Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
— Этого не может быть, — прошептал Хорус.
— Что остается такой могущественной личности, как Император, после того, как он покорит Галактику? Что может его привлечь, кроме статуса божества? И какая ему польза от тех, кого придется оставить позади?
— Нет! — закричал Хорус, спрыгнул с возвышения и одним ударом свалил жреца на землю.
Аугметический гибрид проповедника и машины оторвался от своей кафедры и, пронзительно вопя, остался лежать, истекая кровью и маслом. Через трубы парящих в воздухе детей его крики разнеслись по всей площади, но никто из людей, похоже, не собирался ему помочь.
Хорус покинул Сеянуса, все еще стоявшего на ступеньке, и в слепой ярости бросился в толпу. И снова люди расступались перед его стремительным порывом, не обращая никакого внимания на его бегство, как не заметили и появления. Спустя несколько мгновений он добрался до края площади и, не глядя, свернул наугад в одну из отходящих улиц. И там было полно людей, но они игнорировали его, и Хорус продолжал бежать, видя перед собой восторженные лица, обращенные к образу Императора.
Покинув Сеянуса, Хорус понял, что остался совершенно один. И опять где-то вдали прозвучал вой волчьей стаи, словно они продолжали звать его по имени. Он остановился посреди многолюдной улицы, прислушался, но тоскливый зов прекратился так же внезапно, как и возник.
Пока он стоял, людской поток плавно огибал его, и снова Хорус понял, что никто не проявляет к нему ни малейшего интереса. Никогда еще, с тех пор как расстался с отцом и братьями, он не чувствовал себя таким одиноким. Внезапно Хорус осознал степень своего тщеславия и гордости, вспомнив, как наслаждался восхищением окружающих. С этими мыслями вернулась резкая боль.
Каждое лицо вокруг него выражало слепое преклонение перед теми, кто был увековечен в статуях, каждый паломник благоговел перед тем, кого Хорус звал своим отцом. Неужели эти люди не понимают, что победы, принесшие им свободу, завоеваны его, Хоруса, кровью?
Там должна стоять статуя Воителя, окруженного своими братьями-примархами, а не статуя Императора!
Хорус схватил ближайшего фанатика за плечи и начал трясти:
— Он не бог! Он не бог!
Шея паломника звучно хрустнула, и Хорус почувствовал, как в его железной хватке треснули плечевые кости. Ужаснувшись, он отбросил мертвое тело и побежал дальше по лабиринту улиц, наугад выбирая направление, словно хотел спрятаться от самого себя.
Каждый лихорадочный поворот приводил его на очередную улицу, заполненную паломниками, склоняющими головы перед могуществом Бога-Императора. Каждый камень мостовой был исписан хвалебными молитвами, реликварии поднимались на километровую высоту, и целые леса мраморных колонн несли на себе резные изображения бесчисленных святых.
Время от времени на улицах встречались фанатики; один из них умерщвлял плоть хлыстами, а другой держал на вытянутых руках два шарфа из оранжевой ткани и кричал, что никогда не наденет их. Ни в том ни в другом действии Хорус не видел никакого смысла.
Над этой частью города преклонения летали огромные корабли и чудовищно раздутые дирижабли со сверкающими медью винтами и большими турбинными двигателями. С их раздутых серебристых боков свисали молитвенные знамена, а из черных динамиков, напоминающих формой эбонитовые черепа, неслись протяжные гимны.
Хорус проходил мимо гигантского мавзолея, когда из его темной сводчатой двери вылетела стая белокожих ангелов с бронзовыми крыльями и опустилась в собравшуюся перед входом толпу. Ангелы с мрачными лицами зависли над рыдающими людьми, а иногда выдергивали из массы паломников самого исступленного и под восторженные крики молящихся уносили его под сумрачные своды мавзолея.
Хорус замечал, что каждый оконный витраж, каждое резное украшение на двери прославляло смерть, и торжественные погребальные песнопения звучали из труб летающих детей, похожих на хищных птиц. На развевающихся знаменах стучали костяные четки, и ветер свистел в пустых глазницах черепов, выставленных в ритуальных шкатулках на высоких бронзовых шестах. Болезненная восторженность плотным саваном окутывала весь этот мир, и Хорус никак не мог совместить мрачную готическую торжественность новой религии с динамической силой логики и уверенности, принесенной к звездам Великим Крестовым Походом.
Высокие храмы и мрачные усыпальницы сливались перед его глазами в размытые пятна; проповедники — люди и гибриды — на каждом углу разглагольствовали перед прохожими, перекрикивая непрерывно звенящие колокола. И повсюду, куда бы ни посмотрел Хорус, на каждой стене он видел фрески, картины и барельефы со знакомыми лицами — его братьев и самого Императора.
