Белая Кость (СИ) - Эль Кебади Такаббир Такаббир
— Восемь, — кивнул Киаран.
Лейза взяла коралловый браслет:
— Когда я увидела эту вещицу, у меня чуть сердце из груди не выскочило. Мама подарила мне похожий. Сказала, что его прислал отец. Я тогда не знала, что его заточили в подземелье нашего замка. Думала… Неважно, что я думала. Я прорыдала несколько дней, когда браслет порвался. В моей шкатулке до сих пор хранятся несколько кораллов.
Лейза принялась выкладывать на стол разноцветные застёжки для плаща, шпильки с бабочками и цветочками, булавки с подвесками в виде рыбок…
— Я выбирала подарки вашим дочерям, и мне хотелось плакать от счастья, настолько мои воспоминания были живыми. Купец смотрел на меня как на полоумную. Думал, что я впала в детство: мать короля, а роется в побрякушках…
Ифа прижала ладонь к сердцу:
— Простите меня.
— За что? Вы правы, это всего лишь дешёвые побрякушки, но они нравятся маленьким девочкам. — Лейза немного посидела, глядя в пустоту. — Я очень устала. Спать хочу, нет сил. — Отодвинулась от стола вместе со стулом. — Не провожайте. — И удалилась.
Ифа уронила руки на колени, сцепила пальцы:
— Я вела себя отвратительно. Не знаю, что на меня нашло. Какое-то помутнение рассудка.
Гилан хлебнул вина и поднялся со стула:
— Пойду рассказывать девочкам страшилку.
— Останься, — попросил Киаран.
Протяжно вздохнув, Гилан опустился на сиденье и направил взгляд в тёмное окно.
— Мой дед считал, что разговаривать с женой надо с помощью кнута и кулака, другого языка женщины не понимают, — произнёс Киаран. — Я взял пример с отца и никогда не бил твою мать, Гилан… Если твоя жена поведёт себя подобным образом, ты вправе поступить с ней так, как советовал мой дед. А можешь поступить как я: поставить себя на место жены, понять её и простить. Я хочу, чтобы ты понимал разницу между дерзостью женщины и ревностью. Дерзость быстро искореняется посредством кулака. Ревность искоренить невозможно. Она как деревянный крест, к которому женщина прибита намертво.
— Прости меня, — прошептала Ифа, не смея поднять взгляда.
— Теперь можешь идти, Гилан, — сказал Киаран. Дождался, когда за сыном закроется дверь. Погладил Ифу по голове. — Если ещё раз поставишь меня в неловкое положение, я сломаю тебе нос.
Опираясь руками на стол, тяжело встал и покинул гостиную.
— 2.2 ~
Кладбищенская часовня смотрела обломками стен в глубокое, по-весеннему синее небо. Колокол лежал на боку, вывалив язык, словно околевшая собака. Недавно возле развалин появился ещё один могильный камень — последняя настоятельница монастыря отправилась в райскую обитель. Во всяком случае, она надеялась туда попасть. Её угловую келью на втором этаже, с окнами, выходящими на лес и Немое озеро, впервые заняла не святая мать, а простая девушка — воспитанница Небесной Стаи. Ей вменялось встречать плакальщиц из Слепой лощины и проводить ритуалы с отказниками.
Проезжая вдоль низкой ограды, Киаран бросил взгляд на холмик, припорошённый снегом. Скоро дожди сровняют его с землёй, и он станет незаметен, как остальные могилы, в которых покоились духовные наставницы и рядовые монахини. На этом же кладбище погребали тела детей, так и не ставших Выродками. Их могилки не помечали ни камешком, ни бугорком. О душах, забытых матерями и богом, никто не вспоминал, на место их упокоения никто не приходил.
Заметив между поваленными надгробиями маленькие, явно женские следы, Киаран ослабил поводья и прищурился, пытаясь разглядеть женщин. Обзору мешала паутина ветвей плакучих ив.
Возле трухлявых кладбищенских ворот стоял телохранитель Лейзы, держа под уздцы двух лошадей: свою и госпожи.
— Кто с миледи? — спросил Киаран.
— Решма, милорд.
Спрыгнув с коня, Киаран вошёл в перекошенную калитку и двинулся по следам, раздвигая ветви руками. Увидев женщин, сидящих на корточках перед могильным камнем, остановился и покашлял в кулак. Решма — так звали новую хозяйку заброшенного монастыря — помогла Лейзе подняться, отряхнула подол её шубы и без единого слова удалилась.
