Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I
Он потерял счет времени, примитивная жестокость схватки поглощала все внимание без остатка, и меч рубил и колол без устали. Ничто не могло устоять перед ним, и с каждым ударом Воитель продвигался ближе к своей цели. Коридор уже заметно расширился, и в золотистом свете меча стало видно, что противники становятся все менее материальными.
Очередной удар меча сверху донизу рассек рыхлое тело, выпустив струю зловонной жидкости, но, вместо того чтобы развалиться на куски, тварь мгновенно испарилась, словно маслянистый дым на ветру. Хорус сделал еще шаг вперед, готовый и дальше с неутихающей яростью разить врагов, однако коридор неожиданно и необъяснимо опустел. Воитель оглянулся по сторонам и вместо ужасных монстров, жаждущих его сожрать, увидел лишь жалкие останки.
И даже эти последние клочки таяли, словно жир на сковородке, шипя и поднимаясь в воздух струями темно-зеленого, почти черного дыма.
Отвратительный вид растекающейся сгнившей плоти заставил Хоруса выругаться, а в следующий момент он понял, что произошло с кораблем — он стал пристанищем варпа, нерестилищем Имматериума.
Дальше коридор перекрывали многочисленные противовзрывные двери, непосредственно защищавшие капитанский мостик, и Хорус ощутил прилив свежих сил. Решимость уничтожить Эугана Тембу не ослабела ни на йоту. Воитель ожидал встретить на пути легионы порожденных бездной существ, но коридор оставался пустым, и тишина нарушалась лишь отзвуками болтерных выстрелов (которые, как он теперь был уверен, доносились снаружи корабля) и стуком капель черной воды по его доспехам.
Хорус осторожно продолжал идти, отбрасывая с дороги искрящие кабели, и двери одна за другой открывались при его приближении. Все это было очень похоже на ловушку, но теперь желание отомстить настолько завладело им, что Хорус не мог ему противиться и рвался вперед.
Наконец он ступил на капитанский мостик. Огромное помещение, бывшее ранее местом управления кораблем, чрезвычайно изменилось. Тронутые гнилью знамена все еще свисали с потолочных балок, но к каждому из них было прибито мертвое человеческое тело. Хорус смог различить серую, как волчья шерсть, форму солдат Шестьдесят третьей экспедиции. Вероятно, эти несчастные воины до конца оставались верны своим клятвам.
— Вы будете отмщены, друзья мои, — прошептал он и прошел вперед.
Все приборы управления были разбиты, их вырванные внутренности образовали новую, странную систему, из которой выходили связки проводов толщиной не меньше метра и поднимались к терявшемуся в полутьме своду.
Кабели окружало пульсирующее свечение, и Хорус понял, что смотрит на источник вокс-сигнала, который вызвал такое беспокойство у Локена перед высадкой на поверхность спутника.
И действительно, он и сейчас слышал мерзкий голос, шепчущий слова, которые заставили бы его язык почернеть, если б он решился их повторить.
Нург-лет, Нург-лет…
Но в следующее мгновение Хорус понял, что эти слова звучат не только в его воспоминаниях, а срываются с человеческих губ.
Хорус прищурил глаза, и его губы скривились от омерзения: в капитанском кресле восседала массивная раздувшаяся фигура. Настоящая гора гниющей плоти, испускающая отвратительный запах разложения.
Каждая складка его кожи служила пристанищем черным крылатым насекомым, обрывки серой ткани прилипли к зеленовато-серому телу, золотые эполеты и серебряные аксельбанты едва держались на непомерно вздувшихся плечах.
Одна рука этого существа покоилась на липкой от гноя страшной ране в грудной клетке, а другая сжимала рукоять сверкающего изумрудной зеленью меча.
Хорус, увидев у ног этой заживо гниющей туши распростертое тело мертвого воина Астартес, от горя и ярости опустился на колени.
Шея Верулама Моя, вероятно, была сломана, и его невидящие глаза остановились на трупах, свисающих с заплесневелых знамен.
Воителю не потребовалось поднимать взгляд на убийцу Моя; Хорус уже знал, что перед ним Эуган Темба.
Изменник.
8
ПАВШИЙ БОГ
Локен не мог припомнить другой такой битвы, в которой он и его воины израсходовали бы все имеющиеся боеприпасы. Каждый Астартес нес с собой достаточно зарядов, чтобы обеспечить выполнение любого задания, поскольку ни один выстрел не тратился понапрасну и для поражения каждой цели обычно хватало одного попадания.
