Джон Толкин - Две крепости
– Что верно? - поинтересовался обескураженный Пиппин.
– Да про деревья и про энтов. Я не все понимаю из того, что происходит, так что не могу объяснить. Некоторые из нас все еще настоящие энты, но вот многие засыпают, деревенеют, как вы бы сказали. Большинство деревьев - деревья и есть, но некоторые наполовину пробудились, а некоторые пробудились уже совсем… а кое-кто становится энтами. Так всегда было.
Когда это случается с деревьями, оказывается, что у некоторых плохие сердца. Сердцевина здесь ни при чем, я не это имею в виду. О, я знавал несколько славных старых ив в нижнем течении Энтовой Купели; они были сплошь в дуплах, разваливались на куски, но были тихи и ласковы, как юный лист. А есть деревья в долинах, у подножия гор, они громогласны, как колокол, но насквозь испорчены. Такое теперь всё чаще случается. Здесь появилось много опасных мест. Есть совсем черные пятна…
– Как Сумеречье на севере? - спросил Мерри.
– Вот, вот, что-то вроде этого, но гораздо хуже. Я знаю, что север затемнен, а на этой земле есть такие глубокие долины, где тьма никогда и не поднималась и где деревья еще старше меня. Мы делаем что можем, не пускаем безрассудных путников, воспитываем, учим, расчищаем.
Мы, старые энты, - пастыри деревьев. Нас теперь немного осталось. Говорят, что со временем овцы становятся похожи на пастухов, а пастухи ни овец. Это, конечно, не сразу; а потом, овцы - они недолговечны. У деревьев и у энтов все быстрее и ближе, они вместе идут сквозь века. Энты кое в чем похожи на эльфов: они меньше заняты собой, чем люди, лучше вникают в суть вещей. В то же время энты похожи и на людей: быстрее меняются, чем эльфы, и быстрее приспосабливаются, можно сказать. Энты лучше, чем те и другие, потому что они последовательны и дольше размышляют над тем, что происходит.
Кое-кто из моей семьи теперь совсем одеревенел и едва шепчет. Нужно что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы пробудить их. Зато некоторые из моих деревьев очень подвижны, многие могут говорить со мной. Конечно, начали все эльфы. Это они пробуждали деревья, учили их разговаривать и слушали их. Первые эльфы всегда хотели со всеми разговаривать. А потом наступила Великая Тьма, и они уплыли за море, разлетелись по дальним долинам и сложили песни о днях, которые никогда не вернутся. Никогда… Эх, эх, эх, в былое время отсюда и до Синих Гор тянулся один лес, и все это называлось Восточным Краем. То были просторные дни! Бывало, я мог идти и петь весь день, и не слышать ничего, кроме эха в холмистых ущельях. Здешние леса были похожи на леса Лотлориена, только гуще, сильнее, моложе. А какой аромат! Бывало, я целые недели дышал и больше ничего не делал.
Фангорн умолк, бесшумно шагая на своих огромных ногах. Затем он опять захмыкал, хмыканье перешло в бормотанье. Хоббиты не сразу поняли, что старый энт поет какую-то древнюю песню…
К ивовым кущам Тазаринана я приходил по весне.О краски, о ароматы весны в Нан-Тазарионе!– Здесь хорошо! - говорил я.У вязов Оссирианда скитался я летом.О свет, о мелодии лета у Семиречья Оссира!Здесь лучше - думалось мне.По осени буки Нэлдорета принимали меня.О алое золото, о шёпоты осени в Таур-на-Нэлдор!– Здесь лучше всего, - я думал.К соснам в нагорьях Дортониона я приходил зимой.О, белые ветры меж черных ветвей в Ород-на-Тоне!И мой голос летел в небеса.Ныне эти земли укрыты волнами,А со мной остались - Амбарона, Тауреморна, Альдаломэ,Да моя земля, Лес мой Фангорн,Чьи корни ушли в глубины земли,А лет миновало гуще, чем опало листвыВ Тауреморналомэ.
Потом их спутник замолчал и шествовал дальше в полной тишине. Во всем лесу не было ни звука.
День шел на убыль и сумерки окутывали стволы деревьев. Наконец хоббиты увидели вздымающиеся перед ними неясные темные тени; они пришли к подножию гор. Навстречу, со склонов холма, каскадами сбегал поток - юная Энтова Купель. На правом берегу виднелся длинный склон, одетый травой, в сумерках казавшейся серой. Деревья там не росли, склон был открыт небу; звезды сияли в небесных озерах, окруженных берегами облаков.
