Владлен Подымов - Пасынки шторма Часть вторая

Владлен Владимирович Подымов

Пасынки шторма

Книга под девизом:

Усмешка судьбы, печать раскаленного неба.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Знаменит и известен мастер Отомо. Восхищаются им люди!

Долго учился я великому искусству.

Владеет он древним таинством перевоплощения.

Но желаю достичь вершины! Чтобы никто не смог меня превзойти.

Многие важные люди звали его в свои дома - увидеть чудо.

Соглашался я, - что мне до их развлечений? Лишь звон монет.

Но мало того было мастеру.

Хочу взойти к солнцу! Верю, это - великая цель!

В деле своем достиг Отомо поистине необычайного.

Но недоволен я - не смог достичь неба.

По лесам и по воде ходил Отомо в звериных шкурах. Удивительно!

И - трудно. Мокро и холодно - как неприятно.

Разные обличья принимал мастер - и многие люди видели это.

Пробовал различные иллюзии - все получалось!

Хочет - превратится в лиса, хочет - в орла.

Но и орлом не смог взлететь высоко, к солнцу.

И решил он - никто не сможет быть ему опасным. Возгордился он.

Это так! Искусство мое смешает землю с водою и создаст Остров!

Стал Отомо терять этикет: пил лойкэ и плясал пьяным зайцем на столах.

Стыдно мне, но говорят люди правду. Было это!

Пригласил его однажды в гости правитель Масасигэ. Великая честь!

Долго держал меня под холодным дождем, желая знатность выказать.

Но мастер Отомо оскорбил хозяина - показал муки грешника в аду.

Затаил я злобу.

И сказал - то один известный воин корчится на огне.

Хитростью отомстил ему!

Испугался Масасигэ, но удержал себя от выраженья страха.

Оказался храбрее многих. Но и на тигра есть оружие!

А Отомо не унимался - превратился в митеха и смешно ходил по залу.

Толстым был правитель. Смеялись люди потом над ним.

Рассердился Масасигэ. Кто так теряет этикет - да назван будет мятежником!

Жизнь окончится моя? Как печально.

Приказал правитель позвать палача и пригвоздить к кресту Отомо.

Близок я к смерти - но не боюсь ее. Лишь иная грусть на сердце.

Невольно увлажнил мастер слезами рукав.

Верно, не успею достичь сокровенного!

Одно желание испросил он: позволить ему превратиться в мышь.

Во всех животных превращался я, но не в таких маленьких.

Интересно стало Масасигэ, - и разрешил он это чудо.

Ослабил палач веревку - и бросился я вверх!

Превратился мастер в мышь и кинулся вверх по столбу. Быстро!

К солнцу!

Но без малейшего промедления пал с неба ястреб и схватил мышь.

Вонзил когти в меня, - больно! Запах чьей-то крови слышу…

Взмахнул ястреб крыльями и поднялся к небу. Все выше, выше, и выше…

Чувствую я жар солнца. Еще немного! Еще взмах крыла!

Так окончил свою жизнь великий мастер иллюзий.

Счастлив я, - достиг желаемого!

Глава 39 - Время перемен (Сан)

- -

Дверь с мягким щелчком захлопнулась.

Последний из помощников Мурамасы, Эйго Макковей, - худой рыжий парень двадцати двух лет бывший некогда обыкновенным боевиком, - вышел из лаборатории, осторожно прикрыв за собой дверь. Мурамаса остался один.

Темный искусник сидел в громадном кожаном кресле за большим рабочим столом, похожим на огромный бумеранг. Стол располагался в левом дальнем от входа углу. Пол, где стояли стол и кресло Мурамасы, был на две ладони приподнят над уровнем пола остальной части лаборатории. Темному искуснику нравилось наблюдать за подчиненными, особенно когда он сам сидел в этом древнем кресле. В эти моменты казалось, будто века и тысячелетия медленно текут через Мурамасу, принося с собой силу и знания, крохами которых он может делиться с помощниками.

Кресло…

Оно было невероятно старым, ведь неведомый мастер изготовил его на заре времен, еще тогда, когда Кинто был лишь незначительной точкой на карте. Помощникам Мурамасы стоило больших трудов доставить его сюда, через бесчисленные подземные коридоры и протиснуть сквозь узкие двери лифтов и лаборатории. Размерами древнее произведение столярного искусства намного превосходило даже большой вычислитель, из сотен которых собирался огромный вычислительный центр, созданный для управления будущей армией Гаки-о-Моро.

Но Мурамаса во что бы то ни стало решил доставить сюда этот древний предмет. Он полагал, что его личное удобство стоит много больше, чем пара дней упорного труда помощников. И теперь искусник, вольготно расположась в кресле, наслаждался тишиной и покоем. Он умел ценить хорошо сработанные вещи, хотя никогда не был привязан к ним сильнее необходимого. Но сейчас - можно отдохнуть.