— Что вы здесь делаете? — поинтересовался Киаран.
— Гуляю. — Придерживая капюшон, Лейза посмотрела в небо. — Послушайте, как тихо.
— Зимой в лесу всегда тихо.
— На кладбище особая тишина. Жаль, что вы не слышите. — Подойдя к Киарану, Лейза поправила полы его плаща. — Куда вы так торопились?
— К вам. Вы пропустили завтрак.
— Я не успела проголодаться после ужина.
— Почему уехали без предупреждения?
— Не знала, что матери короля надо отпрашиваться на прогулку, — улыбнулась Лейза и потянулась к его меховому берету, сползшему набок.
Киаран перехватил её руки:
— В лесу на каждом шагу подстерегают опасности: засыпанные снегом норы, овраги, поваленные деревья… — Прижал ладони Лейзы к своей груди. — Я хочу извиниться за вчерашнее.
— Ну что вы! Это я должна извиниться. Мне не следовало напрашиваться к вам в гости. Хотя нет… Хорошо, что я приехала. Я узнала, как много вы значите для супруги. Пригласите её в Фамаль, на состязание менестрелей, лорд Айвиль. Оно состоится через два месяца, в праздник Двух Пятёрок. Ваша жена неглупая женщина. Она быстро поймёт, что между мной и вами ничего нет и быть не может.
Ничего нет? Ложь! Киаран смотрел на Лейзу, видел возбуждённый блеск в её глазах и пытался понять, что их тянет друг к другу: тело или затаившиеся в недрах сознания колдовские способности. Душу он не брал в расчёт, ибо не верил в её существование, как не верил в любовь и прочую амурную ерунду.
Высвободив руки, Лейза побрела по протоптанной в снегу тропинке, притрагиваясь то к одному могильному камню, то к другому:
— К ним давно никто не приходил. Они нам рады.
— Я не верю в загробный мир и во всю эту белиберду о духах умерших, — проворчал Киаран, шагая за Лейзой. И вдруг явственно ощутил чужое присутствие.
В голове зазвучали голоса: полушёпот-полумолитва, слов не разобрать. По спине, под толщей одежды, пробежала струйка холодного пота.
Передёрнув плечами, Киаран посмотрел по сторонам: стволы, ветки, развалины часовни. Боковым зрением уловил какое-то движение. Слева, по снегу скользила его тень, а за ней тянулась вереница маленьких полупрозрачных теней-силуэтов. Казалось, что существо, шедшее первым, держало Киарана сзади за плащ. Он резко обернулся, попятился, озираясь. Вновь скосил глаза. На снегу в узоре теней ив и надгробий темнело очертание только одной фигуры — его.
Лейза продолжала идти, поглаживая могильные камни. Следуя за ней, Киаран заметил, что тропинка проложена не прямо — от камня к камню, а огибает пятачки земли. Пронзила догадка: Лейза старается не наступать на могилы детей, так и не ставших Выродками. Откуда она знает, где их похоронили?
— В вас мало веры и мало света, лорд Айвиль, — послышался тихий голос.
Он потёр занемевший затылок:
— Мало веры — это понятно. А что значит «мало света»?
— Есть вещи, которые не поддаются объяснению.
Киаран брёл за Лейзой и, глядя ей в спину, мысленно твердил: «Не я убил этих детей. Не я! Им просто не повезло». Лейза оглянулась. В её взгляде он прочёл: «Я знаю». Она слышит его мысли? Слышит так же, как особую кладбищенскую тишину? Сердце глухо забилось. Разум противился. Такого не может быть! Киаран потряс головой. Он сам всё придумал и в это поверил. Но этой веры мало, совсем крупица, иначе происходящее он не подвергал бы сомнению. Мало веры, потому и света мало…
Пройдя вдоль ограды, они добрались до калитки и сели на коней.
Лейза погладила лошадиную гриву:
— Занимайтесь своими делами, лорд Киаран, и не волнуйтесь, если я задержусь.
— Хотите, я покажу вам логово Стаи? — спросил он и прикусил язык.
Ещё ни один посторонний человек не проникал в святая святых дома Айвилей. Ифа и та видела логово лишь из окон замка.
— Конечно! — радостно отозвалась Лейза.
Они проехали через заросли ив. Пустили коней галопом по берегу Немого озера, чьи непрозрачные воды не замерзали даже в лютый мороз. Поднялись по склону холма и приблизились к воротам поселения наёмников. Оказавшись за каменным глухим забором, двинулись по дорожке.
