-то неразборчиво написано.
Словно к настороженной мине осторожно подойдя к расписной цветастой цистерне, Сидор негромко несколько раз постучал костяшками пальцев по гулко отозвавшейся пустотой цистерне.
— Мать чесна! — ахнул Сидор, вглядываясь в надпись. — Дима, — едва слышно прошептал потрясённый Сидор. — Держи меня крепко, я их всех убью. Это снежок.
— Что?
Удивлённый Димон поднял голову вверх, растеряно глядя на абсолютно безоблачное небо, откуда им на головы медленно опускался испепеляющий жар приближающегося полудня. Ещё пара часов и скоро здесь на площади станет одуряюще жарко, а этот говорит о каком-то снеге.
— С ума сошёл? Откуда здесь снег? Лето на дворе!
— Димон, они цистерну дорогущего снежноягодного вина слили на землю! Убью гадов, — простонал Сидор. — Эти убытки даже подсчитать невозможно. Это же вино тут чуть ли не на вес золота идёт.
Медленно, неверяще проследив взглядом мокрый след от пролитой на землю жидкости, тянущийся в сторону машины, Сидор с трудом сглотнул подступивший к горлу ком.
— Дима, — пересохшими губами едва внятно прошептал Сидор. — Это три тонны золота. Это не три тонны вина, это три тонны золота вылили на землю. Литр этого вина — золотой, минимум. И они всё вылили. Ты глянь на эту пустую трёх кубовую бочку на колёсиках — это три тонны золота!
Убью. Первого кого увижу, того и убью. А потом всех остальных.
— Погодь убивать, демон ты наш революции. Чай не Троцкий массовые расстрелы устраивать, выковывая новую революционную общность советский народ, — хмыкнул Димон. — Золотой — это если из-под полы, да для кого одного, эксклюзив так сказать. А когда у тебя три тонны есть, да не последние, насколько я помню хвастовство Дормидонта, и ты сам не знаешь, куда это всё деть в какую дыру воткнуть, потому как, связи ещё с оптовыми покупателями не налажены, то о золотом за литр забудь. Бутылка — серебрушка, в лучшем случае. А это, как не пыжься не более двухсот пятидесяти золотых. Не такие уж и большие деньги, — со скептической миной на лице, пренебрежительно передёрнул он плечами.
И кстати, счетовод Вотруба, — ухмыльнувшись, повернулся он к Сидору. — Три тысячи золотых, если уж считать по золотому за бутылку — это не более ста двадцати килограмм золота, чтоб ты знал. Откуда ты три тонны золота насчитал? Ты, батенька, явно что-то зарапортовался. Видать от этой картины разорения у тебя натурально крышу снесло. Ну да ничего, поправим. А то глядишь, стакан алкоголя нальём, оно и само поправится, рассосётся.
А, может, тебе отдохнуть надо? К жене на побывку съездить, домой? — чуть наклонив голову, словно заглядывающая со стороны сорока, Димон участливо заглянул Сидору в глаза.
Заметив, что тот начинает медленно звереть от откровенной издёвки, прозвучавшей в его голосе, Димыч осторожно-осторожно подал в сторону, решив на всякий случай не рисковать. А то кто его знает, вдруг действительно у Сидора крышу снесло. Как-никак мужик уже чуть ли не полгода без бабы, одна работа на уме. А тут — ТАКИЕ убытки. Может действительно у Сидора проблемы с головой, а он и не заметил. Друг, называется.
— А вот тебе и искомые нами людишки, явно причастные к пожарищу, — поторопился Димон переключить внимание сердито засопевшего Сидора.
Наконец-то заметив каких-то копошащихся у кромки моря людей, Димон решил на всякий случай не рисковать собственной головой. Пусть виновные примут на себя весь огонь взбешённого Сидора. Димон же по опыту знал, когда у того так злобно суживались глаза, превращаясь в едва заметные щёлочки, под руку Сидору в тот момент лучше не попадаться, прибьёт и не заметит. Потом жалеть будет, правда, исключительно лишь в том, что сорвался, но сделанного не воротишь. Так что, лучше он сейчас в сторонке постоит, посмотрит.
