Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
«Почему я здесь? Мне здесь не нужно находиться», — он огляделся, переводя глаза между искривленными фигурами и шипящими машинами.
«Этот невозможный город однажды сгорит. Тронный зал станет могилой с пеплом. Это случится. Наверняка случится».
Он нахмурился и замер, его шаги стихли на вымощенном азуритом полу. Казалось, словно последние мысли произнес кто-то другой. Хемеллион встряхнулся, и вопросы с сомнениями исчезли. Он бросил взгляд на трон.
«Это — царица звездного города? Здесь правит Ариман, но, может это монарх иного рода?»
Хемеллион подступил ближе, ожидая, что кто-то остановит его, ожидая, что чья-то костяная или металлическая рука сомкнется на его плече, что прозвенит вопрос. С основания у подножья трона на него взглянула раздувшаяся фигура с маской, похожей на изувеченную медвежью морду. Хемеллион остановился, не зная, бежать ли ему или же заговорить. Фигура отвела глаза. Хемеллион прождал секунду, сделал глубокий вдох и подождал, пока не замедлится сердцебиение. Он шагнул на помост трона и почувствовал, как под ногами вибрирует камень и металл. Запахи горячего металла и корицы, которые наполняли воздух, чувствовались здесь намного сильнее.
Теперь, оказавшись ближе, он заметил, что фигура обмякла в объятиях трона. Если у нее было тело или форма, она затерялась в изорванной мантии. Кабели, что соединяли ее с троном, исчезали под складками ткани.
— Кто ты? — прохрипела фигура на троне.
Хемеллион отшатнулся и едва не рухнул с помоста. Мантия зашевелилась, голова под глубоким капюшоном медленно поднялась и посмотрела на него. Лицо внутри было маской, покрытой растрескавшейся красной краской. Глаза женщины были стеклянными линзами, подсвечиваемыми зеленым светом. Он уставился в ответ. Маска заставляла его думать о чем-то восхитительном, голос звучал очень по-человечески, даже по-женскому, хотя и казался уставшим и ломким.
— Я… Я — Хемеллион, — наконец представился он.
— Да. Некогда Король. Вот как они тебя назвали, когда поведали мне о тебе, — она остановилась. Хемеллион услышал, как внутри капюшона что-то щелкнуло и зажужжало. — Я — Кармента. Я — госпожа «Сикоракса», — Хемеллион неотрывно смотрел на нее. — И почему ты здесь?
«Госпожа». Значит, этот корабль, этот звездный город, имел свою госпожу, царицу, правившую им для своего повелителя. Он посмотрел на кабели, вившиеся от трона к полу, а затем на мостик во всей его суматохе и пульсирующем металле, и дальше, на ломающий разум корпус «Сикоракса» за обзорными экранами. Все оно расходилось от этой точки. Этот трон был центром корабля, а это существо в капюшоне с голосом уставшей девочки, повелевало отсюда.
— Ты часто блуждаешь. В этом есть какая-то цель? — спросила она. Хемеллион снова потупил взор. В словах чувствовалось неподдельное любопытство.
«Что ты такое?» — задался он вопросом, мечась взглядом между ложным лицом и глазами.
— Я смотрю, и я вижу, — произнесла она, как будто его молчание было вопросом.
Хемеллион все еще ничего не говорил. Она не выглядела как один из кираборов, с желтыми одеяниями и звериными масками, и руками, которые могли быть как металлом, так и плотью. Она и звучала иначе, словно глас благоразумия из его потерянной жизни. И все же вот кем она была.
— У тебя есть вопрос, — сказала она.
— Нет, — ответил Хемеллион и покачал головой.
Она рассмеялась. С машин по всему мостику посыпались голубые искры.
— У каждого есть вопрос.
Он чувствовал себя странно, словно за все месяцы ненависти и непонятности, этот момент был окном в нечто, что он утратил.
— Зачем они держат меня живым? — наконец спросил Хемеллион. Она вздохнула. Он нашел это странным образом сбивающим с толку.
— Прощение.
— Прощение? — Хемеллион почувствовал, как его лицо скривилось в замешательстве и неверии.
Кармента осторожно кивнула.
— И, возможно, надежда. Что еще могут хотеть существа, подобные им? Что может хотеть любой из нас?
Хемеллион понял, как сжались его обтянутые в перчатки кулаки, а кожу защипало. Он открыл рот.
