Джеймс Барклай - Призыв мёртвых
Дорога вела от дворца к пристани. Пехотинцы, стоявшие вдоль деревянных ограждений со щитами и дубинками — их гладиусы оставались в ножнах, — сдерживали напор народа, оставляя проезд открытым. Оцепление вдоль дороги было выставлено начиная от ворот до самой арены и оттуда вниз по склону, вдоль тракта Дел Аглиос, что шел по краю форума и дальше, прорезая насквозь лабиринт тесных улочек, к казармам и складам гавани.
Самые узкие улицы просто закрыли для проезда, и движение осуществлялось лишь по более широким. Поскольку, с одной стороны, перекрыть все полностью означало парализовать город и лишить тех немногих жителей, кто предпочитал не участвовать в беспорядках, возможности заниматься своими делами, а с другой — потому, что Эрин Дел Аглиос продолжала верить в необходимость свободной демонстрации волеизъявления.
Другое дело, что ее терпение постепенно истощалось.
— А ведь она сюда даже не выезжала, — проворчала Элиз. — Щиты!
Приказ мигом разнесся по ехавшей по четверо в ряд колонне, на которую сейчас из-за линии пехоты, поверх голов легионеров обрушился град протухших фруктов, овощей и рыбы. Лошади взбрыкивали, кавалеристы утирали грязь с конских морд. Если кто-то попадал всаднику по шлему или в лицо, в толпе звучали аплодисменты и радостные возгласы. И гнилье — это было еще не самое худшее. Уловив запах, Элиз обернулась: двое кавалеристов, ехавших прямо за ней, утирали с лиц фекалии. Впереди, перед головой колонны, на дорогу шлепнулось несколько грязных мешков. При падении они лопнули, разбрызгав красную жидкость.
— Кровь канцлера!
— Адвокат — убийца!
Элиз сделала то единственно разумное, что ей оставалось в данной ситуации, — прибавила ходу.
— Легкий галоп! — скомандовала она.
Колонна восприняла приказ с благодарностью. Вслед всадникам из толпы неслись крики, насмешки, улюлюканье и даже редкие аплодисменты. Маршал сохраняла горделивую осанку и невозмутимое выражение лица, хотя внутри у нее все кипело. У поворота, там, где дорога уходила вниз и вилась сквозь путаное чрево города, она увидела, что от надписи «Дел Аглиос» осталась только буква «А». Пострадала и статуя, державшая табличку.
В местах, где улица сужалась, из окон им на головы выплескивали грязную воду и помои. По щитам, доспехам и лошадиным бокам стучал непрекращающийся град объедков. И повсюду бросались в глаза плакаты. Если в первую пару дней среди лозунгов преобладали насмешки и оскорбления, то теперь они были выполнены в кроваво-красных тонах и напрямую призывали к насилию.
— Адвоката на костер!
— Долой кровавых Дел Аглиосов!
— Власть ордену!
— Конкорд погублен!
Сейчас Элиз уже ясно видела дым и пламя. Вспышки насилия, охватившие весь портовый квартал, не прекращались. Страх перед мертвыми, способными хлынуть на город с моря, вылился в жестокие беспорядки. Погибли люди, в том числе и дворцовые стражники. Пришлось направить большую часть Первого эсторийского легиона в оцепление, чтобы изолировать мятежников в зоне складов и трущоб, уже предназначенных под снос. Там, с соизволения Адвоката, им предоставили возможность буйствовать как угодно и разрушать, что им вздумается, но доступ туда перекрыли. Предполагалось, что энергия бунта выгорит в этом анклаве сама по себе и в переносном, и в буквальном смысле. Однако, оглядывая дюжины пожаров, полыхавших на пространстве в половину квадратной мили, Элиз подумала, что вряд ли это произойдет так уж скоро.
А время, к сожалению, поджимало. В городе фактически прекратилось всякое производство. Подстрекатели ордена организовывали нападения на арсеналы и оружейные мануфактуры, препятствовали снабжению легионов, не пропускали гонцов и курьеров. Прежде чем удалось локализовать наиболее активных мятежников в районе порта, они успели разрушить водопровод и прервать снабжение дворца водой, а предназначавшиеся для дворцового комплекса припасы подверглись разграблению.
Сейчас поставки осуществлялись под усиленной охраной, у акведука выставили караулы из лучников и копейщиков. Но чем больше мест приходилось брать под охрану, тем тоньше становились линии обороны, и Доспехи Бога, разумеется, это знали. Пока они не участвовали в столкновениях, но было очевидно, что это лишь вопрос времени. Ведь поступить так означало открыто поднять восстание, а взять на себя ответственность за подобное деяние при отсутствии канцлера Хорст Веннегур, стареющий Первый меч Доспехов Бога, не решался.
