Железная скорлупа - Игнатушин Алексей
Если рыцари воюют лишь за честь и справедливость, а не за богатство, почему войны так редки? Подонков на земле предостаточно.
Итак, рыцарство – это всего лишь игры богатеньких мальчиков, удобное оправдание собственного бесчинства…
«А ведь он прав! Черт возьми, если не во всем, то во многом! Я принадлежу к обществу подонков и горжусь этим!»
– А как же рыцари Артура?
Волшебник скривился:
– Там тоже хватает гнили, но на сегодня это общество более-менее соответствует вымышленным идеалам.
Внезапно комнату наполнил утробный рев, черное покрывало на зеркале колыхнулось, и маг изменился в лице. В руке его появился меч, клинок жемчужно светился.
– Юноша, вам пора, – сказал он напряженно. – Назревает прорыв.
– Я могу помочь? – обеспокоился Инконню.
Бертран взглянул удивленно, улыбнулся понимающе:
– Пытаетесь опровергнуть мои слова. Не стоит. Лучше уходите. Ничего опасного, если вовремя закрыть портал, но мне нужно сконцентрироваться.
Инконню повернулся к двери в расстроенных чувствах, но на пороге замер, от возмущения кровь бросилась ему в голову.
– Я просил уйти, – сказал маг жестко.
– Но прежде скажу, – сказал рыцарь, глубоким вдохом набираясь храбрости. – Скажу, что вы ничем не отличаетесь от нас. Колдуны тоже образуют братство, только оно хуже рыцарского. Вы запираетесь в башнях, свободны от изнурительного труда, способны магией добыть пропитание, правда, не из воздуха, то есть получается, воруете чужое, но такие мелочи мыслителей не заботят, верно?
Бертран с опаской глянул на рябь черной ткани. В комнате вновь рявкнуло, рыцарь поежился, но продолжил:
– Вы ищете знания, что достойно, но ими не делитесь, знания умирают вместе с вами. И не ошибусь, сказав, что большинство волшебников ищет тайных знаний ради удовлетворения жажды власти и богатства. О спеси говорить не буду, глупо утверждать, что маги образец добродетели. Ваша главная беда, что презираете «простых» людей, но жаждете у них признания. Многие из вас настолько шокированы этим противоречием, что живут пустоцветами, трясясь над знаниями, но не в силах поделиться ими с презренным людом.
– Игры, господин Бертран? – спросил Инконню с горьким вызовом. – Может быть. Но наши игры все же меняют мир, оказывают влияние, зовут к таинственному, светлому и чистому, а ваши? Ваши бесплодны.
Маг, содрогнувшись, отвел взгляд. Черная занавесь на зеркале плясала, рыки неведомого существа леденили кровь в жилах. Ткань спорхнула на пол, и порыв ветра сорвал со стеллажей свитки, шумно бухнулись книги, подняв клубы пыли, жалко разлетелось стекло колб.
Инконню, разглядев в сердцевине зеркала оскаленную пасть, содрогнулся. Серебряная рама накалилась, по стене потекли оранжевые струи расплавленного металла. Бертран пустым взглядом смотрел в зеркало, меч опустил. Рыцарь помялся, решительно шагнул за порог.
За спиной раздался мерзкий хруст и звон стекла. Мимо промчался вниз карл – глаза вытаращены, рот распахнут, в руке золотой кинжал.
Башню трясло, тяжелые толчки выбивали из-под ног ступени. Рыцарь помчался прыжками, за спиной нарастал чудовищный рев. Чаши светильников звонко прыгали по ступеням, горящее масло жадно вгрызалось в дерево. Затылок опалило жаром.
Вышиб плечом створку входной двери, выбежал во двор. Рыцари Сноудона еле сдерживали животных, со страхом глядя на дрожащую башню. Выбитая дверь подпрыгивала на трясущейся земле.
– Что происходит, сэр Инконню? – спросил Рейнольд.
– Скорее уходим! – крикнул юноша, прыгая в седло.
Из окон вырвались языки пламени, рев неведомого чудовища стих, и башня, тяжко вздохнув, стала осыпаться. Со свистом падали острые булыжники, земля тяжко охала, открывала черные раны. Рыцари пришпорили коней.
Деревья на холмах зашевелились, жуткий рев заставил сердца на миг остановиться. Башня осела до основания, и в спину конникам ударило пыльное облако, перевитое золотистыми бликами.
Хвост коня Лонфола затлел, спину рыцаря опалило, страшно хрипя, животное ушло от гибельного облака. Безумная скачка закончилась на опушке.
