Железная скорлупа - Игнатушин Алексей
– Может, еще прогуляемся, мой спаситель? – спросила лукаво.
Гингалин кивнул, обнял Элейну за стройную талию, помогая даме встать, затем их ноги по щиколотку утонули в мягкой траве.
– Нравится ли вам здесь? – спросила Элейна.
– Разумеется, леди, – сказал рыцарь торопливо.
– Может, чего-то не хватает? – спросила волшебница чуточку напряженно.
– Нет, – мотнул головой рыцарь. – Все бесподобно, я никогда не жил столь яркой, насыщенной жизнью, отдых великолепен!
– Отдых, – протянула колдунья огорченно.
Гингалин нахмурился.
– А почему… – начал рыцарь, но волшебница перебила его довольным визгом:
– Ах, как давно я не качалась на качелях! Мой герой, окажете мне услугу?
– Разумеется.
Белые качели были украшены затейливой резьбой, сиденье – кусок лунного света, а веревки – нити солнечного. Элейна присела, расправила складки голубого платья, и Гингалин осторожно толкнул качели.
– Смелее, сэр, – ободрила его волшебница и снова завизжала в шутливом испуге, платье развевалось, как стяг на ветру. Рыцарь раскачал качели сильнее. В лунных дорожках мерцала золотая пыль.
– Как хорошо! – смеялась дама. – Довольно, Гингалин, хочу спуститься.
Рыцарь плавно остановил качели, подал ей руку. В глазах Элейны мелькнули лукавые огоньки.
– Теперь ваша очередь, сэр.
– Леди, я не любитель подобных развлечений, – сказал Гингалин смущенно.
– Садитесь, не обижайте меня, – надулась волшебница.
Гингалин поспешно сел на качели.
Элейна негромко сказала колдовские слова, и рыцарь внезапно лишился одежды. Элейна с бесстыдной улыбкой осмотрела его развитое тело. Синий шелк платья растворился в ночи, и Гингалин жадно уставился на упругие груди, на темные умбоны сосков.
Элейна ловко села на рыцаря, прожигая жаром сосков грудь. Гингалин судорожно дернулся, сжал ее в объятиях. Качели стали раскачиваться.
Близость в полете вскружила голову, Гингалин хрипло мычал от острого наслаждения, его слух ласкали страстные вопли колдуньи.
– Вам хорошо, сэр? Хорошо? – жарко шептала колдунья.
– О, да!
– Хотите так будет продолжаться всю жизнь? Хотите?
– Да, да, хочу! Это бесподобно!
Элейна довольно рассмеялась, сладкая судорога исторгла из нее протяжный стон, и она вонзила зубы в плечо рыцаря.
Сознание гасили волны сладострастия, рыцарь превратился в обнаженный комок нервов, истекающий сладким соком.
«Как чудесно! – думал он ошалело. – Бесподобно!»
– Не плачь, милая, не плачь.
– Я не плачу, моя королева.
– Тш-ш, иди ко мне, успокойся. Надеюсь, Господь покарает этих подонков.
– Сэр Ин… Гингалин уже покарал.
– Хм. Слышу в голосе злое торжество. Милая Хелия, неужели все это произошло на твоих глазах?
– Да, королева. Признаться, я испытала нехорошее чувство радости, когда он откромсал у насильника его… ну, понимаете?
– Да, понимаю. Успокойся.
– Так хорошо на вашей груди, так спокойно, будто на…
– Что? Почему ты замолчала?
– Нет-нет, ничего, королева, глупости.
– Ладно, я догадалась.
– Ваше Величество!
– Ну-ну, тише. Смотри, как волшебно пляшет огонь в камине, бросает таинственные блики на стены, и кажется, что гобелены живые.
– Да, волшебно.
– Хелия, расскажи о Гингалине. Какой он?
– Столь благородного человека я никогда не встречала, моя королева. Он будто сошел со страниц сказок: честный, благородный, заботливый, мужественный и прекрасный.
– О, твой голос изменился, Хели.
– Королева, это не то, о чем вы подумали.
– Полно, не смущайся, я же шучу. Расскажи еще о своем будущем муже, я хочу знать больше.
– Да, королева.
– Ты вздрогнула, тебе холодно?
– Нет, моя королева. Садитесь поудобней, я расскажу о наших приключениях.
– С удовольствием послушаю… Он вернется?
– Не грустите.
– Я не грущу.
– Моя королева.
– Не смотри так укоризненно, ты знаешь – я этого не выношу.
