Рогал Дорн. Крестоносец Императора - Гэв Торп
Мельком взглянув на своего примарха, Ранн немедленно ухмыльнулся. Рогал Дорн балансировал на крыше лязгающего колосса, словно забрался на льдину и плыл на ней по Великой реке. Массивный цепной меч примарха висел на зацепе, пока он старался обеими руками обхватить башенный погон[6]. Пока Фафнир смотрел, закованные в керамит пальцы Дорна отыскали удобный участок и он оторвал наклонную установку от шасси. Кругом разлетелись пучки электрических искр и искорёженные полосы металла.
— По твоей команде, — сказал Яго, побудив Ранна вернуться к задаче, стоящей перед ним самим.
Прорывники замедлились, добравшись до правого борта громадной боевой машины, развернулись, и двинулись дальше в темпе грохочущего танка. Фафнир же бежал во главе своего отделения.
— Давай, брат! — гаркнул Ранн.
Все прорывники разом упали на одно колено и наклонили щиты, словно пандусы к высокому борту танка. Через долю секунды тактические легионеры достигли позиции своих товарищей. Как только они запрыгнули на щиты, воины Яго толкнули братьев вверх, на высоту в несколько метров, чтобы они заскочили на крышу бронемашины.
Ранн едва не потерял равновесие, приземлившись дальше к корме, чем ожидал. Он оказался на скосе башни, поскольку танк разогнался, чтобы оторваться от столпившихся вокруг него космодесантников. Вспомогательные орудия размещались так, что не могли успешно отражать подобные атаки, однако сверхтяжёлая машина с левой стороны распознала опасность и направила противопехотные установки в сторону собрата, на которого влезли астартес. Пока из обшивки вокруг Фафнира вылетали искры от лаз-разрядов, он перемещался в направлении кормы — туда, где по его полю зрения расползалось оранжевое пятно теплового выброса, отрисованное авточувствами. Термальный шлейф указывал на выхлопное отверстие, то есть на уязвимое место.
Полдюжины бойцов отделения, которые тоже совершили прыжок, теперь следовали за своим сержантом к решётке, расположенной сразу позади главной башни.
Замечая, как действует Ранн, всё новые подразделения старались взять на абордаж другие машины. Танки между тем вращали башнями и прокручивали гусеницы, пытаясь стряхнуть нападающих. В дыму и пыли вокруг Фафнира замелькали выстрелы: артиллеристы из вражеской крепости осознали, что их техника под угрозой. Ранее неприятельские командиры проявили терпение, пробудив бронированных гигантов лишь в самый подходящий момент для атаки. Однако они не учли возможностей примарха и его легионеров...
— Ложись! — крикнул Клауз, находившийся чуть позади Ранна.
Сержант и другие бойцы тут же рухнули на бронированную корму танка. Для Гериоса предупреждение запоздало, и от удара стволом главного орудия его изломанное тело повалилось на землю. Пушка, сбившая его с борта, при этом погнулась.
Поднявшись на ноги, два легионера вцепились в решётку пальцами в латных перчатках, напрягли фибросвязки и вырвали её, тем самым обнажив пульсирующий сердечник двигателя. Оттуда, из гнезда скрученных кабелей, исходил слабый голубой свет, что поблёскивал на латунных разъёмах.
Ранн понятия не имел, как работает мотор, а интересовался этим даже меньше того. Ещё два бойца мерялись силой с вращающейся орудийной турелью, и её механические шестерни с пронзительным металлическим визгом уступали сервоприводам их доспехов.
— Гранаты сюда, все и сразу, — велел Фафнир остальным бойцам, срывая с пояса осколочные заряды.
Всего в люк влетели четырнадцать гранат, после чего сержант и его товарищи спрыгнули с кормы танка и приземлились в колеи, пропаханные его массивными гусеницами.
Через пару секунд из нутра бронемашины вырвались клубы дыма и пламени. Осколки и фрагменты двигателя фонтаном взметнулись вверх и посыпались на крышу танка, а сама машина остановилась под скрежет сломанных механизмов.
— Яго, Ранн, хорошо сработано, — произнёс лейтенант Поллукс, появившись из туманной пелены маслянистого дыма и песчаной взвеси.
Красные лучи и снаряды по-прежнему обрушивались с укреплённых позиций, а один из танков, сумев вырваться на простор, отъезжал на безопасное расстояние и срезал Имперских Кулаков из орудий.
— Теперь шевелитесь, — продолжил лейтенант. — Построиться для штурма этого опорного пункта!
Ранн и Яго подтвердили, что приказ ясен, и вызвали своих бойцов. Пали два воина из тактического отделения, а также один прорывник. Среди развалин лежали почти два десятка тел в охряно-жёлтой броне, что указывало на более высокие потери в подразделениях, не сумевших отреагировать столь же быстро.
Сквозь дым Фафнир разглядел Дорна и обломки танка позади него. Рогал и его хускарлы снова продвигались к вражеской твердыне. Яго со своими бойцами отправился выполнять приказ, и Ранн последовал за ним, вновь сосредоточив внимание на орудийных позициях. Сзади остались лежать десятки воинов в жёлтых доспехах, и ещё несколько — в золотых. Сержант не мог винить врагов за то, что они бьются до последнего, но каждый из его павших братьев сгинул по вине граждан Скатии, тщеславно отказавшихся принять неизбежное, и за это он ещё чуть сильнее возненавидел местных.
— Победа была неизбежна, — заметил Дорн и провёл рукой по звёздным картам, разбросанным по широкому деревянному столу, за которым когда-то заседал правящий совет Скатии.
Теперь только карты и сам зал собраний напоминали о жителях этого мира. То, что кампания началась с геноцида, не слишком обнадёживало, но на Скатию уже прибывали сотни кораблей переселенцев, чиновников и адептов Механикума, готовых приступить к работе и преобразить систему для служения Империуму. Не прошло и недели после того, как прогремел последний выстрел палача, а все уже размышляли о дальнейших действиях.
— Несложный вопрос в том, — продолжил Дорн, — какова будет цена. Всё человечество готово служить Императору, так что измеряется она не в числе потерь, а лишь во времени. Однако же тут мы столкнулись с ситуацией, когда эта гарантия не кажется столь надёжной.
Рогала внимательно изучал один индивидуум, расположившийся в стороне от совета примархов. Эсуин Ригантис де лоро Навис Фир Зума, представитель дома Зума, обладал самым высоким чином в контингенте Навис Нобилите. Его специально привлекли для участия в данной экспедиции, и он получил власть не только над своими собратьями, что прокладывали путь для «Фаланги», но и над
