Сергей Шведов - Старец Горы
– Где Гуго и Венсан? – спросила Сесилия и не узнала своего севшего от испуга голоса.
– Здесь мы, – отозвалась темнота. – Плывите сюда. Мы на плоту.
Плот оказался спасением и для Понса, почти потерявшего сознание, и для Сесилии, путавшейся в складках намокшей котты. При помощи Влада и Гуго ей удалось втащить отяжелевшего Понса на скользкие бревна, где уже сидели, прижавшись друг к другу, Филипп и Венсан.
– Плывем к берегу, – тихо сказал Влад, толкая плот перед собой. Сесилия понятия не имела, где этот берег находится, но с охотой присоединилась к пажу. Вода была теплой, плот позволял ей легко удерживаться на плаву, а потому девушка стала потихоньку приходить в себя. Она уже различала силуэт замка Русильон, проступающий из темноты. Оттуда неслись вопли пельтастов, празднующих победу. По вспышкам многочисленных факелов Сесилия определила, где находится стан византийцев, и поняла, что Влад и Гуго толкают плот в сторону, противоположную той, где ей не хотелось бы оказаться. До берега они плыли довольно долго. Сесилия потеряла счет времени, но сообразила, что до рассвета еще далеко. Ночь выдалась лунной, однако тучи то и дело закрывали бледный диск, и тогда весь мир погружался во тьму, жуткую и враждебную. Почувствовав под ногами дно, Сесилия взяла себя в руки. В конце концов, она была самой старшей в этой компании, за исключением Понса, но на провансальца сейчас не приходилось рассчитывать, он то и дело впадал в забытье, пугая маленького Филиппа стонами.
– Ущелье занято византийцами, – тихо сказал Влад. – Надо уходить вверх по склону.
– А Понс?
– Придется тащить.
Провансальца все-таки удалось привести в чувство. Но подъем оказался для него слишком труден, и Владу с Гуго приходилось поддерживать его с двух сторон. А Сесилии достался Филипп, невероятно тяжелый и капризный мальчишка. Вряд ли девушки удалось бы втащить его так высоко, если бы не помощь восьмилетнего Венсана, упорно пыхтевшего рядом. Именно Венсан первым увидел огромные огненные колеса, катящиеся с горы. Правда, катились они не на приникших к земле детей, а на стан византийцев, но все равно, вид их был ужасен. А потом послышался жуткий грохот, от которого у Сесилии заложило уши, и она не сразу разобрала, что кричит Гуго.
– Это камни, камни падают с неба!
– Во-первых, не падают, а катятся, – поправил товарища Влад, – во-вторых, не с неба, а по склону.
– Там люди, – указал пальцем вверх Филипп. – Много людей.
Дукс Монастра, переживший трудный день и беспокойную ночь, решил, что пришла пора для отдыха. Того же мнения придерживались и многие пельтасты, буквально валившиеся с ног от усталости. Замок был взят, а с его разграблением можно было и подождать. Однако среди византийцев нашлись и беспокойные люди, вроде нотария Никодима, которым служебное рвение мешало предаться сну.
– Детей мы не нашли, – сказал он, проникая в шатер дукса.
– Забились в какую-нибудь щель, – зевнул Монастра, которого заботы агента нисколько не волновали.
– Пельтасты утверждают, что они прыгнули со стены в воду.
– Хорошо, завтра я дам тебе сеть, и ты выловишь их тела из озера, – ухмыльнулся Монастра.
– А если они уцелели? – продолжал зудеть нотарий. – Пошли людей, пусть осмотрят берег.
– Ты с ума сошел, нотарий, – возмутился Монастра. – Пельтасты валятся с ног. Они почти сутки ворочали камни. Побойся Бога, светлейший Никодим! Никуда твои щенки не денутся. Ущелья им не пройти.
– Есть еще одна тропа, – вздохнул Никодим. – Почти непроходимая. Она петляет по противоположному склону гор, но знают о ней только пастухи и козы.
– Вот к козам и обращайся, нотарий, а мне недосуг, – усмехнулся Монастра и повернулся к Никодиму спиной.
Сомкнуть глаза дукс не успел и, возможно, это обстоятельство спасло его от неминуемой смерти. Сначала послышался грохот, потом дикий вопль. Монастра птицей взлетел с походного ложа и выскочил из шатра вслед за испуганным Никодимом. Зрелище, открывшееся его глазам, способно было повергнуть в ужас даже самого выдержанного человека. Огромные огненные колеса катились по склону прямо на спящий византийский лагерь. При этом они издавали такой грохот, что у дукса волосы встали дыбом.