– Извините, госпожа.
– Прости, Хели, прости. Я не хотела. Дай руку. Ой, откуда у тебя эти мелкие шрамики?
– Тяготы пути.
– Перестань печалиться. Жизнь наладится, я не пожалею денег на драгоценные масла, которые вернут твоим ручкам былую мягкость.
– У меня нет слов.
– Почему он ушел? Скажи, ты лучше его знаешь.
– Я…
– Неужели мы и впрямь с ним обошлись плохо? Да, мы забыли о нем, хотя он вернул нам свободу. Не стоило, не стоило…
– Милая королева, не корите себя. Он молод, это его первый подвиг, и, конечно, наше равнодушие уязвило его самолюбие. Его уход ничего не значит. Он просто поквитался за обиды.
– Но он же ушел совсем больной! Хели, я волнуюсь. Куда, ну, куда он мог пойти?!
– Не знаю.
– Твой голос дрогнул, ты знаешь. Скажи!
– Нет, моя королева, я могу только догадываться, но…
– Мне больно от мысли, что он не вернется.
– Он вернется.
– Добрая Хелия, ты утешаешь свою глупую королеву.
– Моя королева, равной вам женщины не знает свет.
– Он необычный. Знаешь, с каждым днем я скучаю по нему все сильнее, постоянно о нем думаю. Он смелый, сильный, дерзкий.
– Да, он такой.
– Знаешь, никто до сих пор не мог мне отказать, мои чары действовали безотказно. Ну, хватит смеяться.
– Моя королева, у вас замечательная улыбка.
– Ладно, прекрати льстить. Когда он ушел, я была в гневе, думала, как отплатить ему за дерзость, пока не осознала, что мне просто нравится думать о нем. Хели, он достойный мужчина. Видишь, я дрожу. Мне хочется его увидеть, ощутить его крепкий запах, коснуться прекрасного лица. Хели, я не переживу, если он не вернется!
– Не плачьте, моя королева.
– И ты не плачь.
– Я не плачу.
– И я.
– Он вернется, милая королева. А если рыцарские дела его задержат вдали от Сноудона, мы можем нанести визит в Кэрлеон. И там он никуда от нас не денется.
– Я его найду. Он мне нужен.
Глава восьмая
Босые ноги холодила изумрудная трава, а обнаженный торс ласкал теплый ветерок. Из одежды на рыцаре было только брэ, остальные ненужные тряпки лежали в спальне Элейны. В их спальне.
Рыцарь, оглянувшись на стены главной башни, улыбнулся, затем пальцами погладил нитки залеченных шрамов, рядом проступали свежие отметины от укусов Элейны – такими ранами можно гордиться, как и следами от мечей и копий.
Гингалин прогулялся по цветущему саду, жадно вдыхая ароматный воздух, затем вернулся к фонтану, послушал журчание воды. И вот здесь, у фонтана, утомленный приятными ощущениями, Гингалин наконец позволил сформироваться мысли, которую до поры тщательно гнал: ему скучно.
Да, скучно, несмотря на присутствие Элейны, волшебного сада и вечной весны с ее редкими теплыми дождями. Ему не с кем перемолвиться задушевным словом. Удовольствия приелись, вошли в привычку. Вечная радость уже в тягость.
Гингалин плеснул водой из фонтана себе на лицо, растер капли. Накопилась какая-то необъяснимая усталость. Хм, неужели от отдыха можно устать?
Вспомнились объятия волшебницы, изможденная бессонной ночью плоть нашла силы шевельнуться. По телу пробежала приятная дрожь.
«Глупости лезут в голову, – подумал со смешком. – Никогда я не был столь счастлив. Здесь хорошо, здесь прекрасно: вкусная еда, свежий воздух, я хозяин замка, пустого правда, но все-таки. Рядом изумительная женщина, мы предаемся с ней страстным безумствам. Я должен быть доволен, как… как житель деревни Тилуиф Тедж».
Настроение испортилось, вспомнилось презрение к Гарету, отринувшему рыцарское служение ради наслаждений.
Глядя на резьбу мраморных чаш фонтана, рыцарь произнес с горькой иронией:
– Так и есть. Нечего на зеркало пенять, если лицо кривое. Я так же, как Гарет, попался на крючок, забыв о рыцарстве. Боже, сколько времени я здесь?
Его охватил страх, он вспомнил истории о том, как незадачливые смертные попадали в страну Дивного народа – им казалось, что они провели там день-другой, а на деле проходили столетия. А вдруг?..