Рейнольд, тяжело дыша, осматривал отряд: все были целы, но таращили испуганные глаза.
– Сэр Инконню, благодарю, что покарали труса и предателя, – пропыхтел Рейнольд. – Но каким образом?
Юноша на миг отвлекся от тяжких дум:
– Заставил приглядеться к отражению.
Глава четвертая
Вид разоренной, с пустыми деревнями земли наводит уныние, в сердцах воинов вьет гнезда страх. Небо грязное, со стальным оттенком. Сапоги шумно месят грязь, лязгает броня, кони нервно храпят.
Сердце Инконню бьется ровно, но на душе тяжесть. Рыцарю никогда раньше не приходилось командовать войском. Его и собственный оруженосец не больно-то слушал, а тут сотни мужчин, враждебно настроенных к чужаку.
«Лучше бы отправился в одиночку. Никакой ответственности за других», – думает мрачно.
Слева громко фыркает конь.
– Приближаемся, сэр Инконню, – говорит Чайльд, всматриваясь в хмарную даль. Кадык его нервно дергается. – Скоро увидим стены замка.
Рыцарь кивает, с трудом сглатывает вязкую слюну. Рыцари Сноудона с надеждой смотрят на юного предводителя. Беллеус и Гонтер испытывают смешанные чувства, но верховенство пришлого не оспаривают.
«Думают, если одного колдуна в башне изничтожил походя, так и с этими проблем не будет».
Рыцарь оглядывается: броня и оружие воинов тусклы, на лицах печать сомнений, глазами виляют затравленно. Позади мечников и пикинеров вышагивают стрелки и пращники.
«Мало, очень мало», – думает сокрушенно.
В арьергарде, перед обозами, шагает группа монахов. Их лица скрыты капюшонами, рясы темны, но крест на длинном шесте ярко блещет.
Слева, устремив копья вверх, скачут конные воины. Животные шагают устало, всадники тоже выглядят утомленными.
«С таким настроем только королевство отвоевывать».
– Сэр Чайльд, – голос Инконню звучит хрипло, он прочищает горло. – Сэр Чайльд, удвоить осторожность, надеть шлемы, в любой миг может последовать нападение.
Седой рыцарь кивает, и в воздухе звучат команды. Инконню тоже надевает шлем.
Охваченный волнением, рыцарь ерзает в седле, шарит взглядом по размокшему полю в поисках врага. На горизонте медленно увеличивается черная точка. Инконню вглядывается, и сердце ускоряет бой.
Подъезжает Борс.
– Возьмите, сэр, – говорит Борс с улыбкой. – Негоже рыцарю, предводителю, без копья.
– Благодарю, сэр Борс, – отвечает Инконню.
Уши закладывает от противного визга, в череп будто вонзается ржавая спица. Раздаются испуганные крики солдат.
Инконню задирает голову: из угольных облаков пикируют страшные существа с хищными пастями, они похожи на грязные тряпки. Призрачные покрывала окутывают нескольких воинов, и их тела сминаются, как листы клена. Мечники порскают врассыпную. Неведомые твари с пронзительным визгом летают меж рядов, выцеливая жертв.
Инконню с бессильной злобой видит, что мечи, копья и стрелы безвредно пронзают тварей, как туман, а его воины падают бездыханными.
– Не стрелять! – раздаются панические вопли.
– Сэр Инконню, что делать? – спрашивает Чайльд.
Рыцарь в ступоре, язык онемел, по лицу, скрытому шлемом, катятся ручьи пота.
«Откуда я знаю?!» – мелькает паническая мысль.
– Сэр Инконню, что делать? – слышатся тревожные крики.
Воины, нарушая войсковые порядки, бегут кто куда. Кровожадные духи со злобным хохотом преследуют испуганных людей.
– Еще немного, и они разбегутся, как трусливые овцы! – кричит Гонтер.
– Предводитель, сделай хоть что-нибудь, ради всего святого?! – орет Беллеус.
«Заткнись! – отвечает Инконню мысленно, а у самого поджилки трясутся. – Я не готов к такой ответственности. Не знаю, что делать!»
Внезапно раздается мелодичное пение, звучат суровые мужские голоса. Крест на длинном древке блистает, и летающие твари с истошными воплями рвутся к небу. Монахи запевают громче, их голоса гремят подобно камнепаду, но в этом пении слышится и падение хрустальных глыб, и трели небесных флейт.