– Камнепад! – взвизгнул Никодим и побежал прочь от шатра, петляя как заяц. Огромное колесо смяло шатер дукса и повергло на землю десяток растерявшихся телохранителей. А следом за колесами на бедных пельтастов обрушились огромные валуны. Монастра стоял как зачарованный, слушая крики гибнущих людей. Из оцепенения его вывел комит Афраний, крикнувший на бегу:
– Спасайся, дукс, нас атакуют!
Кто были эти призраки, вынырнувшие из ночи вслед за камнепадом, Монастра так и не понял, но натиск их был воистину страшен. Пельтасты если и пытались им противостоять, то без особого успеха. Осознав это, дукс бросился бежать, вслед за расторопным Афранием, чья спина мелькала в неясном лунном свете перед его глазами. В лагере страшно кричали гибнущие под ударами мечей и копий люди, а у дукса не хватало сил, чтобы остановиться и принять бой, как это подобает мужчине. Дорога привела Монастру к ущелью, где он остановился, поскольку гудящие ноги отказывались нести обмякшее тело, рядом упали на камни Афраний и Никодим.
– Нам следовало отступить к замку и закрепиться там, – просипел треснувшим голосом нотарий.
– Что ж не отступил и не закрепился? – спросил комит, тяжело отдуваясь.
– А сколько их было? – спросил Монастра, с трудом отрывая голову от горячих валунов и оглядываясь назад. Сердце дукса дрогнуло от испуга, когда он увидел толпу людей, бегущих по его следам.
– Это наши, – успокоил великого стратега Афраний. – Судя по всему, повезло не только нам.
От жуткого погрома спаслись не более пяти сотен человек. Правда, Никодим резонно предположил, что пельтасты бежали не только вниз к ущелью, но и вверх – по дороге к Марашу. Следовательно, уцелевших было гораздо больше.
– Ты же меня уверял, что ни Ле Гуин, ни Рожер Анжерский не осмелятся носа высунуть из Антиохии и Латтакии, – окрысился на Никодима дукс.
– Это не нурманы, – покачал головой лохаг Леонидас, прибежавший одним из последних.
– А кто – ангелы небесные?!
– Русы, – буркнул лохаг. – Я знаю их язык.
– Венцелин! – с ненавистью выдохнул Никодим. – Все-таки успел, дьявольское отродье!
Наступивший рассвет не принес дуксу облегчения. Правда, Монастре удалось соединиться с пельтастами, охранявшими ущелье, и численность его людей возросла впятеро, но он по-прежнему не имел ни малейшего понятия, какие силы ему противостоят. Оставаться в ущелье – было смерти подобно. Именно поэтому византийцы двинулись вперед, настороженно озирая склоны, сулившие им гибель. Увы, узкая дорога была перекрыта стволами огромных деревьев и камнями. Комит Евстафий, командующий авангардом, уверял, что еще вчера вечером проход здесь был открыт, а его дозорные успели побывать в окрестностях замка Раш-Гийом, сторожившего вход в долину. Монастра приказал разобрать завал. Однако град стрел, обрушившийся на расторопных пельтастов, заставил тех поспешно отступить и укрыться за валунами.
– А зачем нам долина? – рассердился Афраний. – Неужели ты, дукс, собираешься осаждать Антиохию, имея за плечами две тысячи пехотинцев?
Вопрос был резонным. Пробиваться в долину Оронта силой, не имея ни малейшего представления, что ждет тебя впереди, показалось Монастре глупым. К сожалению, даровитому дуксу некуда было отступать. Византийцы оказались в ловушке, расставленной специально для них ловкими и расторопными врагами.
– Надо пробиваться к Марашу, – мрачно посоветовал Никодим. – По крайней мере, у нас будет возможность отсидеться за стенами города.
– Ты думаешь, франки пойдут за нами в Киликию? – удивился Монастра.
– Боюсь, что барон де Руси пойдет за тобой на край света, дукс. В замке я видел его убитую жену, о судьбе его детей я ничего не знаю. Но в любом случае франк будет мстить и тебе, и Византии. И уж конечно благородный Танкред поддержит его в этом благородном начинании.
– Но неужели атабек Мосульский не даст крестоносцам сражения?
– Мавлуд не станет рисковать, это очень опытный и осторожный человек. Он ждал тебя, дукс, но ты не пришел. А воевать с франками без союзников очень опасно.
Монастра выругался. По его мнению, во всем был виноват Никодим, предоставивший дуксу неверные сведения. Кто же мог знать, что ущелье обороняет армия едва ли не вдесятеро превосходящая византийцев. Афраний в ответ на далеко не бесспорное утверждение дукса хмыкнул, Евстафий вздохнул и покачал головой. Нотарий Никодим, виновен он или не виновен, слишком мелкая сошка, чтобы у грозного басилевса к нему возникли вопросы. Иное дело дукс Монастра, столь нелепо погубивший цвет византийской армии, уж ему-то точно не простят глупого поражения. О его помощниках тоже не забудут.
