Дэн Абнетт - Почетная гвардия
— Я займусь приготовлениями, — уныло сказал Клеопас. — Пардусские танки прокатятся через Старый Город прежде, чем солнце встанет в зените.
С металлическим лязгом открылся внешний люк, и танитский часовой обратился к собравшимся, пока холодный дневной свет вливался в сумрачный отсек.
— Комиссар-полковник? — позвал он Гаунта.
Гаунт подошел к люку и выбрался из бронированного командного центра. Массивная машина размером с амбар, поставленная на мощные гусеницы, находилась на узкой улочке за базиликой, занятой беженцами. Гаунт увидел, что люди все еще бегут из Старого Города, наводняя массивное здание, охраняемое Призраками.
Боец Майло ждал его снаружи, рядом с ним были местная девушка в кремовых одеждах и четверо пожилых, необычного вида мужчин в длинных накидках из голубого шелка.
— Что? — воззрился Гаунт на Майло.
Юный танитец кивнул.
— Это аятани Килош, аятани Гугай, аятани Хилиас и аятани Винид, — представил Призрак мужчин.
— Аятани? — переспросил Гаунт.
— Местные жрецы, сэр. Священники Саббат. Вы просили меня выяснить…
— Да, вспомнил. Спасибо, Майло. Господа, несомненно, мой боец сообщил вам печальные новости. Примите мои соболезнования в связи с гибелью Инфарима Инфарда.
— Они приняты с благодарностью, воин, — ответил аятани Килош. Это был высокий лысый мужчина с серебристой бородкой. Глаза его выдавали безграничную усталость.
— Я комиссар-полковник Ибрам Гаунт, командир Первого Танитского и командующий боевыми действиями здесь, в Доктринополе. Полагаю необходимым, чтобы ваш король, принявший мученическую смерть от рук врага, получил все положенные почести.
— Мальчик объяснил нам все это, — промолвил Килош. Гаунт заметил, как Майло поморщился при слове «мальчик». — Мы ценим ваше уважение к нашим обычаям.
— Хагия — священный мир, отец. Честь святой Саббат была одной из основных причин нашего похода. Отвоевание ее родного мира является моей главной заботой. Уважая ваши обычаи, я всего лишь чту Бога-Императора человечества.
— Император защищает, — хором откликнулись четыре жреца.
— Так что должно быть сделано?
— Наш король должен обрести покой в освященной земле, — сказал Гугай.
— А какая земля считается освященной?
— Таких мест несколько. Самое почитаемое — гробница святой Саббат. Но здесь, в Доктринополе, самая подходящая земля — это Цитадель.
Выслушав слова Килоша, Гаунт повернулся, глядя на корку черепичных крыш Старого Города и выше — на плато Цитадели. Она была окутана дымом, белым туманом, не рассеявшимся после обстрела. Ветер был слабым.
— Мы как раз обсуждали планы отвоевания Цитадели, отцы. Это наша первейшая цель. Как только путь будет расчищен, я позволю вам пройти, чтобы провести все ритуалы для упокоения вашего правителя.
Аятани, все как один, кивнули.
«Вот оно, — подумал Гаунт. — Все решено за меня. Желание Льюго услышано. Нам придется отвоевывать Цитадель прямо сейчас».
Клеопас, Геродас и Цабо уже выбрались из мобильного штаба, и Гаунт жестом подозвал их к себе. Подозвал он и ожидавшего вокс-офицера.
— Мы выступаем на Цитадель, — сказал им Гаунт. — Готовьте войска. Я хочу, чтобы обстрел начался ровно через час. Белтайн?
Танитский связист шагнул вперед.
— Просигналь нашим отрядам в Старом Городе — пусть отступают. Это приказ. Бомбардировка начнется через час.
Белтайн кивнул и положил на бедро вокс-станцию, кодируя приказ для передачи.
— Он и есть ваш лидер? — спросила Саниан у Майло, пока они ждали в тени командного броневика.
— Да.
Девушка задумчиво рассматривала Гаунта.
— Это его путь, — сказала она.
— Что?
— Его путь. Это его путь, и он подходит ему. У тебя есть свой путь, солдат Майло?
— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду…
— Эшоли имеет в виду предназначение, мальчик, — сказал аятани Гугай, появившись слева от Майло. Саниан уважительно склонила голову. Майло повернулся к старику-жрецу.
Гугай был самым дряхлым из тех четырех священников, что отыскала ему Саниан. Кожа у него истончилась и покрылась бесчисленными морщинами, глаза были тусклыми и словно затянутыми пеленой, а тело под шелковой голубой мантией иссушено и искривлено долгой и тяжелой жизнью.
— Простите отец… со всем уважением, я все равно не понимаю.
Гугай искоса посмотрел на солдата, перевел взгляд на склонившуюся Саниан.
— Объясни это пришельцу из другого мира, эшоли.
Саниан подняла взгляд на Майло и старого жреца. Брин поразился пронзительной чистоте ее глаз.
— Здесь, на Хагии, мы верим, что каждый мужчина и каждая женщина рождены под сенью Императора… — начала она.
— Да хранит его судьба, пусть девять ран приносят ему удачу, — напевно промолвил Гугай.
Саниан вновь поклонилась.
— Мы верим, что у каждого есть свой путь. Каждому предназначена своя судьба. Дорога, по которой он следует. Кто-то рожден быть лидером, кто-то — королем, кто-то должен стать пастухом, а кто-то — бедняком.
— А-а… понимаю, — протянул Майло.
— Нет, вовсе нет! — с сомнением прошелестел Гугай. — Это наша вера, данная нам самой святой. Вера, что у каждого есть своя судьба. Рано или поздно, как того пожелает Бог-Император, судьба осознает сама себя, и наш путь начнется. Мой путь был стать одним из аятани. Путь командующего Гаунта — и сие очевидно — быть воином и вести за собой солдат.
— Вот почему мы, эшоли, изучаем все дисциплины и направления знания, — сказала Саниан. — Чтобы быть готовыми, когда наш путь откроется нам. И не важно, что он принесет.
До Майло стало доходить.
— То есть… тебе еще только предстоит найти свой… путь? — спросил он девушку.
— Да. Я еще эшоли.
Гугай, скрипя старыми костями, опустился на пустой патронный ящик и вздохнул.
— Святая Саббат была низкого происхождения, дочерью погонщика шелонов на высокогорных пастбищах, которые мы теперь называем Священными Холмами. Но она выросла, видишь ли, выросла, несмотря на свое происхождение, и повела граждан Империума к победе и освобождению.
За те шесть лет, что он провел в Крестовом походе за Миры Саббат, Майло уже успел это узнать. Шесть тысяч лет назад святая поднялась из нищеты этого мира-колонии, чтобы командовать имперскими силами и добиться победы во всем звездном скоплении, выдворив зло за его пределы.
Он видел ее изображения, женщины с непокрытой головой и выбритой тонзурой, облаченной в императорскую броню, сверкающим мечом обезглавливающую демонов. Майло вдруг понял, что девушка и старик выжидающе смотрят на него.
— Я понятия не имею, каков мой путь, — быстро сказал он. — Я выживший, музыкант… и солдат… вернее, я надеюсь им стать.
Гугай смотрел на него еще какое-то время и затем покачал головой.
— Нет, не воин. Не просто воин. Что-то еще.
— Что вы имеете в виду? — спросил обезоруженный Майло.
— Твой путь определен много лет назад, еще с того времени… — начал Гугай, а затем внезапно смолк. — Ты найдешь его. Когда придет время.
Старый жрец неловко поднялся и побрел прочь, к трем своим собратьям, которые тихо переговаривались под портиком базилики.
— Фес, что этот старый пень тут нёс? — рявкнул Майло, повернувшись к девушке.
— Аятани Гугай — один из старейшин Доктринополя, святой человек! — воскликнула она возмущенно.
— Он старый пень! Что значит, я не воин? Он мне что, пророчил?
Саниан посмотрела на Майло так, как если бы он задал самый тупой во всем Империуме вопрос.
— Конечно, — ответила она.
Майло только собрался еще что-нибудь сказать, как в ухе заверещал передатчик, и по воксу пошли переговоры. Пару мгновений он слушал, и затем лицо его потемнело.
— Останься здесь, — велел он девушке и поспешил к Гаунту, который с другими имперскими офицерами стоял на ступенях командной машины. Солнечный свет ласкал высокие крыши храмового района и разливал сияющие пруды на темной улице. Летучие крысы, малоприметные благодаря грязному серому оперению, мелькали между крышами и прятались в щелях.
Подойдя к Гаунту, Майло увидел, что танитский командующий погружен в разговор по воксу.
— Вы слышали это, сэр?
Гаунт кивнул.
— Они схватили полковника Корбека. Колеа ведет спасательный отряд.
— Я слышал.
— Отмените приказ. Отзовите артиллерию.
— Отступаем, рядовой.
— Что?
— Я сказал, отступаем!
— Но… — начал Майло и заткнулся, увидев жуткое выражение глаз Гаунта.
— Майло… если б был хоть малейший шанс спасти Корбека, я остановил бы не только артиллерию, а весь этот фесов Крестовый поход! Но если его взяли инфарди, он уже мертв. Лорд-генерал хочет, чтобы Цитадель была взята. Я не могу отложить наступление только из-за призрачной надежды вновь увидеть Кольма. Колеа и его команда должны отступить вместе со всеми остальными. Мы возьмем Цитадель до наступления ночи.