Недолго.

Из расколотой чаши времени истекали последние минуты. Осталось совсем немного до того мига, когда мир вскипит под его, Мурамасы, ладонями и история необратимо изменится.

Темный искусник обвел взглядом лабораторию.

Пустые экраны вычислителей. Широкие и длинные рабочие столы, уставленные приборами и стеклянными бутылями для содержания Гаки-о-Моро. Небольшие письменные столики, за которыми работники лаборатории вели записи. Стальные и пластиковые короба, проволочное сплетение ящиков для хранения образцов. Блестящие стены и темный провал огромного окна в камеру для испытаний. В центре - на высокой металлической тумбе - пульт управления Гаки-о-Моро.

А вот и несколько стальных шкафов, - сейфов, - врезанных в камень стены.

Именно там хранилось самое ценное, что было в этой лаборатории, да и во всем подземном комплексе, прогрызенном под Северным домом. Там хранилась тайна Гаки-о-Моро. Результат труда десятков людей за последние годы. Сплав человеческого гения, поставленного на службу силе и жестокой воле. Силе и воле, ведомым безумными желаниями.

Взгляд Мурамасы сверлил металл шкафов, а на лице проявлялась кривая трещина холодной улыбки.

Он - на службе у главы Средней ветви?

Как смешно!

Три дня назад он сделал свой выбор, и власти Ширай Гомпати больше не было над ним. Но воля, безумная воля Син-ханзы… Ее стоило опасаться.

Мурамаса перестал улыбаться и поднялся. Кресло чуть слышно скрипнуло, когда он отодвинул его к стене. Темный искусник обогнул стол и приблизился к шкафам. Огладил серую сталь. Металл приятно холодил руку и Мурамаса положил обе ладони на один из сейфов. Подумал и, - прижался лбом к стылому металлу. Надолго замер, впитывая холод тусклого металла. Холодная кровь растекалась по телу и Мурамаса постепенно оживал, приходя в себя после яростной гонки последних дней.

Три недели он находился в лаборатории днем и ночью, работая над расшифровкой тайн Гаки-о-Моро. Поистине, за это время он достиг великого! Как жаль, что ему не удастся сейчас распорядиться знаниями именно так, как он хотел. Противостояние дейзаку и Средней ветви достигло опасной черты, за которой открывался провал тьмы. Черная пасть будущего, которого он, темный искусник, не мог с уверенностью увидеть и оценить.

Слишком быстро дейзаку собрали силы и обрушили их на воинов Гомпати. Слишком сильны оказались "тигры", "кугуары" и "медведи". И вскоре настанет тот момент, когда Син-ханза пожелает использовать последнее средство - Гаки-о-Моро.

Мурамаса с трудом оторвался от металла, который дарил ему столь приятную прохладу. Неодобрительно покачал головой и подошел к небольшой картине, которая висела на дальней стене, напротив его стола. Темный искусник остановился перед ней и долго рассматривал старый рисунок.

Сильные штрихи черной и красной туши по ломкому от времени листу желтоватой бумаги. Следы от кисти складывались в темнодоспешного воина. Он жил. Бился. Сильным ударом узкого меча воин отрубал голову красно-черному дракону. В чертах лица воина угадывались черты нынешнего главы Средней ветви Черного Древа.

А дракон… Излишне грубый намек. Художник, что рисовал прадеда нынешнего главы Средней ветви, был не слишком рад получить такой заказ, но сталь и золото убедили его.

Картина давно уже хранилась в лаборатории. Некогда Гомпати пожелал подарить ее - в знак удовлетворения работой искусника. Как полагал сам Мурамаса - потому что картину было неудобно показывать кому-либо еще. Кэнб Агатового Дракона мог придти в ярость, узнай он о ее существовании. Злить же могущественный дейзаку раньше времени Син-ханза не желал, вот и оказалась картина у темного искусника.

Впрочем, тот был этим доволен. А вот Ширай Гомпати вряд ли был бы рад, узнай он о том, чем именно так понравилась картина Мурамасе. Тот нашел в ней странного и очень удобного собеседника, такого, который молча выслушивал все, что ни пожелал сказать ему искусник.

Вот и сейчас Мурамаса слегка склонился перед картиной и холодно произнес:

- Правнук ваш слишком нетерпелив, господин Гомпати. Это недостойно правителя такого ранга, каков есть глава Ветви. Вам следовало слегка охладить вашу кровь перед тем, как вы задумали погрузить ваш нефритовый жезл в яшмовые врата вашей уважаемой супруги.