Свет в глазах Карменты зашумел. Ее голова задергалась из стороны в сторону. Тело в мантии забилось в судорогах, заставив затрястись массу кабелей. Из ее рта полились рваные звуки. Хемеллион отступил назад. Огромный зал наполнился диссонирующими звуками: лязг, треск, уханье. Кираборы застыли на месте, их скрытые под масками лица обратились к трону. Хемеллион сделал еще шаг назад. Из складок Карментовой одежды взметнулась медная рука и поймала его за запястье. Пальцы сомкнулись мертвой хваткой. Хемеллион вскрикнул, ощутив, как под давлением затрещали суставы. Голова Карменты дергалась, глаза безумно метались по помещению.
— Кто ты? — отчаяние и паника булькали в ее голосе. Хемеллион услышал за спиной топот бегущих ног и крики. — Зачем ты здесь? Как тебя зовут? — он попытался выдернуть руку, но медные пальцы лишь сомкнулись сильнее. Она рывком подтянула его ближе, так что его лицо оказалось в считанных дюймах от нее. — Прошу, как тебя зовут? — взмолилась она, и ее голос стал уже не женским или машинным, но детским. — Прошу, скажи, почему я здесь? Где отец? Он вернется? Помоги. Про…
Свет в глазах Карменты померк. Ее тело обмякло, голова упала на грудь. Свет от светосфер и терминалов потемнел по всему мостику. Огромное пространство стало вдруг тихим, как будто каждый затаил дыхание, каждая машина ждала отложенной команды. Хемеллион просто стоял и смотрел, не в силах сдвинуться с места. К нему со всех сторон потянулись руки, металлические пинцеты и закованные в бронзу щупальца. Его рука была зажата в хватке Карменты. В ухо зло зашептали голоса. Он мотнул головой, продолжая смотреть на осевшую фигуру под складками одежды. В сгустившейся тишине прощелкал стон.
Свет мигнул и снова загорелся. По воздуху разнеслись щелчки и жужжание, когда тысячи машин снова вернулись к жизни. Кармента медленно подняла голову. Хемеллион заметил в движении слабейшую дрожь.
— Пустите его, — прохрипела она. Только тогда Хемеллион понял, что вокруг него столпились кираборы, пытаясь удержать. Их касания были теплыми, а от коричной вони его едва не стошнило. Они заухали и защелкали в ответ. Кармента покачала головой. — Нет, это не его рук дело. Кроме того, на нем оковы Санахта, поэтому я не сочла бы это разумным курсом действий.
Кираборы переглянулись между собой, забормотали приглушенными машинными голосами, а затем отпустили Хемеллиона. Он вздрогнул и плотнее закутался в одежду. Он понятия не имел, что только что произошло. Он не мог вспомнить, почему решил прийти сюда, но ничуть не сомневался, что находиться здесь у него не было никакого желания. Он отвернулся и поспешно направился к выходу.
— Спасибо, Хемеллион, — донесся сзади голос Карменты. Он не стал оглядываться.
Кадин остановился. В его мыслях что-то засвербело.
Вокруг него шипел пар, исходивший из пробоин в трубах, которые формировали коридоры вдоль стен и потолков.
Он оглянулся, внезапно ощутив, как резко заболели поршни в ногах. Там ничего не оказалось, просто облака белого пара и размытое свечение огней под решеткой пола. Все, что было у него спиной, это полкилометра перехода. Перед ним лежал еще один километр до магистрального узла. Кроме него, сюда мало кто забредал. Даже кираборы редко когда заходили сюда, а если кто и спускался, то по большей части наиболее механизированные создания из их рода, что с лязгом и щелчками передвигались по металлическим решеткам. Здесь была зона какого-то пагубного воздействия, хотя Кадин никогда не пытался понять, какого именно.
Он знал эту часть корабля вдоль и поперек. Долгие годы он скитался по ним, когда на «Сикоракс» опускалась насмешка над ночью. Корабль был городом, лишенным дней, только ритмы корабельных систем приглушали огни и сгущали воздух. Некоторые члены команды рабов цеплялись за этот неспешный ритм, моля об окончании ночного цикла и о возвращении яркой зари. Когда Сильванус поведал ему об этой традиции, Кадину стала любопытной ее причина, но затем он понял, что всякий раз, когда выходил прогуляться по нижним палубам, на корабле всегда царила «ночь». С тех пор Кадин более не мог думать о сумеречных часах, как о чем-то другом. Спустя некоторое время он перестал и пытаться.
Он повернулся обратно и сделал еще шаг. Ощущение тревоги возвратилось, и на этот раз сильнее, словно паук, бегающий внутри черепа. Он продолжил шагать. Решетки залязгали под его поступью.
+ Кадин, + раздалось позади него слово. Он вихрем развернулся, выхватив из-за плеч цепной меч, чьи зубья уже начали вращаться.
Ничего. Часть его захотела рассмеяться. Кадин позволил цепному мечу умолкнуть, и обернулся назад к дороге, по которой следовал.