Элиз и ее кавалерия миновали портовый заградительный кордон и остановили коней на широкой дороге, что вела к пристани. Как ни странно, работа на причалах не прекратилась, служащие и грузчики оставались на своих местах. Наверное, многие из них, жившие в прилегающем районе, просто побоялись разойтись по домам, находившимся в самой опасной зоне. Стоило коннице остановиться, как люди устремились навстречу с ведрами и тряпицами, чтобы смыть грязь с людей и лошадей.
Элиз спешилась, кивком поблагодарила их и направилась к мастеру гавани Стертию, ждавшему ее у конторы. Порт работал, но для середины дня там было слишком спокойно, хотя от самой пристани и доносился гомон. Корабли стояли у причалов в ожидании товаров, доставка которых из города приостановилась, прибывшие грузы, наоборот, складировали прямо здесь из-за невозможности вывезти. Форум закрыли для купцов и превратили из торгового центра в политический. Там звучали подстрекательские речи, а в городе демонстранты во многих местах перекрыли дороги, и уследить за этим Адвокатура не могла.
— Маршал, благодарю за оказанную честь.
— Мастер Стертий, я уполномочена передать тебе личную благодарность Адвоката за нерушимую верность. Но мне нужно было побывать здесь лично. Порой отдающим приказы не мешает самим ознакомиться с тем, что они знают по докладам.
— Смелый поступок, — сказал Стертий.
— Ну, не особо. — Элиз пожала плечами. — Настроение у толпы, конечно, ужасное, но она не решится напасть на колонну вооруженных всадников.
— Пока.
— Что ты имеешь в виду?
Выражение лица мастера гавани Элиз не нравилось.
— Погоди минутку. — Стертий щелкнул пальцами, и к нему рысцой подбежал работник. — Все эти повозки загрузить и подготовить к обратной дороге. И распорядись насчет еды и питья для всадников, пусть подкрепятся после того, как приведут себя в порядок.
Он поманил Элиз за собой, и она пошла вместе с ним через портовую площадь к пристаням. У причалов во множестве стояли суда, на берегу и на палубах толклись без дела многочисленные моряки. Играли в карты, бросали кости, просто чесали языки. В целом здешнюю атмосферу нельзя было назвать такой уж тревожной, но недовольство ощущалось явственно.
— Еще пару дней, и порт придется закрыть, — заявил Стертий. — Трюмы всех этих судов пусты. Ни один корабль не отчалит без груза, потому что для владельцев это равносильно разорению. Но, оставаясь здесь, они должны оплачивать простой командам, а платить им не из чего. Так что по прошествии не столь уж долгого времени волнения неизбежны. Ладно еще, что еды и питья у нас на некоторое время хватит, но это не решает проблемы.
— А почему бы им не отплыть в Ветторум? Всего-то пара дней плавания и никаких препятствий в торговле.
— Препятствий никаких, но там ведь не Эсторр, цены совсем другие. Кроме того, большинство кораблей уже разгрузились, то есть, чтобы они отплыли в другой порт, нужно погрузить товар обратно, а это опять же денег стоит. Но на самом деле они не выходят в море даже не поэтому, хотя истинной причины никто не признает.
— Вот как?
— Моряки народ суеверный. А в последнюю пару дней, как ты должна знать, к нам прибывают беженцы. Мертвецы вышли в море. Как ты думаешь, много ли найдется моряков, исключая окетанов, которые заинтересованы в такой встрече?
Они шагали вдоль пристани. Стертий прервал разговор с Элиз и принялся с жаром убеждать людей, что само появление в порту персоны такого ранга свидетельствует о твердом намерении властей обеспечить безопасность и исправить сложившееся положение. Элиз же напомнила им о планах Карла Ильева и о том, что весь патрулирующий морские пути флот ищет встречи с врагом и готов к ней.
Все время, пока они шли вдоль пристани к одному из господствовавших над горловиной бухты укреплений, с лица Стертия не сходила натянутая улыбка. Лишь внутри он позволил себе избавиться от нее. Элиз, поднимаясь по винтовой лестнице на крышу, к позициям метательных машин, ощутила, как у нее сжимается горло. Наверху стояли онагры. Механики хлопотали вокруг них, уточняя наводку, смазывая маслом детали, подтягивая крепления.
Портовые стражи отсалютовали Элиз, но бодрости в этом приветствии не наблюдалось. Все вместе и каждый по отдельности они выглядели напряженными. Даже испуганными. Стертий по-прежнему хранил молчание. На флагштоке на морском ветру реял флаг, подтверждавший принятие сигнала. Стертий вручил ей увеличитель и указал направление — на корабль, находившийся в открытом море. Далеко от гавани, вне видимости невооруженным глазом.