Дополнительный склад боеприпасов остался в районе высадки, а они не имели возможности туда добраться, и все из-за непоколебимой решимости Воителя двигаться только вперед.
Все болтерные обоймы Локена давно опустели, и он с благодарностью вспомнил настойчивость Аксиманда, посоветовавшего взять и субзвуковые снаряды, они оказались вполне эффективны в деле уничтожения оживших мертвецов.
— Проклятье, неужели они никогда не кончатся?! — воскликнул Торгаддон. — Я уже убил не меньше сотни этих тварей.
— Возможно, ты несколько раз уничтожил одного и того же врага, — ответил Локен, стряхивая с меча серые клочья. — Если не разбить им голову, они снова поднимаются. Я зарубил не меньше десятка этих существ, у которых имелись дыры от болтов.
— Держись, — предупредил его Торгаддон. — Легио Мортис снова идут в атаку.
Локен занял более устойчивое положение на груде обломков, а титаны уже начали свой сокрушительный набег на толпы гниющих чудовищ. Устрашающие гиганты, похожие на тех, что, по рассказам, преследовали призраков на Барбарусе, сотрясая землю, изрыгая огонь и гром, выскочили из полосы тумана. Мощные взрывы взметнули вверх фонтаны грязи вперемешку с разорванными телами врагов, и каждый шаг могучих боевых машин вдавливал в грязь десяток монстров.
От напора титанов вибрировал воздух, и каждый взрыв вызывал новые лавины обломков из отверстий в корпусе «Славы Терры». Трижды мертвецы пытались захватить склоны, ведущие к входам в корабль, и трижды Астартес заставляли их отступить. Первый раз огнем из болтеров, а когда боеприпасы подошли к концу, мечами и могучими ударами рук и ног. Каждый раз они уничтожали сотни врагов, но каждый раз горстку Астартес вынуждали спускаться на несколько шагов и приближаться к болоту.
В нормальных условиях Астартес без труда справились бы с этими порождениями кошмаров, но теперь, когда судьба Воителя оставалась неизвестной, они утратили былую целеустремленность и способность действовать с привычной боевой яростью. Локен прекрасно понимал, что чувствуют его воины, поскольку сам испытывал те же эмоции.
Из-за невозможности связаться с Воителем, Аксимандом и Абаддоном оставшиеся снаружи Астартес чувствовали растерянность и замешательство.
— Темба, — произнес Воитель, вставая с коленей и направляясь к бывшему правителю планеты.
С каждым шагом все виднее становились свидетельства предательства Эугана Тембы: засохшая кровь на лезвии его меча и хищная ухмылка на лице. Вместо верного и стойкого последователя, каким был когда-то Темба, Хорус видел перед собой подлого предателя, заслуживающего самой мучительной смерти. Вокруг фигуры Тембы постепенно разгорался мертвенный свет, в котором еще отчетливее проступили признаки разложения его тела, и Хорус понял, что в этой гниющей оболочке уже ничего не осталось от его бывшего друга.
Хорус вспомнил рассказ Локена о случившемся в горах Шестьдесят Три Девятнадцать, его ужас при виде бывшего друга, ставшего добычей варпа. Воителю было известно о мелкой стычке между Джубалом и Локеном, и теперь стало ясно, что именно эта неприязнь, не представлявшая собой ничего особенного, и стала той трещиной в защите Джубала, через которую варп сумел его одолеть.
А какая трещина стала причиной гибели Тембы? Гордыня, амбиции, ревность?
Раздувшийся монстр, бывший когда-то Эуганом Тембой, отвел взгляд от тела Верулама Моя и усмехнулся, явно довольный своей работой.
— Воитель, — произнес Темба, выговаривая каждый слог с булькающим придыханием, словно говорил через воду.
— Не смей произносить мой титул, ничтожество.
— Ничтожество? — прошипел Темба, качая головой. — Разве ты не узнал меня?
— Нет, — ответил Хорус. — Ты не Темба, ты порожденный варпом подлец, и я пришел, чтобы убить тебя.
— Ты ошибаешься, Воитель, — рассмеялось чудовище. — Я все тот же Темба. Твой так называемый друг, хотя и покинутый. Я Темба, твой верный последователь, которого ты оставил гнить на этой всеми забытой планете, а сам отправился завоевывать славу.
Хорус подошел к возвышению, на котором стояло капитанское кресло, и снова перевел взгляд с Тембы на тело Верулама Моя. Из страшной раны в боку толчками вытекала кровь, разливаясь по грязному полу капитанского мостика. На горле виднелось пурпурно-черное пятно, и сквозь кровоподтек пробился обломок кости — там был сломан его позвоночник.
