Джеймс Барклай - Призыв мёртвых
Роберто видел, что Бариас ведет внутренний спор с собой о том, стоит ли реагировать на этот вызов. В последние дни им пришлось нелегко. Они были вымотаны, измучены как телесно, так и духовно. Их плавание по реке продолжалось уже девять дней. И похоже, обещало затянуться еще на столько же. А то и больше, если не подует попутный ветер. Провизии имелось в обрез, правда, Харбан — искусный охотник, да и Роберто не разучился стрелять из лука, хотя ему и пришлось пользоваться непривычным цардитским оружием.
Так или иначе, Юлий предпочел сохранить свое мнение при себе. Однако хмурился так, что Роберто просто не мог оставить это без внимания.
— Что у тебя на уме? — спросил он.
— То же, что тревожит тебя, хоть ты предпочитаешь не подавать виду. Но наверное, до последнего времени скорбь по брату была так сильна, что подавляла все остальное.
— Думаю, тебе не мешало бы высказаться определеннее, — сухо промолвил Роберто, хотя промелькнувшая перед его мысленным взором улыбка Адраниса подтверждала частичную правоту гласа.
— Река пуста. Берега тоже. Раскрой глаза и навостри уши. Тебе это не настораживает?
— Опять не понял.
— Прошлым вечером вам с Харбаном, чтобы добыть на ужин пару кроликов, пришлось отойти на добрых две мили. А когда, скажи на милость, ты слышал в последний раз птичье пение? А ведь такого просто не должно быть. Нынче самый разгар генастро. Все вокруг цветет и зеленеет. Посмотри, какая кругом растительность — но все животные исчезли.
— Животные всегда чуют опасность лучше людей, — заметил Харбан. — Они ближе к земле, чем люди.
И тут Роберто почувствовал, как с его глаз словно приподнимается завеса.
— Но ведь и люди тоже исчезли. Никого нет. Ни единого путника, даже грабителей или мародеров, которые искали бы чем поживиться в заброшенных селениях. Конных разъездов тоже не видно, даже на расстоянии. — Он прекратил грести и повернулся к Харбану. — И ни единой лодки. Ни единой за девять дней!
— И что это значит? — спросил Юлий. — Мы не видим ни флагов, ни сигнальных огней или дыма, вообще ничего. Впечатление такое, будто, кроме нас, во всей стране никого нет.
— Это значит, что никто даже не бежит сюда. Это значит, что, как мы и боялись, Гориан действительно организовал наступление через Атреску, а спасшиеся от него хлынули на юг. А еще это значит, что люди понятия не имеют о том, что надвигается на них с севера, потому что мы первые вестники.
Роберто вздохнул и еще раз прокрутил в сознании собственные слова.
— Таким образом, если Дина Келл решила двинуться на юг, к Эсторру, а Гориан повернул на Нератарн, и это он сбросил тех людей с утесов, то… — начал Юлий.
— Да, — откликнулся Роберто. — Это значит, что граница Нератарна будет атакована с тыла, в то время как вся защита выстраивается в расчете на нападение с другой стороны.
— Похоже, нам нужно грести сильнее, — заметил Харбан.
Роберто взялся за весла.
— И молись о попутном ветре, Юлий. Молись всем сердцем, и пусть наш Бог тебя услышит.
* * *Король Хуран ощутил первый укол неподдельного страха, подумав, что, возможно, совершает колоссальную ошибку. Дневной марш был проделан в хорошем темпе, и вся кампания шла как по маслу. Они настигли и перебили четыре сотни легионеров из остатков той армии, что была рассеяна на рубежах Царда еще в самом начале военных действий. Гориан поднял их, и теперь они с четырьмя своими боевыми машинами двигались вместе с силами вторжения Царда.
— Наше ли это наступление?
Хуран пристально смотрел на темные полосы погибшей растительности, отдавшей свои жизненные силы мертвым для их дневного марша. В вечернем сумраке он мог видеть на горизонте пыль, сигнализировавшую о приближении к ним армии поддержки, о существовании которой он, король, узнал совсем недавно. Предводитель мертвых, что вел эту свору, посетил его сегодня днем на марше. Предводитель Джареш. Отвратительный тип, который с удовольствием сообщил ему, что ожидавших корабли в Гестерне было слишком много, поэтому тысячам людей пришлось присоединиться к маршу на Нератарн.
— Твое величество?
Хуран, расположившись около своего шатра, пил горячий травяной отвар перед выходом на вечернюю инспекцию. При нем, как всегда, находился его старший помощник, просентор Крейсан, брат героя, павшего в долине Геролод.
— Я вот думаю, это действительно вторжение Царда или мы просто зрители? Шлюхи, следующие за главными силами, подбирая объедки? Похож я, по-твоему, на человека, который тут чем-то командует?