Тем же размеренным шагом Фангорн направился вверх по склону. Внезапно хоббиты увидели впереди широкий вход. Два больших дерева стояли по сторонам, как живые столбы ворот, и переплетенные ветви поднялись при их приближении. То были вечнозеленые деревья, их гладкие и темные листья таинственно мерцали в полумраке. За ними открывалось широкое ровное пространство, как будто в склоне холма вырезали большой грот. По обе стороны на высоту более пятидесяти футов вздымались стены; вдоль каждой стены стояли деревья, и чем глубже, тем выше. Дальний конец грота замыкала отвесная скала, но у подножия была неглубокая ниша со сводчатым потолком - единственная крыша этого удивительного жилища, если не считать ветвей, заплетавших грот снизу доверху, оставляя лишь широкий проход в середине. Маленький поток падал сверху и, звеня разбивался на серебряные брызги, образуя возле ниши подобие чудесного занавеса. Вода собиралась в каменный бассейн между деревьями и бежала оттуда вдоль тропы, чтобы присоединиться к Энтовой Купели в ее странствиях по лесу.
– Хм! Вот мы и тут! - сказал Фангорн, нарушая долгое молчание. - Мы прошли примерно семьдесят тысяч энтовых шагов, а сколько это по-вашему - не знаю. Как бы то ни было, мы теперь у подножия Последней Горы. Мне здесь нравится. Заночуем здесь.
Он опустил их на траву между деревьями, и они пошли за ним к большой арке. Хоббиты заметили теперь, что колени энта не сгибались при ходьбе, но ноги ступали широко, причем прежде всего в землю впивались пальцы ног, очень большие и широкие.
Минуту Фангорн потоптался под водопадом, сделал глубокий вдох, засмеялся и прошел внутрь. Там стоял большой каменный стол, но не видно было ни одного сиденья. В глубине ниши было уже темно. Энт поднял два больших сосуда и поставил их на стол. Казалось, что в них простая вода, однако он подержал над ними руки, и кувшины начали разгораться: первый - золотым, второй - ярко-зеленым светом. Будто летнее солнце пробилось сквозь покров молодой листвы, освещая нишу. Обернувшись, хоббиты увидели, что деревья тоже засветились, сперва робко, а затем все ярче, пока каждый лист не оказался в кайме света, зеленого, золотого или красного, как медь; древесные стволы походили на колонны, выточенные из самоцветного камня.
– Ну вот, теперь можно и поговорить, - сказал Фангорн. - Полагаю, вы хотите пить, да и устали, наверное. Глотните-ка вот этого.
Он направился к задней стене ниши, где хоббиты увидели несколько высоких каменных кувшинов с тяжелыми крышками. Он сдвинул одну из них, зачерпнул из кувшина большим ковшом и наполнил три кубка - один очень большой и два поменьше.
– Это дом энтов, - объяснил он. - Здесь не на чем сидеть, но вы можете сесть на стол.
Он поднял хоббитов и посадил на огромную каменную плиту, на шесть футов возвышавшуюся над землей. Там они и сидели, болтая ногами и потягивая из кубков.
Питье было похоже на воду, по вкусу очень напоминавшую ту, что они пили из Энтовой Купели у опушки леса, однако имело какой-то привкус, которого они не могли описать; он был неотчетлив, но напоминал запах дальнего леса, который приносит прохладный ночной ветер. Действие напитка сказалось сначала в кончиках пальцев ног, потом постепенно поднялось до корней волос, наливая тело силой и бодростью. Хоббиты почувствовали, как волосы у них на головах встали дыбом, начали виться, волнообразно шевелиться и расти. Фангорн, опустив ноги в бассейн, осушил свой кубок одним глотком - одним длинным медленным глотком. Хоббиты думали, что он никогда не остановится. Наконец он отставил кубок.
– Ах-ха, хум, хм, теперь легче будет разговаривать. Сидите, где сидите, а я лягу, тогда питье не ударит в голову и я не усну.
С правой стороны ниши находилась большая кровать на низких ножках, густо покрытая травой и папоротником. Фангорн медленно на нее опустился - лишь с намеком на изгиб посередине - и вытянулся во весь рост, положив руки за голову, глядя в потолок, на котором мелькали отблески, как листья, играющие в солнечном свете. Мерри и Пиппин сели рядом на подушки из травы.
– Теперь рассказывайте вашу сказку, да только не торопясь? - попросил энт.
Хоббиты поведали о своих приключениях с того момента, как покинули Шир. Они говорили довольно беспорядочно, то и дело перебивая друг друга, и Фангорн часто останавливал их, возвращал к более раннему моменту или начинал расспрашивать о событиях более поздних. Они ничего не сказали о Кольце и не объяснили, почему отправились в путь и куда шли, а сам он не спрашивал.
Энта интересовало все: Черные Всадники, Элронд, Древлепуща, Том Бомбадил, пещеры Мории, Лотлориен, Галадриэль. Он заставил их снова и снова описывать Шир. Потом подумал и спросил странно:
