Брайан Герберт - Песчаные черви Дюны

Ломаные линии трещин разбежались в стороны, как трещины на плазовой платине, принявшей тяжелый удар. Дюны покачнулись и накренились, когда под ними появилось что-то.

Вафф отпрянул назад. Возле его ног еще раз шевельнулся червь, словно оповещая Ваффа, что его дни сочтены и что его хозяину тоже вскоре предстоит умереть.

Поверхность равнины и дюн взорвалась высоченными песчаными гейзерами. Трещины расширились, и из-под земли показались огромные силуэты. Словно в ожившем сне Вафф увидел хребты спин, кольца, с которых сыпались камни и песок. Из под земли одно за другим вырастали знакомые чудовища.

Песчаные черви. Настоящие песчаные черви — чудовища тех же размеров, что и те черви, которые бороздили пустыню в те времена, когда мир знал эту планету как Дюну. Что это — легенда и таинственное возрождение?

Вафф стоял в оцепенении, неспособный поверить в то, что видел. Он был преисполнен благоговения и трепета, не испытывая ни малейшего страха. Неужели это были уцелевшие черви? Как смогли они пережить тот ужасающий холокост?

— Пророк, ты вернулся!

Сначала Вафф увидел пять червей, потом из-под земли вынырнули еще двенадцать. Но из разверзшихся трещин продолжали появляться все новые и новые чудовища. Их были сотни и сотни! Мертвый мир раскололся, как яйцо, и из него начали вылупляться нарождавшиеся пустынные монстры.

Вырвавшись из своего подземного гнезда, чудовища устремились к лагерю, спрятанному среди галечников Кина. Вафф понял, что сейчас черви пожрут Гуриффа, его разведчиков и его собственных помощников из Гильдии.

Песчаные черви снова завладеют Ракисом.

Вафф впал в экстаз. Он бросился навстречу червям, подняв руки в знак религиозного поклонения.

— Великий Пророк, я здесь!

Вестники Бога были так велики, что он на фоне их казался мельчайшей песчинкой, не достойной внимания.

Вера его вновь воспряла, он понял, что его незначительные усилия, предпринятые на Ракисе, в действительности не имели никакого смысла. Он мог работать сколь угодно тяжко, выращивать песчаных форелей, пытаясь заселить Ракис своими усовершенствованными червями, он мог делать все, что ему угодно, но у Бога есть Его планы — всегда только Его планы. Он только что показал Ваффу, как поддерживается поток жизни, без всяких слов, как немое откровение с'тори.

Вафф только теперь осознал то, что должен был понять уже давно, то, что должен был понять каждый тлейлакс. Если каждое тело червя, происшедшее от бога-императора Лето II, обладало частицей жемчужины Пророка — то как же сами песчаные черви, могли не обладать предзнанием? Как могли они не предвидеть приход Досточтимых Матрон и насильственное уничтожение Ракиса?

В восторге он стиснул ладони. Конечно же! Великие черви предвидели, что на их мир обрушатся ужасные облитераторы. Понимая, что скоро Ракис превратится в обожженный обугленный шар, они зарылись, в поисках убежища в землю, глубоко под песок, может быть, на километр или больше, спасаясь от истребления.

«Этот мир может сам позаботиться о себе», — подумал Вафф.

От высокомерных надменных в своем невежестве людей эта планета всегда терпела одни только неприятности и беды. Когда здесь была чистая пустынная планета, Ракис был тем, чем он должен был быть до того, как обуянные гордыней люди попытались превратить его в некое подобие древней Земли. Усилия чужаков по «улучшению» привели к гибели всех червей, и только смерть Лето II вернула их к жизни. Но после этого опять пришли люди — на этот раз Досточтимые Матроны, — и снова на планете произошла экологическая катастрофа.

Ракис били, топтали и насиловали… но, в конце концов, этот величественный мир спас сам себя. Пророк все время пребывал здесь и способствовал выживанию Дюны. Теперь все стало так, как должно, и Вафф был искренне счастлив.

Два гигантских червя бросились к тлейлаксу, словно приросшему к земле. Скользнув по оплавленной корке, они приподнялись над трупами слабых лабораторных червей и пожрали их словно крошки.

Переполненный радостью Вафф упал на колени и принялся молиться. В последний момент он поднял голову и увидел разверстую пасть, усеянную острыми зубами. В глубине ее пылал огонь, в воздухе резко запахло пряностью.

Блаженно улыбаясь, мастер Тлейлаксу поднял глаза к небу и воскликнул:

— Боже, мой Боже, наконец-то я твой!

Словно исполинский лайнер Гильдии, голова червя стремительно опустилась к Ваффу. Он вдохнул насыщенный умиротворяющий дух меланжи и закрыл глаза в исступленном восторге, когда пасть чудовища поглотила его.

Вафф воссоединился со своим Пророком.

Жизнь состоит из определения того, что надо делать дальше, и это повторяется от каждого предыдущего ее момента к следующему. Я никогда не боялся принимать решения.

Сквозь разбитый купол храма Дункан, занятый своими мыслями, увидел, как замерцало небо и из него вывалились друг за другом несколько ведомых навигаторами лайнеров Гильдии.

Еще до того, как корабли подали опознавательный сигнал, Дункан понял, что на борту одного из кораблей находится какой-то особенный человек. Расширенное сознание с готовностью показало ее лицо, мало изменившееся после их разлуки. Мурбелла! Часть Дункана пришла в ужас при одной мысли о том, что он снова окажется рядом с ней, но теперь он стал совсем другим, и вмещал в себя нечто большее, чем свою прежнюю личность. Теперь он очень хотел ее видеть.

Над Синхронией теперь повисли тысячи кораблей с навигаторами Гильдии на борту. Теперь навигаторы не вполне осознавали свою роль, так как исчезла Оракул Времени. Пользуясь своими новыми способностями, Дункан мог теперь общаться с ними. Навигаторы хорошо понимали его, так же, как люди и мыслящие машины. Дункану для этого надо было всего лишь подумать и передать им свою мысль.

Это важные и необходимые перемены.

С кораблей были посланы к планете легкие челночные суда. Глядя сквозь купол на огненные хвосты ракет, Дункан понимал, что на одном из этих челноков была и Мурбелла. Она спустится на планету первой, и он снова увидит ее. Прошло почти двадцать пять лет… всего лишь мгновение на часах вселенной, но ему это мгновение казалось вечностью. Он жаждал прикоснуться к Мурбелле.

Но женщиной, вошедшей в зал, оказалась Шиана, страшно уставшая и измотанная только что закончившейся битвой. В глазах ее застыли немые вопросы, когда она увидела кровь на полу, разбитых сторожевых роботов, труп барона и сидевшего с остекленелым взором Паоло. Кинув беглый взгляд на четырех гхола, Шиана сразу поняла, что к Паулю и Чани вернулась исходная память.

Потом она заметила неподвижное тело старухи, лежащее на ступенях, и тотчас ее узнала. Голосом Шианы заговорила Серена Батлер:

— Эразм убил мое невинное дитя. Он один отвечает за…

Дункан перебил ее:

— Я перестал ненавидеть его. Думаю, мне даже было его жаль. Это напомнило мне минуту, когда умирал бог-император. Эразм был порочен, высокомерен, но и наивен. Его вело одно лишь ненасытное любопытство… но он не знал, как усвоить то, что он уже понял.

Шиана посмотрела на старуху, словно ожидая, что она сейчас откроет глаза и схватит ее узловатыми пальцами.

— Эразм действительно мертв?

— Абсолютно.

— А Омниус?

— Исчез навсегда. Мыслящие машины перестали быть нашими врагами.

— Теперь ты можешь ими управлять? Они потерпели поражение? — На лице Шианы отразилось безмерное удивление.

— Они мои союзники… орудия… более независимые партнеры, нежели рабы. Вообще, все стало по-другому. Нам нужно принять новый порядок вещей и создать множество новых определений.

Когда Мурбелла и сопровождавшие ее сестры и люди Гильдии были приведены в зал слугами-роботами, Дункан не стал ни о чем спрашивать, он просто во все глаза смотрел на нее.

Она резко остановилась, едва успев войти в зал.

— Дункан… ты почти не изменился за более чем двадцать лет.

Он рассмеялся.

— Я изменился так сильно, что разницу невозможно измерить ничем. — Все машины в зале и во всем городе одновременно повернулись к Дункану.

Они обнялись с Мурбеллой совершенно машинально, не думая о том, воспламенит ли это объятие их прежние чувства. Но теперь каждый чувствовал в другом необратимые изменения. Река времени вырыла глубокую пропасть между ними.

Прикоснувшись к Мурбелле, Дункан сразу вспомнил, сколько вреда принесла ему зависимость от нее. Прежние отношения между ними невозможны, особенно после того, как он стал Квисац-Хадерахом. Мало того, теперь он управлял и мыслящими машинами, но он не был их всемирным разумом, не был их кукловодом. Но он не знал, как они смогут существовать без направляющей силы, им придется приспособиться или погибнуть — сделать то, что люди хорошо научились делать за многие тысячелетия.