Крейсан отреагировал даже слишком поспешно.
— Все твои воины пойдут за тобой куда угодно, мой король.
— Тебе следовало бы выучиться дипломатии, старый друг. Мой вопрос был не совсем о том или даже совсем не о том. Но раз так, выскажусь прямее. Что, во имя властителей неба и звезд, я вообще здесь делаю?
— Созерцаешь падение Конкорда.
— Да уж, тут я возразить не могу. — Хуран рассмеялся. — Но кто, по-твоему, займет трон на Холме, когда Адвокат будет низвергнут? Сдается мне, что не я. И не мой сын, не знаю уж, суждено ли мне вообще с ним увидеться.
На сей раз Крейсан промолчал.
— Говори свободно, не бойся. Я уже давно не рублю голов за неугодные речи. Не говоря уж о том, что, случись такое, завтра я увидел бы тебя марширующим дальше.
— Не самое приятное зрелище, мой король.
— Да, ты никогда не умел как следует маршировать, даже с головой на плечах, — хмыкнул Хуран, чуть более умиротворенно. — Зайдем-ка внутрь. Надо бы нам потолковать наедине.
Двое мужчин уселись на подушки в центре просторного шатра. Походный гамак Хурана висел слева, справа стоял обеденный стол, на шестах с распорками висели его оружие и доспехи. Король отпустил слуг, но и после этого заговорил очень тихо.
— Гориану мы не нужны, — промолвил Хуран. — Думаю, до тебя это уже дошло.
Крейсан склонил голову.
— Но я бы все же не утверждал это с такой уверенностью. Разве мы не можем повернуть? Разве Рин-Хур не может повернуть и разве наши силы в Гестерне не могут отказаться перевозить мертвых, оставив Гориана без подкрепления?
— Но он уже получил все, что хотел. Впереди нас три тысячи мертвецов. Этого достаточно, чтобы заставить разбежаться от ужаса вдесятеро большие силы, но из Гестерна движется еще пять тысяч. Пять! Сильно сомневаюсь, чтобы в этой стране вообще остались живые люди. Уверен, он сначала согнал их всех к побережью, а потом перебил. У него имеются каркулас, как проводники его силы, и эти предводители мертвых, в качестве глаз и ушей. Что произойдет, просентор, когда он решит, что мы ему больше не нужны? Он может перебить нас, пока мы спим, а сам при этом прятаться в тысяче миль отсюда. До него не дотянешься. Одним ударом он пополнит свою армию на двенадцать тысяч человек.
— Думаешь, он предпримет такую попытку?
— Уверен, это только вопрос времени. По-твоему, почему предводители мертвых идут вместе с повозками гор-каркулас? — Хуран помолчал. — Ну, говори. Чего ты боишься?
— Да, мой король, у меня есть причины для опасений. Наши воины недовольны. Идут разговоры о том, что мы больше похожи не на войско, а на обоз, который тащится позади победоносной армии. Мы совершаем рейды, вступаем, где можем, в схватки, но, конечно, войну ведем не мы. Она идет по плану Гориана. И хотя никто не высказывается против тебя, мой король, многие задают вопрос: чего ради мы вообще в это впутались? Мы народ воинов, никогда никому не подчинявшийся, однако…
Просентор умолк и посмотрел на Хурана. Услышанное ничуть не удивило и не разгневало короля. Если он и злился, то по другому поводу. Потому что позволил одурачить себя.
— …однако мы пляшем под дудку Гориана Вестфаллена. Фактически выполняем волю одного-единственного человека, уроженца ненавистного Конкорда, который пугает нас, поскольку способен делать то, чего мы не можем, — закончил за него Хуран.
Крейсан поднял свой кубок.
— Он так умело втерся в доверие.
— Мы сами были счастливы ухватиться за что угодно, чтобы нанести удар давнему врагу. Но теперь я гадаю: уж не идем ли мы на поводу у куда худшего врага, истинного врага Царда? Для нас смерть, особенно смерть в бою, всегда означала возможность оставить свое имя в преданиях и обратиться в навеки вольного духа ветра, пребывающего в обители Властелина Небес. А что она означает теперь? То, что угодно Гориану Вестфаллену. Да будь я сейчас простым воином Царда, я непременно усомнился бы в том, достойно ли сражаться в этой войне.
— Не секрет, что теперь воины боятся погибнуть. Правда, до сих пор он не счел нужным поднять никого из наших, чтобы они пополнили его мертвецкое войско, но я согласен с тем, что ситуация в любую минуту может измениться.
Хуран допил свой отвар и протянул медный кубок, чтобы наполнить снова.