Почему нет ни одного изображения Хоруса?
Можно подумать, он никогда не существовал. Хорус упал на колени и поднял к небу сжатые кулаки.
— Отец, почему ты отрекся от меня?
«Дух мщения» показался Локену опустевшим, и он понимал, что дело не просто в отлете большинства на Давил. Постоянное, вселяющее уверенность присутствие Воителя долгое время принималось как должное, и без него корабль словно осиротел. Огромное сооружение казалось бесполезным, словно оружие, израсходовавшее весь боезапас, — недавно мощное, а теперь просто кусок металла.
Немногочисленные группы людей, еще остававшихся на борту корабля, собирались в группки и зажигали свечи, что заставляло Локена еще острее чувствовать одиночество и опустошенность.
Все встречные кидались к Локену с вопросами, совершенно позабыв о субординации в стремлении узнать новости о судьбе Воителя. Не умер ли он? Выживет ли? Не протянул ли с Терры руку помощи Император, чтобы спасти своего любимого сына?
Локен сердито отмахивался от всех и, не отвечая на вопросы, торопливо продолжал путь к третьему залу Архива. Он знал, что Зиндерманн должен быть там — ведь он почти не выходил оттуда, словно одержимый древними книгами. Локен должен был узнать как можно больше о ложе Змеи, и он хотел сделать это как можно скорее.
Времени было в обрез, и единственным отклонением от пути в Архив стало посещение апотекариона, чтобы передать Ваддону таинственный меч анафем.
— Будьте осторожны, апотекарий, — предупредил его Локен, осторожно поставив деревянный футляр на стальную поверхность стола. — Это оружие кинебрахов, оно называется анафем. Меч выкован из чувствующего металла и очень опасен. Я думаю, в нем кроется причина болезни Воителя. Делайте с ним все, что сочтете нужным, но поспешите.
Ваддон лишь кивнул, он был поражен тем, что Локен действительно вернулся с полезной находкой. Он с опаской поднял меч за золотую рукоять и поместил его в камеру спектрографа.
— Я ничего не могу обещать, капитан Локен, — сказал Ваддон, — но я сделаю все, что в моих силах, чтобы получить ответы на ваши вопросы.
— Чем скорее это случится, тем лучше. И не говорите никому, что оружие находится у вас.
Ваддон снова кивнул и принялся за работу, а Локен продолжил поиски Кирилла Зиндерманна в архивном отсеке флагманского корабля. Теперь, когда у него появилась цель, чувство беспомощности немного отпустило. Он активно действовал, пытаясь спасти командира, и это придавало смысл существованию и рождало надежду на возвращение в целости и сохранности тела и духа Воителя.
В Архиве, как обычно, царила тишина, но теперь она была напряженной и скорбной. Локен прислушался, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, и наконец, разобрал скрип перьевой ручки, доносившийся из-за стеллажа с книгами. Капитан поспешил в ту сторону. Еще не видя, он уже знал, что нашел своего старого наставника. Только Кирилл Зиндерманн мог так интенсивно царапать пером бумагу.
Как и следовало ожидать, Локен обнаружил Зиндерманна сидящим за тем же самым столом, что и в прошлый раз, а приглядевшись внимательнее, он понял, что итератор с того самого дня не покидал своего места. Вокруг стола валялись бутылки из-под воды и разорванные пищевые пакеты, а на изможденном лице Зиндерманна проступила белая щетина.
— Гарвель, — произнес Зиндерманн, не поднимая головы. — Ты вернулся. Воитель умер?
— Нет, — ответил Локен. — По крайней мере, я так думаю. Еще не умер.
Зиндерманн поднял голову. Высоченные стопки книг по обе стороны стола грозили вот-вот обрушиться на пол.
— Ты думаешь?
— Я не видел Воителя с тех пор, как его поместили в апотекарион, — уточнил Локен.
— Тогда почему ты здесь? Уж наверняка не ради лекции о принципах и этике цивилизаций. Что происходит?
— Я не знаю, — признался Локен. — Мне кажется, что-то плохое. Кирилл, мне нужны ваши знания… в эзотерической области.
— Эзотерической? — повторил Зиндерманн, откладывая перо. — Ты меня заинтриговал.
— Члены тайного братства Легиона перенесли тело Воителя на Давин, в храм ложи Змеи. Храм этот называется Дельфос, и они утверждают, что «вечные духи мертвых вещей» способны его вылечить.
